Барбара Картленд - Пронзенное сердце
Его голос вывел Наталию из задумчивости, и она подняла на него изумленный взгляд.
— Ты такая же, как все, — продолжал неистовствовать лорд Колуолл. — Тебе не удалось повернуть все по-своему, и ты стала соблазнять меня. Имей в виду, если ты и дальше будешь так себя вести, то крупно пожалеешь!
В отличие от Наталии, спокойно сидевшей в кресле, лорд Колуолл вскочил на ноги. Его глаза метали молнии — казалось, можно даже на расстоянии ощутить их жар.
— Ты и так получила от меня слишком много! Я стремился вести себя как джентльмен и не давить на тебя, помня, что ты еще молода и слишком чувствительна. Я даже смирился со всей этой истерической чушью! — Он стукнул кулаком по каминной полке. — Но знай, Наталия, если так будет продолжаться, я не отвечаю за себя.
— Что же... я... такого натворила? — пробормотала Наталия, с трудом выговаривая слова.
Ярость лорда Колуолла ошарашила ее, ее сердечко испуганно забилось в груди.
— Дело не только в том, что ты натворила, — сердито произнес он, — но и в том, как ты смотришь, что говоришь! Во всей тебе! Ради Бога, оставь меня в покое, иначе, клянусь, я заставлю тебя вести, как подобает жене! — выплюнул он последние слова.
Наталия продолжала смотреть на него расширившимися от волнения глазами. Лицо ее побледнело от страха, а рука замерла на шее Геральда.
Лорд Колуолл не выдержал ее взгляда и вышел из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.
Глава 7
Наталия не спала, когда не следующее утро к ней пришла Эллен, почти всю ночь она провела без сна.
После ухода лорда Колуолла Наталия медленно побрела в свою спальню. Оставшись одна, она легла в постель с ощущением, что будущее ее мрачно, что ничего хорошего ее не ждет.
Впервые за то время, что она жила в замке, девушкой овладели отчаяние и безнадежность, придавившие ее своей тяжестью, подобно свинцовому облаку.
Даже тогда, когда она узнала, что лорд Колуолл не любит ее, у нее не было такого страшного чувства, она смотрела в будущее не так пессимистично.
Всю ночь ее преследовали воспоминания о его вспышке ярости, слышался его резкий голос.
Всю ночь ей казалось, что она видит перед собой его глаза, преисполненные ненависти и устремленные на нее.
"Что же мне делать?" — вопрошала Наталия во мрак ночи и не получала ответа.
Больше всего на свете ей хотелось уехать к матери, искать у леди Маргарет утешения и понимания.
Однако, сказала себе Наталия, ее ждет страшное унижение, если она явится домой и признается, что ее семейная жизнь потерпела крах, — и это после самоуверенных утверждений об успехе.
"Что же мне делать? Что же мне делать?" — опять и опять возникал все тот же вопрос.
Девушке казалось, что ее действительно заточили в одну из башен, лишив света и надежды на спасение.
— Сегодня замечательное утро, миледи, — сообщила Эллен, раздвигая шторы. — Ночью был небольшой морозец, но солнце уже успело согреть воздух. — Наталия продолжала молчать, и Эллен, стремительно двигавшаяся по комнате, спросила: — Вы сегодня собираетесь на утреннюю прогулку с его светлостью?
— Нет, — ответила девушка. — У меня болит голова.
— Тогда я принесу завтрак сюда, миледи.
Вошла еще одна горничная, которая разожгла камин. Когда Комната хорошо нагрелась, обе девушки втащили огромную ванну.
Они поставили ее перед камином, чтобы к тому времени, когда их госпожа встанет, вода не остыла.
Завтрак, как всегда сервированный на серебряных блюдах с фамильными гербами и тарелочках севрского фарфора, отличался изысканностью, но Наталия чувствовала, что есть не в состоянии, что первый же кусок застрянет у нее в горле!
Она выпила немного чаю и отщипнула пару ягод от виноградной грозди, которую срезали в теплице.
— Вы ничего не съели, миледи, — с упреком воскликнула Эллен, забирая поднос. — Вы не заболели?
— Нет, со мной все в порядке, — ответила Наталия. Она встала и, накинув тяжелый шелковый халат, подошла к окну.
Казалось просто невероятным, что в такое печальное утро солнце светит настолько ярко, что его лучи заставляют иней, окутавший ветви кустов и деревьев, сверкать всеми цветами радуги.
Почему все вокруг сияет красотой, когда ее душа скована мраком и отчаянием?
Внезапно ее взгляд упал на всадника, ехавшего по парку, и ее сердце учащенно забилось.
Невозможно было не восхищаться посадкой лорда Колуолла, тем, как он ловко управлял животным, как будто всадник и лошадь были единым целым.
Да, один вид этого человека пробуждал в Наталии любовь. Даже на таком расстоянии, подумала девушка, можно разглядеть, как он красив, как лихо заломлен его высокий цилиндр, как стройны и мускулисты его ноги, как сверкают его сапоги.
Она почувствовала, что из потаенных уголков души в ней вновь поднимается любовь, освещая мир и разгоняя мрак вокруг нее.
— Я люблю его, — еле слышно пробормотала она, и в это мгновение ее осенило.
Она поняла, что надо делать. "Как я была глупа! — сказала себе Наталия. — Возможно, для меня было ударом услышать, что он не любит меня, поэтому-то я и вела себя таким образом. Если мы будем вместе, если я стану его женой в истинном смысле этого слова, то со временем моя любовь пробудит в нем ответное чувство".
Но она совсем забыла о своей навязчивой идее, вела сама с собой спор девушка, о ребенке Сары, зачатом без любви как со стороны отца, так и матери. Но в ее случае, искала она выход, все по-другому, потому что она любит лорда Колуолла до самозабвения.
"Я так его люблю, что готова умереть за него. Тогда почему я не могу жить, чтобы доставлять ему удовольствие?" — спрашивала она себя.
И опять она увидела свет в конце туннеля. Если все дело в ребенке, то ее любви хватит на обоих.
Если на свет появится сын, он будет сильным и красивым, добрым и благородным, как его отец, а если дочка — у них вся жизнь впереди, хватит времени и на то, чтобы родить сына, а может, десять сыновей.
"Как же я была глупа! Зря потеряно столько времени!" — повторяла девушка.
Наталия двинулась к звонку.
Ей хотелось как можно скорее оказаться подле лорда Колуолла, сказать ему, что они будут жить по-другому, что она больше не даст ему повода сердиться — у него не будет причин приходить в ярость от ее инфантильности.
"Просто я ошиблась в своих рассуждениях", — нашла себе оправдание Наталия.
Однако она знала, что отцу будет стыдно за нее — за то, что она не посчитала нужным все тщательно обдумать, прежде чем предпринимать какие-то шаги.
"Если бы только я не слышала того разговора, — с печалью думала она. — День моей свадьбы был бы совсем иным".
