Барбара Картленд - Любовь и колдовство
— Почему вы не хотите говорить? — запинаясь, спросила девушка.
— Почему? — повторил Андре. — Вы и сами знаете ответ. Представьте себе, какими мучительными будут наши встречи, когда мы оба будем сознавать, что рано или поздно должны расстаться и забыть друг друга.
Андре вдруг подумалось, что, если бы прекрасная окторунка не была монахиней, он мог бы сделать ее своей любовницей, увезти с собой в Европу.
Он тут же отогнал эту нелепую мысль, кощунственную по отношению к этому чистому созданию.
Андре чувствовал, что эта девушка более невинна, чем любая ее ровесница в Америке. Оставаясь наедине с мужчиной, она могла допустить для себя лишь одну опасность; что он ее убьет. Мысль о том, что он попытается овладеть ею помимо ее воли, скорее всего даже не приходила ей в голову.
Андре затаил дыхание.
В это мгновение он как будто стал намного старше и мудрее.
— Послушайте, моя маленькая повелительница птичек, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы забыли все то, что произошло между нами после завтрака. Пусть в вашей памяти останется лишь прекрасное угощение, приготовленное Томасом, и наш веселый разговор.
Сестра Девоте молча смотрела на Андре глубокими, широко распахнутыми глазами.
— И еще. Пообещайте мне, что никогда впредь не буде те оставаться наедине с мужчиной.
Почувствовав в ее взгляде вопрос, Андре пояснил:
— Вы такая очаровательная, что рядом с вами мужчина может потерять голову. Вы не должны подвергать себя риску. Понимаете?
— Да… наверное, — смущенно сказала девушка.
— Я вел себя предосудительно, и стыжусь самого себя, — продолжал Андре. — Но кто-то другой может поступить намного хуже, и вам не удастся воспрепятствовать этому.
Сестра Девоте залилась краской, отчего показалась Андре еще моложе и нежнее.
Ему хотелось прижать ее к себе, чтобы защитить от всех опасностей. С другой стороны, он понимал, что в этот момент для нее существовала лишь одна опасность, в его лице.
Андре поспешно отступил от девушки.
Она стояла перед ним в окружении белых лилий и казалась олицетворением чистоты.
Андре шагнул навстречу сестре Девоте, опустился на колени и поцеловал ей руку.
— Простите меня, — повторил он. — Однажды вы поймете, как мне было бы трудно удержаться от этого поступка.
— Что вы делаете? — смутилась девушка. — Пожалуйста, встаньте!
— Я на коленях перед вами, потому что люблю вас. До конца своих дней я буду помнить вас, мою маленькую повелительницу птиц, — с чувством произнес Андре. — А теперь пойдемте со мной, я провожу вас, — сказал он, поднимаясь.
От переживаний последнего часа Андре чувствовал себя опустошенным.
Все произошедшее было странно, почти нереально. Он объяснился в любви монахине, которую видел третий раз в жизни. Если бы кто-то сказал ему, что он может совершить столь дерзкий и безрассудный поступок, он рассмеялся бы этому человеку прямо в глаза.
Однако это случилось на самом деле, и Андре не видел никакого повода для смеха.
Молодые люди приблизились к полуразрушенному крыльцу особняка, когда на балконе показался Томас.
— Мсье, — окликнул слуга. Андре поднял голову.
— Что тебе, Томас? — спросил он.
— Мсье, подождите!
Андре так и не понял, чего хочет от него слуга, но на всякий случай остановился. Сестра Девоте застыла в ожидании.
Томас поспешно спустился. В руках у него была полоскательная чашка, а через локоть перекинуто полотенце.
— Что ты надумал, Томас? — удивился Андре.
— Леди мыть руки, — пояснил он.
Андре вспомнил, что они с сестрой Девоте ели руками кукурузу, а потом, за неимением полоскательницы, вытерли пальцы салфетками.
Очевидно, Томас счел это нарушением этикета. Бог знает где он мог достать чашку.
Во всяком случае, Андре почувствовал, что должен доставить ему удовольствие и воспользоваться ею. Монахиня мягко улыбнулась негру.
— Спасибо, Томас, — поблагодарила она. — Какой ты любезный!
Она окунула пальчики в воду и вытерла полотенцем.
Томас протянул полоскательницу Андре.
Андре сполоснул руки, всем видом показывая, как он доволен услужливостью Томаса.
Вытерев пальцы, он уже повернулся, чтобы уйти, но слуга сказал:
— Посмотрите пальцы леди. Посмотрите свои. Андре машинально взглянул на свои руки. Он не сразу понял, что имеет в виду его слуга, но тут же догадался: темные полукружия, скрывавшие его подлинную белую расу, стерлись. А ведь Жак предостерегал его от подобной оплошности.
«Какая неосторожность!»— упрекнул себя Андре. В этот момент он заметил, что Томас пристально разглядывает пальцы молодой монахини.
Коричневатые основания, выдававшие ее смешанное происхождение, тоже исчезли!
Глава 6
На мгновение Андре лишился дара речи. Он лишь молча смотрел на монахиню, которая была поражена не менее его.
— Так вы Саона! — воскликнул Андре.
Девушка ответила не сразу. Очевидно, она пыталась сообразить, чем могло ей грозить разоблачение, с какой целью европеец выдавал себя за мулата.
Все же она решилась признаться:
— Да, я… Саона. А вы, оказывается… не мулат?
— Нет. Поскольку мой дядя Филипп де Вилларе мертв, теперь я граф де Вилларе, его законный наследник. Глаза Саоны озарились радостью.
— А вы правда монахиня? — с замиранием сердца спросил Андре.
Она с улыбкой покачала головой:
— Нет. Я пока не решилась принять монашеский сан. Я считаюсь послушницей, но едва ли останусь в этой обители навсегда.
— И не надо! — с жаром подхватил Андре. Он взял Саону за руку и повел в садик, где они только что были.
— Зачем мы сюда пришли? — тихо спросила она.
— Я думаю, вы сами это знаете, — сказал Андре.
Отпустив руку девушки, он стоял напротив нее, вглядываясь в ее взволнованное личико.
Саона неотрывно смотрела на него огромными влажными глазами. Он все еще не мог свыкнуться с открытием, что перед ним не святая, даже не монахиня, а обыкновенная девушка, которой не возбраняются человеческие чувства и простые земные радости. А следовательно…
Андре нежно обнял Саону и почувствовал, как по ее хрупкому телу пробежала дрожь. На этот раз он был уверен, что Саона содрогнулась не от страха.
— Я говорил вам о своей любви, — сказал он низким звучным голосом, — но не смел даже надеяться, что вы можете ответить мне взаимностью. Теперь, когда выяснилось, что вы — свободны, я повторяю. Я люблю вас всем сердцем, всей душой. Я уверен, что никогда не встречу Другой такой, как вы. И я очень хотел бы знать, как вы ко мне относитесь.
Саона потупила глаза, тени от длинных пушистых ресниц легли на бледные щеки.
— Я вас боялась, думая, что вы — мулат, — призналась Саона.
