Гэлен Фоули - Мой неотразимый граф
Маре казалось, будто с ее плеч свалился тяжкий груз. Вечер обещал одни удовольствия. Она сможет спокойно поиграть с сыном.
Сейчас малыш сидел на высоком стульчике, болтал ножками и послушно открывал рот в ожидании следующей ложки яблочного пюре. Желая есть сам, он изрядно извозился, но все равно был доволен, что мама с ним занимается.
Мара кормила его, между делом учила произносить слова, но сама не притронулась к еде, хотя сюда же подали чай и легкие закуски. Напряженное ожидание лишило ее аппетита.
— Миледи! — вдруг позвала ее от окна миссис Басби. — К вам гость.
У Мары перехватило дух.
— Лорд Фальконридж?
— Да, мэм. Я займусь мальчиком. — Старая няня проковыляла к столу, чтобы стереть остатки пюре с сияющего лица Томаса. Пусть встретит гостя в приличном виде.
Мара бросила взгляд в зеркало над комодом, пригладила волосы и, освежая цвет лица, пошлепала себя по щекам.
— Рис, — позвала она дворецкого, — проведите лорда Фальконриджа сразу сюда.
Дворецкий отправился встречать гостя, а Мара выглянула в окно. Джордан только что подскакал на своем белом гунтере. Пурпурный закат окрасил всадника и лошадь теплыми, розоватыми красками. Навстречу Джордану тут же шагнул сержант Паркер.
Мара с восхищением наблюдала, как ловко Джордан соскочил с лошади. В элегантном темно-зеленом сюртуке и коричневатых бриджах он был необыкновенно хорош. Подбежавший грум из ее конюшни взял у него поводья. После вчерашнего происшествия весь домашний персонал Мары считал Джордана настоящим героем.
Она понаблюдала, как Джордан переговорил с солдатами из ее временной охраны, а когда он направился к парадному входу, быстро отскочила от окна. Господи, что он подумает, если застанет ее, как семнадцатилетнюю девчонку, подглядывающей за своим предметом обожания?
— Граф Фальконридж, — объявил дворецкий Рис.
Мара вздернула подбородок, расправила плечи, изящно сложила руки на талии, а пальцы сцепила, чтобы сдержать волнение.
Джордан вошел, снял цилиндр. Ее сердце застучало быстрее.
— Милорд, — приветствовала его Мара скромным книксеном.
Джордан ответил поклоном и тут же улыбнулся.
— Миледи, я вернулся, как обещал. — Он любезно кивнул миссис Басби и вопросительно приподнял бровь, когда Томас ткнул в его сторону ложкой и залепетал что-то неразборчивое, но вполне дружеское.
Мара с удивлением поняла, что мальчик узнал графа.
— И вам прекрасного доброго вечера, лорд Пирсон, — ответил ребенку Джордан.
Мара рассмеялась, стараясь не слишком сиять от радости.
— Мне кажется, я ему нравлюсь, — с улыбкой заметил Джордан.
— Я тоже так думаю.
— Как у вас дела? Оправились после вчерашних приключений?
— О да. А вы как?
— Прекрасно, — легким тоном произнес он и положил перчатки и шляпу на комод у двери. С привычной наблюдательностью он отметил развернутые газеты и добавил: — Паркер сообщил, что ночью все было спокойно.
— О да. — Она сделала приглашающий жест. — Милорд, позвольте предложить вам угощение.
Он посмотрел на блюдо с холодным мясом.
— Пожалуй, я могу соблазниться. А вы как себя чувствуете, миссис Басби? Вчера вы переволновались. Боль в груди еще беспокоит?
— Нет, сэр. Благодарю вас. Я здорова. — Старушку поразило, что пэр Англии осведомляется о ее здоровье.
— А Томас? Как он себя чувствовал после вчерашнего испуга в парке? Надеюсь, малыш не просыпался от ночных кошмаров?
— Нет, сэр. Он всю ночь спокойно спал, — ответила няня.
— Молодчина, Томас. Вырастешь и сам будешь защищать свою красавицу маму.
И он присел к столу. Мара, очарованная его обходительностью, не сводила с него глаз.
— Так, что тут у вас? — с шаловливым блеском в синих глазах спросил Джордан и с наигранной жадностью осмотрел стол.
— Я могу сделать вам сандвич.
— Правда? — удивился он этому простому предложению. Интересно почему, задумалась Мара. Потому что она виконтесса? Не такие у них отношения… Удивленно приподняв брови, она ждала ответа. — Очень мило с вашей стороны. Пожалуйста, — пробормотал он и как зачарованный стал наблюдать за ее движениями — вот она кладет на тарелку ломтик ржаного хлеба, на него тонко порезанные кусочки ростбифа…
— Горчицу? — обыденным тоном спросила Мара и подняла глаза.
Джордан молчал на пару секунд дольше, чем требовалось.
— Да, пожалуйста.
Мара опустила голову и, намазывая горчицу, вдруг жарко покраснела. В сандвиче нет ничего чувственного, одернула она себя, но почему он так пристально на нее смотрит? Решившись поднять глаза, она молча указала на швейцарский сыр на тарелке. Джордан кивнул, глядя на нее. У нее перед глазами вдруг возникла картина: сидя у него на коленях, она кормит его из рук. Ей вдруг стало невыносимо душно.
Миссис Басби прочистила горло и отвернулась.
— Миледи, мастер Томас уже поел.
— Да-да. — Мара нервно усмехнулась. — Больше размазал, чем поел.
— Отнести его в ванную?
— Да, пожалуйста. Благодарю вас, миссис Басби. Только скажите мне, когда он будет готов ко сну. Я сама его уложу.
— Да, миледи. Простите, сэр.
— Доброй ночи, миссис Басби.
Няня подхватила мальчика на руки и понесла в детскую. Мара решила, что Джордану, как и ей, было ясно: няня увела Томаса, чтобы оставить их наедине.
Они обменялись понимающими улыбками. Мара закончила приготовление сандвича, разрезала его пополам и протянула тарелку Джордану.
— Что вы будете пить?
— Что нальете, — пробормотал он, не отрывая глаз от ее шеи.
— Чай? Вино? Думаю, мерло подойдет. Кстати, вчера доставили бочонок темного эля. Вашим людям должно понравиться. Я так им благодарна.
— Вы знаете дорогу к сердцу солдата, дорогая. Эль будет очень кстати.
Мара послала Мэри за элем, а Джордан, откусив от сандвича, зарычал от удовольствия:
— Восхитительно!
Мара усмехнулась его преувеличенному восторгу.
— Нет-нет, правда. В жизни не ел сандвича вкуснее.
Вошла Мэри и поставила перед ним кувшин эля.
— Я на небесах! Ваше здоровье! — Он приподнял кружку. — А вы что-нибудь съедите?
Мара покачала головой. От волнения она не сможет проглотить ни кусочка. Наблюдая, как он ест, она не могла поверить, что сидит за столом со своим идолом, Джорданом Ленноксом, мужчиной из ее грез. Конечно, он изменился, стал жестче, но под лощеной внешностью лондонского денди она сумела разглядеть милого двадцатидвухлетнего юношу.
Стало темнеть. Вошел Рис, зажег свечи в канделябрах и в трехрожковых подсвечниках на столе и удалился, осторожно прикрыв за собой двойные двери.
