Мэри Брэддон - Проигравший из-за любви
— Я очень рада, — ответила она мягко.
— Поэтому, поскольку промедления невосполнимы, я решил закончить все картины, для которых вы мне позируете, настолько быстро, насколько я это смогу, и начать немедленные мероприятия по устройству вас в школу.
К его большому удивлению, девушка решительно покачала головой.
— Я не пойду в школу, — сказала она, — очень хорошо, что вы подумали об этом, я благодарна вам, но я не хочу учиться. Вы не сможете превратить меня в леди, так же как и в гувернантку. Я не смогу спокойно обучать детей грамматике и географии, даже если бы это был мой единственный шанс избежать бедности, Я неплохо понимаю в арифметике и могла бы выучить что-нибудь. Хотела бы узнать что-нибудь о деловом производстве в вечерней школе мистера Примроуза на Кэйв-сквер. Хотя я думаю, что скорее эмигрирую, когда вы закончите свои картины. У меня есть тетя в Австралии и я иногда действительно подумываю покинуть Войси-стрит и бабушку вместе с ее придирками.
Уолтер Лейбэн даже вздрогнул. Перед ним была уверенная в себе молодая женщина, для которой он не мог ничего сделать, женщина, способная так спокойно обсуждать свою поездку на другой конец земного шара.
— Я не могу выразить как вы разочаровали меня, сказал он. Подумайте об этом спокойно, попытайтесь представить себе вопрос с разных сторон. Учтите все выгоды образования.
— Что может это значить для меня, кроме того, что я стану чуть образованнее? — спросила Лу задумчиво, — и что буду ненавидеть Войси-стрит сильнее, чем сейчас. Ведь у меня не появится другой отец, хотя я люблю своего, или новая бабушка. Вряд ли это поможет мне встать на один уровень с той совершенной леди на Фитсрой-сквер.
— Как часто вы ее вспоминаете! Образование как раз сможет поднять вас до ее уровня. Ведь только образование составляет сегодня ее превосходство. Ее миловидность — результат утонченного воспитания, ей никогда не приходилось сталкиваться с действительной жизнью.
— Зато мне так много пришлось, — ответила Лу быстро. — Вам не удалось смыть с меня вульгарность. Грамматика английского и французского языков, музыка и рисование вряд ли будут полезны для меня. Это похоже на то, как папа переделывает картину, может, она и становится чуточку лучше, но безвкусное изображение и фальшивые краски остаются теми же.
— Вы говорите, как философ, — сказал художник, немного обидевшись за то, что его душевный порыв был расстроен таким образом. — Я преклоняюсь перед вашим суждением. Более я ничего говорить не буду.
— Теперь вы сердитесь на меня, — сказала Луиза, уловив нотку обиды в его голосе, — но я действительно благодарна вам. Мне было бы не очень приятно, если бы вы попытались сделать что-либо, чего делать не следует, например, дать мне образование, — продолжала она смеясь, — это никчемная роскошь для людей нашего класса. Я могу читать, писать и подводить счета для бабушки и могу даже поспорить с молочником, который иногда хочет, чтобы заплатили за то, чего не покупали. Этого вполне достаточно для меня. Не думаю, что могла бы полюбить Шекспира и Байрона больше, чем сейчас, если бы когда-либо смогла получить приличное образование.
— Возможно, и нет, но вы бы смогли более критично отнестись к ним.
— Это значит, что я могла бы увидеть их ошибки. Если так, то я не хочу быть критиком.
— Ну что вы за упрямая девушка.
— О, вам не удастся вытащить меня из грязи, я была рождена в ней. Конечно, вы на некоторое время изменили мою жизнь, осветили ее, но когда картины будут окончены, последует расставание. Вы покинете меня.
— Покинуть вас! Лу, разве хорошо так говорить, когда я хочу быть вашим преданным другом — настолько преданным, как если бы мы были с вами брат и сестра. Есть подлость, есть определенные законы общества, которые удерживают хоть как-то разных подонков, но которые оставляют так мало возможностей для дружбы между мужчиной моего возраста и девушкой вашего. Если вы не позволите мне отправить вас в школу, то я не знаю, есть ли еще одна вещь, которая могла бы укрепить нашу дружбу. Клянусь честью, что думал об этом у «Ричмонда» всю вторую половину сегодняшнего дня.
— У «Ричмонда»! — воскликнула Лу. — Вы были с ними у «Ричмонда»? Я видела, как вы все выходили из кареты.
— Бедная девочка, терять свое время, наблюдая за другими людьми…
— «Ричмонд»! Это, наверное, прекрасное место, не правда ли?
— В общем, да, — ответил молодой властелин мира, уверенный в том, что годовой доход позволит ему свободно перемещаться по всему свету, и не очень расположенный к восторженным высказываниям по поводу окрестностей Лондона. — Конечно, это неплохое местечко. Вы когда-нибудь бывали там?
— Я никогда нигде не была, за исключением Хэмпстедской пустоши и леса.
— Что за лес?
— Еловый. А что, разве есть другие леса?
— Другие леса! Бедный ребенок. Думать, что этот мир прекрасен, когда вы вряд ли видели что-нибудь кроме Войси-стрит. Пусть все условности общества исчезнут. Думаете, что ваша бабушка разрешила бы мне взять вас за город, Лу? Я бы мог взять двухместный экипаж напрокат и отвезти вас в прекрасную маленькую деревушку на берегу Темзы — в Шеппиртон или Холлифорд, или в другое место. Я бы попросил старую леди поехать с нами, только боюсь, она будет ворчать.
— Это она может, — сказала искренне Лу. — Она всегда ворчит.
— Думаете, она позволила бы нам поехать?
— Я не знаю. Возможно, если бы вы попросили, то она и согласилась бы.
— Тогда я предлагаю поговорить с ней завтра, после хорошей закуски и одной-двух бутылок эдинбургского. Хотели бы вы увидеть заросли боярышника, реку и маленькие тростниковые островки, Лу?
— Хотела бы я? Разве я была когда-нибудь в деревне или в другом живом и красивом месте? Это было бы похоже на то, как будто я побывала на небесах. Я всегда думала, что на небесах все прекрасно и совсем не похоже на Войси-стрит.
В это время они как раз подошли к этой злополучной улице и встретили двух подвыпивших девушек. Свечной магазин только что закрылся, и настало время для продавцов устриц. Луиза и Уолтер расстались у дверей магазина женского платья. Художник дал себе обещание получить согласие миссис Гарнер на поездку девушки к берегам Темзы.
— Вы не представляете себе, как красива река, когда поднимаешься к Винсдору, над плотиной, — сказал он и пожелал Лу спокойной ночи. Обещаемое удовольствие восстановило душевные силы девушки. Ее глаза — большие и темные — засверкали, и вся она оживилась. И, наконец, она даже позволила себе спросить у Уолтера одну вещь.
— А что скажет мисс Чемни, если вы возьмете меня на прогулку? — сказала она.
