Барбара Картленд - Скверный маркиз
А вскоре они подъехали к банку. По своему чеку Орелия получила обещанные ей издателями деньги и, вернувшись в ландо, попросила кучера ехать на Бонд-стрит. Когда герцогиня покупала ей туалеты, она обратила внимание на одну табакерку… Да, именно ее и надо подарить маркизу в день рождения! Крышка табакерки, покрытой темно-синей и красной эмалью, была искусно расписана. Рисунок изображал фигуру мужчины — и, возможно, это был какой-нибудь из древних языческих богов, — созерцающий сверху, со ступеней разрушенного храма, бездонное пространство, простирающееся внизу. Было что-то властное в этой могучей фигуре, и в то же время от нее веяло глубоким одиночеством.
— Очень ценная вещица, мэм, — сказал ей продавец в лавке, нахваливая товар, — теперь этот художник очень известен, и его роспись обычно стоит дороже, но…
— И сколько же вы попросите за табакерку? Очень дорого? — нерешительно спросила Орелия и подняла на него глаза.
Она знала, что светские денди и модные щеголи готовы платить за подобные безделушки огромные суммы, и опасалась, что всех ее денег — и полученных сегодня по чеку, и ранее сбереженных, — может ей не хватить, но, после некоторого колебания, продавец все же ответил:
— В надежде сохранить вас в качестве покупательницы, мэм, я продам табакерку по специальной цене, всего за двадцать пять гиней. Уверяю, мы при этом не получим почти никакой выгоды, но будем рады видеть вас среди постоянных наших клиентов.
— Боюсь, у меня не будет столько денег, чтобы посещать ваш магазин постоянно, но я чрезвычайно хотела бы приобрести табакерку и могу сейчас же вам заплатить, сколько вы просите, — засмеялась Орелия и достала деньги, а продавец уже заворачивал покупку. Оставшиеся деньги — тут же решила Орелия — она сможет потратить на свадебный подарок для Кэролайн. Правда, у той есть все, чего только может пожелать молодая женщина, и найти для нее что-нибудь подходящее затруднительно. Впрочем, Орелия была уверена, что найдет и для Кэролайн подарок нужный, приятный, а главное, он будет такой, который напомнит ей даже в старости об их дружбе и взаимной любви.
Сопровождаемая низкими поклонами продавца, Орелия проследовала к ландо.
— Теперь мы можем вернуться домой, — сказала она лакею, закрывшему за ней дверь и вставшему на запятки, а кучер стегнул лошадей.
— Мы уже покончили с покупками? — грустно спросила Эмма.
— На сегодня закончили, но мне опять понадобится твоя помощь. Да и тебе понравилось, как я вижу, наше путешествие?
— Да, мисс, очень. Просто замечательно вот так ездить в карете, мне ведь никогда еще не приходилось, а очень хотелось!
— Ну, значит, решено, я возьму тебя и в следующий раз, когда он случится!
К удивлению Орелии, лицо Эммы омрачилось, а на глаза навернулись слезы.
— Да, хорошо бы оно так и случилось, мисс, да только в следующий раз меня здесь уже не будет…
— Не будет в Райд Хаузе? Но почему? Ты уезжаешь домой или переходишь на службу в другое имение его сиятельства?
— Ни то, ни другое, мисс, но не хочется мне говорить об этом, вы уж, пожалуйста, простите меня. Я так хорошо прогулялась с вами, мисс, что и думать позабыла…
— О чем?
Орелия видела, что Эмма чем-то очень расстроена, так яростно она вытерла слезы со щек.
— Нет, мисс, больше я ничего вам сказать не могу, — пробормотала она.
— Нет, тут что-то не так! — возразила Орелия. — Немедленно расскажи, что случилось с тобой! Я этого требую!
— Не смею я, мисс, просто не смею, но мне надо будет отсюда уезжать, и уже вскорости…
— Но почему? — настаивала Орелия.
— Да не могу я вам этого рассказать, мисс, не могу, и все тут, — крепко сплетя пальцы рук в дешевых черных перчатках, отвечала Эмма.
— Эмма, если у тебя какие-нибудь неприятности, — тихим голосом, но твердо проговорила Орелия, — я постараюсь тебе помочь, только доверься мне, расскажи, что у тебя не так.
Эмма еще помолчала, а потом ее словно прорвало:
— Я не виновата, мисс… Клянусь, это не моя вина… Я старалась вырваться, старалась изо всех сил, но он меня одолел… Швырнул на кровать, зажал мне рот: «Будешь кричать — всем расскажу, что ты сама мне навязалась, — сказал он, — так что тебя уволят без рекомендаций, и больше ты не сможешь устроиться на работу в приличный дом». — Эмма всхлипнула. — И я не закричала, мисс, я знала, что он так и сделает! Но я боролась с ним изо всех сил, только все было напрасно. А когда все кончилось, он бросил мне гинею и предупредил: «Держи язык на привязи, и все будет в порядке…»
Эмма зажмурилась, слезы ручьями потекли у нее по лицу.
— Но, мисс, все оказалось не в порядке, хоть я молилась день и ночь, чтобы… обошлось, но, видно, Бог такие просьбы не слышит. И теперь я уже два месяца как не одна…
— То есть у тебя должен быть ребенок? — Орелия ахнула и прижала ладони к щекам.
— Да, мисс, и что теперь будет со мною? Домой ехать боюсь, отец меня пришибет на месте. Он всю жизнь был уважаемым человеком, он ведь главный лесничий у его сиятельства и очень гордый. — Голос Эммы дрогнул и замер, а Орелия, побледневшая, потрясенная, еле слышно спросила:
— Но кто это сделал… кто это был… Эмма?
— Сэр Мортимер Розэм это был, мисс…
И Орелия едва не потеряла сознание, такое облегчение она почувствовала, но сразу же почти возненавидела себя за подозрение, которое минутой раньше промелькнуло у нее в голове… Боже праведный… Как могла она такое даже подумать — что человек, такой гордый и внушающий уважение, несмотря на свою репутацию, мог унизиться до подлого, скотского поступка?..
— А кто такой этот сэр Мортимер Розэм? — спросила она.
— Это джентльмен один, приятель его сиятельства. Тогда в доме была назначена большая вечеринка, и сэр Мортимер остался у нас ночевать, потому что, как мистер Уиллард, дворецкий, говорит, мол, слишком хлопотно развозить джентльменов по домам, когда они наберутся…
— И это произошло во время вечеринки?
— Нет, мисс. До нее. Он пришел в комнату, чтобы переодеться к обеду, а я как раз зашла, чтобы посмотреть, все ли там в порядке с камином, как горит, а камердинера еще не было. Я наклонилась над камином, а он тут и вошел… Я встала и поклонилась, но он захлопнул дверь и запер на ключ. Я сразу сообразила, мисс, к чему он клонит, и здорово испугалась…
И Эмма горестно расплакалась…
— Но что же нам делать? Ты можешь сказать сэру Мортимеру о том… что произошло? Вдруг он каким-то образом сумеет тебе помочь?
— Нет, мисс, он ото всего отопрется, и никто не поверит мне, если я стану обвинять во всем джентльмена…
— Да, верно, — понуро согласилась Орелия, — но если ты не можешь уехать домой, нет ли такого места, где тебе можно побыть… какое-то время?..
