Зия Самади - Избранное. Том 1
Пазыл не спал. В небольшой походной палатке при свете догорающей свечи он расшифровывал содержание письма, полученного сегодня.
«Ваши успехи вызвали беспокойство в правительственных кругах Урумчи. Помимо подготовки в чисто военном плане, к Ходжаниязу и Ма Чжунину направлены лазутчики, с тем чтобы разъединить вас, вызвав разногласия между уйгурами и дунганами, после чего поочередно расправиться с теми и с другими. Мы распространили листовки, где раскрыли этот план. Будьте бдительны.
Я выезжаю в Кульджу. Когда устроюсь там, связь восстановим. Напоминаю: будь начеку по отношению к Ма Чжунину, не разрывая союза с ним, используя его силы, противодействуй осуществлению его тайных намерений. Собирай вокруг себя надежных людей. Будь осторожен.
С приветом — Лопян».«И единство, и противодействие, — заключил для себя Пазыл. — Сложная ситуация…»
Его размышления прервал Сопахун.
— Проходи, садись. — Пазыл внимательно посмотрел на Сопахуна. — Что случилось?
— Пришлось немного задержаться.
— Из-за чего?
— Как из-за чего, афандим! — Сопахун не скрывал недовольства. — Опять из-за этого наглого дунганина! Комендантам Жимисара оставлен Самсакнияз, а человек Га-сылина Мао Чжу сует нос во все дела, командует…
— Подожди, — прервал его Пазыл. — Что у вас произошло?
— Дунганин потребовал военных трофеев и весь скот, пожертвованный нам народом, — коней, коров, баранов. А Самсакнияз заявил, что пока от Ходжи-ака не будет приказа, он не даст ни одного барана. Дунгане схватились за оружие, но в спор вмешались аксакалы. Мы приехали как раз в это время.
— П-нон-нятно…
— Они захватили лучшее оружие, добытое в Жимисаре. Но не успокоились на этом и хотят забрать все остальное! Как мы можем быть вместе с ними?
— Не спеши с выводами, — проговорил Пазыл, свертывая самокрутку. Пальцы его дрожали, выдавая нервное напряжение.
— Если сегодня они творят такое, то что же завтра? Совсем сядут нам на шею! — не унимался Сопахун, которого не так-то просто было вывести из себя.
Пазылу передалось его возмущение, но он взял себя в руки:
— Возможно, Мао Чжу просто шутил, а вы делаете из мухи слона… Это же может повредить делу, Сопахун.
— Как знаешь… Но трудно им доверять, афанди-ака!
И Пазыл вспомнил народное предание о восстании 1864 года в Кульдже. Тогда уйгуры и дунгане тоже объединились. Их руководители под Кораном принесли присягу верности друг другу. Но дунгане предали, а потом стало известно, что они присягали не под Кораном, а под обернутым в материю кирпичом. «Неужто нарушение обязательств и раскол неизбежны, а? Нет, сейчас не то время. Не надо допускать междоусобной розни…»
— Раз мы сами пригласили их, то должны терпеть, проявить выдержку…
— Жалко Ходжу-ака, иначе я бы… — стиснул кулаки Сопахун.
— Вначале нужно взять Кумул, братец, встать на ноги, а потом уже действовать по обстоятельствам. А пока что не горячись. И джигитам скажи, чтобы не затевали ссоры. Ну, иди спать — завтра в поход…
3Ходжанияз восседал на темно-рыжем коне. Широкий патронташ и маузер в деревянной кобуре придавали ему необычайно воинственный вид.
— Джигиты! — обратился он к отряду, успокаивая танцующего под собой коня. — Пришел час испытать ваше мужество. Пусть ваши кони не повернут в бою назад! Других слов у меня нет!
— Не отступим! — загремели голоса всех семисот джигитов.
— Веди, Сопахун! — приказал Гази-ходжа (после взятия Жимисара в народе Ходжаниязу дали имя Гази — воитель за веру).
Сопахун под зеленым знаменем со звездой и полумесяцем тронулся вперед. За ним чередой двинулись сотни.
По разработанному плану бригаду Доу Цзигана нужно было разгромить во время перехода между Яттыкудуком и Кумулом. Га-сылин выходил на нее с тыла, через перевал Чонашу. Ходжаниязу же следовало через труднейший перевал Кирикдон ударить навстречу врагу.
— Нет ли другой дороги, Ходжа-ака? Выдержат ли кони? — спросил Пазыл.
— Лишь бы до Ташбулака добраться, а там равнина.
Острые пики Кирикдона напоминали зубья пилы. Хотя до лета было еще далеко, от нагретых солнцем голых скал, совершенно лишенных растительности, исходил жар, как от раскаленного тандыра, в котором выпекают лепешки. Кони покрылись черным потом, их ноги дрожали от напряжения. А скалам, казалось, не будет конца: они, как верблюжьи горбы, поднимались одна за другой, недаром эта местность называлась Кирикдон — Сорок гор.
Ходжанияз приказал всем спешиться и сам, словно козел, ведущий отару, пошел впереди. С детства привыкший к горам, он как будто не замечал тяжести пути.
— Ну, афандим, — то и дело подтрунивал он, оглядываясь на тяжело дышавшего сзади Пазыла, — как дела? Может, подсадить вас на плечи?
— Будьте спокойны, Ходжа-ака! — бодрился Пазыл, но хриплый голос выдавал его состояние.
Среди джигитов было немало таких, которые раньше не сталкивались с подобными трудностями. Глядя на Гази-ходжу, они стискивали зубы и упорно двигались вперед от подъема к подъему. Их не останавливали ни крутизна, ни жар, исходивший от камней, ни соленый пот, слепивший глаза…
К полудню добрались до Ташбулака. Увидев впереди родники с чистой холодной водой, люди бросились к ним, как изголодавшиеся овцы к зеленой лужайке. Ходжанияз крикнул:
— Стойте! Пусть вначале пот обсохнет, только тогда можно пить!
Когда разгоряченные люди кое-как успокоились, Ходжанияз установил очередь к воде. Воины утолили жажду, напоили лошадей, задали им корму и сами расположились на отдых.
Ходжанияз отвел Пазыла в сторону.
— Странно ведут себя эти дунгане… Если дело так пойдет и дальше, мы вряд ли столкуемся, а?
— Сейчас трудно сказать что-нибудь определенное, — ответил Пазыл. Поделись он своими мыслями о Ма Чжунине, Ходжанияз наверняка перевернул бы все вверх дном. Да и вражда с Ма Чжунином сейчас могла привести лишь к поражению.
— Это так, окям. И все-таки он оказался не тем человеком, которого я ждал.
— Посмотрим, каковы они в бою…
— Кому же еще можно верить? — вздохнул Ходжанияз.
Сторожевой джигит на холме прервал их разговор:
— Ходжа-ака! Сюда скачут всадники!
— Сопахун!
— Да, Ходжа-ака!
— Поднимай джигитов!
— По коням! — скомандовал Сопахун.
Джигиты, начавшие привыкать к военной дисциплине, быстро вскочили на коней.
Разделив отряд на две части, Ходжанияз приказал двигаться по склонам холмов, захватывая приближающихся всадников в кольцо, а сам, поднявшись к дозорному вместе с Пазылом, поднес к глазам бинокль. Он увидел не всадников, а всего-навсего косяк лошадей с тремя табунщиками.
