Мэри Гилганнон - Любовь дракона
— Так, значит, ты упал?
— Упал, кажется. Хотя я почти ничего не помню.
— А где же была твоя молодая жена?
Мэлгвин еле заметно улыбнулся:
— Она не могла помочь мне.
— Давай-ка я позову Торока, — сказала старая женщина, поднимаясь на цыпочки, чтобы влажным платком вытереть ему лицо. — Ушиб головы — вещь опасная.
— А, ничего особенного, — безразлично сказал Мэлгвин. — Лучше дай-ка мне чего-нибудь поесть и пошли кого-нибудь за Бэйлином. Если я сам не сплю и чувствую себя отвратительно, хочу, чтобы и ему было несладко — это ведь Бэйлин все время подливал мне вина вчера вечером.
— Будет выполнено, мой господин, — ответила повариха и, сердито посмотрев в сторону молодого слуги, который бросил работу и с открытым ртом уставился на Мэлгвина, подозвала его к себе взмахом руки.
Пока готовилась еда, Мэлгвин закрыл глаза и положил голову на видавший виды кухонный стол. «Пью я очень редко, но уж если выпью, то на следующее утро плачу за это слишком высокую цену», — мрачно подумал он. Ему страшно захотелось обратно в свои палаты, чтобы еще немного поспать. Негромкие кухонные звуки потихоньку убаюкали его, и шаги Бэйлина он услышал лишь тогда, когда тот вместе со слугой вплотную подошел к столу.
— Всемогущие боги! Что случилось, Мэлгвин? — воскликнул Бэйлин, когда увидел его лицо.
— Упал.
— Мы беспокоились о тебе вчера вечером, но я подумал, все будет в порядке, раз ты с Авророй… — Бэйлин закончил эту фразу почти шепотом. Он чувствовал себя очень виноватым за то, что не уделил королю должного внимания Правда, он и сам много выпил и весьма смутно припоминал, как Мэлгвин ушел из залы.
— Ну да, с Авророй — моей любимой женой, — язвительно заметил Мэлгвин.
Почувствовав вызов в словах короля, Бэйлин удивленно поднял брови:
— Но… это не ее рук дело? — Бэйлин показал на побитое лицо Мэлгвина.
— Нет-нет, я упал из-за своей собственной неуклюжести. Хотя я уверен, она была бы рада видеть меня мертвым. И еще, судя по всему, она обо мне невысокого мнения. Как это она сказала — «грубое похотливое животное»? Да-да, именно так она и назвала меня.
Бэйлин, не веря своим ушам, уставился на Мэлгвина.
— Она действительно так сказала?
— Да, сказала, отталкивая меня прочь. А потом еще добавила, что от меня несет перегаром и что я грубиян, который даже не смог защитить ее честь от нападок Эсилт.
Бэйлин ахнул от удивления:
— Извини меня, Мэлгвин, — глухо проговорил он. — Знаю, все это не смешно, — голос у него вдруг стал каким-то странным, — однако ничего с собой не могу поделать. Представляю себе, как она на тебя напала! Девица взяла верх над Мэлгвином Великим! Всемилостивый Юпитер! Смотри, об этом ничего не должен знать Эврок, иначе он вмиг потеряет славу первого подкаблучника в Гвинедде!
— Думаешь, все так смешно? — Мэлгвин хотел произнести эти слова строго и твердо, но на лице его помимо воли появилась предательская улыбка. — Попробуй как-нибудь прейти через такое сам, если считаешь это настолько забавным.
Бэйлин отвернулся, пытаясь унять смех.
Улыбка сбежала с лица Мэлгвина.
— Ты, конечно, понимаешь, что я не могу мириться с ее неповиновением?
На этот раз Бэйлин посмотрел на Мэлгвина серьезно:
— Да, положение сложное. Один раз ты уже был не прав, теперь не права она, так что закончить ссору извинениями перед ней невозможно.
— Извинениями? Мне не за что извиняться!
— Еще раз прошу прощения, Мэлгвин, но мне кажется, ты вел себя не лучшим образом. Моя жена не преминула заметить мне утром, что вчера ты поступил с Авророй слишком уж грубо — сразу несколько женщин были весьма удивлены тем, что ты начал ласкать Аврору на виду у всех, не дождавшись, пока вы придете в спальные покои. И еще я слышал, что вчера Эсилт грубо оскорбила при всех Аврору, когда ты представил их друг другу. Требовалось твое незамедлительное вмешательство.
— И я вмешался! Сразу же после этого я пошел к Эсилт и твердо сказал ей, как следует отныне вести себя с Авророй.
Бэйлин покачал головой:
— Боюсь, твое вмешательство показалось Авроре слишком поздним. Сразу видно, что у Авроры непомерная гордость. Не забывай, что она в конце концов принцесса.
— Но прежде всего она просто женщина и моя жена. Возможно, у меня иные, чем у тебя, Бэйлин, представления о том, каким должен быть брак, — холодно произнес Мэлгвин. — Я ее господин и заставлю ее подчиняться.
Бэйлин снова покачал головой:
— Ты — король и посему можешь делать все, что тебе захочется. Я же скажу тебе, что так в большинстве браков не бывает.
— Но так будет у меня! — воскликнул Мэлгвин. — Сейчас только перекушу, чтобы чувствовать себя лучше, и она узнает от меня об этом!
Аврора старалась гордо смотреть в глаза людям, которые встретились ей во дворе, но чувствовала, как предательски дрожат ее ноги.
Все началось, едва она открыла глаза. Внезапно ее охватило дурное предчувствие, которое все усиливалось и усиливалось. Пугающе медленно ее мозг восстанавливал события минувшей ночи. Эти воспоминания больше походили на кошмарный сон, от которого бросает в дрожь даже после пробуждения. Открыв глаза, она поняла, что это совсем не сон: на полу лицом вниз лежал Мэлгвин. Дрожа от страха, она оделась и выскочила из спальни.
Во дворе она ненадолго остановилась, пораженная картиной запустения. Даже старинный, не раз перестраивавшийся город Вирокониум не находился в таком ужасном состоянии, как эта крепость. Аккуратно проложенных когда-то римлянами улочек уже не было видно. От времени римского владычества остались только Парадная зала, которая была центром этого поселения, и два огромных здания в форме буквы Г, служивших казармами. На всем остальном пространстве были разбросаны прямоугольные деревянные строения и какие-то круглые хижины наподобие тех, которые она видела в деревне. Идя по пыльным немощеным тротуарам, которые, вне всякого сомнения, превращались из грязи в месиво во время дождей, Аврора пыталась угадать предназначение встречавшихся ей на пути построек: вот это, наверное, какой-то склад, а вон амбар; это, конечно, конюшня, здесь — кузница, а там они скорее всего хранят оружие; в этом домике, наверное, маслобойня, рядом с ней — пекарня, а вон то строение, конечно же, хлев. Элвин как-то говорил ей, что крепость Каэр Эрири практически обеспечивала всем себя сама. И если бы у ее жителей появилась такая нужда, они вообще могли бы обойтись без торговых сношений с другими землями: здесь не производилось только вино, пряности и, наверное, не хватало зерна, судя по тому, что уж слишком убогие крестьянские поля вдоль реки.
Обеспечивали они себя всем необходимым или нет, но крепость совсем не походила на владения ее отца: ни садов, ни палисадников, ни мощеных дворов или тротуаров. Окна всех строений, включая сторожевую башню, были не застеклены. Они представляли собой или просто прорубленные в стенах дыры, или — в лучшем случае — занавешивались шкурами животных. Ни одной мозаики или статуи — у Авроры сложилось впечатление, что кимвры никак не украшали свое жилище, хотя женщины любили носить красивую одежду и драгоценности, а мужчины предпочитали оружие в дорогом окладе.
