Загадочный наследник - Хейер Джорджетт

Хотя именно это он себе и вообразил, все же воскликнул:

— Боже правый, и мысли не было! Думать об этом просто непереносимо. — И Мэтью поспешно сделал еще один круг по комнате. — Если бы я только знал, как поступить! Я не понимаю Винсента. Я часто прихожу в ужас от его выходок. И от его характера. А тут еще его привязанность к этому месту. Можно подумать, он только и мечтает, как бы унаследовать это имение. Но это же абсурдно! А кроме того… Не буду говорить всего, что я чувствую по этому поводу…

— Вы опасаетесь, что Винсент может вызвать на дуэль своего кузена? — обеспокоенно поинтересовалась леди Аурелия. — Не думаю, что такое случится. Подобное совершают лишь с намерением лишить кого-то жизни, а это, мой милый, слишком неблаговидный поступок, и я уверена: ни один из наших сыновей не способен на такое.

— Нет-нет, конечно нет! — ответил Мэтью. — Господи, я надеялся… Аурелия, мой отец сказал мне сегодня вечером, что он желает, чтобы Винсент остался здесь на пару недель. И мне это не правится. Я осмелился возразить отцу, что умнее будет отправить Винсента восвояси, но вы ведь его знаете. Он никогда не слушает ничьих советов. Конечно, он становится таким… Однако я не за тем пришел, чтобы обсуждать его. Но не могу отрицать: я ужасно обеспокоен. Как жаль, что мне нужно быть в Лондоне на следующей неделе. Несмотря на то, что Винсент не имеет явного намерения довести ситуацию до… фатального конца, я не могу избавиться от предчувствия близкой ссоры. И я не колеблясь говорю вам, мадам: здесь давить на моего отца нельзя. У меня мелькнуло подозрение, что… Но это все чепуха, конечно. Прошу, не обращайте на это внимания.

— Конечно не буду, — ответила леди Аурелия. — Я считаю, что вы все преувеличиваете, и, хотя я доверяю вашему батюшке не больше вас — он мог бы повести себя по-иному, — я строго придерживаюсь мнения, что мы можем положиться на здравый смысл майора Дэрракотта. А в его добром расположении ко всему даже вы можете не сомневаться. Я пристально за ним наблюдала и была приятно удивлена. Он — человек принципов, характер у него ровный, манеры джентльмена и поведение непринужденное. Единственный недостаток, который я в нем заметила, — это не всегда уместная веселость, но…

— Неуместная веселость? — вмешался Мэтью.

— Если вы еще сами этого не заметили, мой милый… Его отвратительный провинциальный выговор появляется у майора лишь тогда, когда, как это ни прискорбно, ему становится ясно, что вся семья относится к нему с откровенным презрением. Это от меня не укрылось.

— Вы хотите сказать… Нет, не могу поверить. Он начинает говорить как неотесанная деревенщина, когда перестает следить за своей речью? Если только… если только он не притворяется. Право слово, какое дьявольское притворство!

— Я не сторонница легкомыслия, но не могу не признать, что в ответ на неприятие его семьей майор по большей части проявлял себя человеком большой выдержки, — сдержанно сказала ее светлость.

Мэтью покраснел. Теперь он был совершенно растерян. Леди Аурелия, довольная, что ее слова попали в цель, продолжала тем же спокойным тоном:

— Что же касается Винсента… Я бы осмелилась заметить: будет осмотрительнее, если я останусь в усадьбе Дэрракоттов. Я считаю, что во мне больше здравомыслия, чем вы себе представляете. Я не страдаю излишней чувствительностью. Я никогда не позволяла, чтобы брюзжание вашего отца действовало мне на нервы, и будет странно, если я позволю это сейчас, по прошествии почти тридцати лет. Я хочу здесь остаться, будьте уверены, особенно потому, что Эльвира дважды просила меня об этом.

— О, она, несомненно, опасается вашего отъезда. Я не подумал об этом, но поверьте, мне от всего сердца жаль ее. Одно грубое слово моего отца вызывает у нее нервный срыв. Если бы она научилась хоть немного ему противостоять… Но… я никогда не обольщался ее сообразительностью. Вам не будет слишком скучно с ней?

— Можете успокоиться на этот счет. У нас вошло в привычку вести беседы ни о чем, несмотря на то, что у нее явно не хватает мозгов. Эльвира всегда в хорошем настроении и так внимательна, что можете не опасаться — мне с ней будет неплохо.

С этими словами леди Аурелия снова принялась за свою книгу, а Мэтью, поняв это как знак окончания аудиенции, запечатлел поцелуй на ее щеке и ретировался в свою комнату.

Хьюго вышагивал по балкону и наслаждался запрещенной сигарой. Лицо его было задумчиво, между бровей залегла едва заметная морщинка. Усевшись на парапет, он некоторое время оставался в неподвижности, вперив взгляд прямо перед собой, но тут какой-то легкий шум привлек его внимание, и Хьюго, повернув голову, внимательно всмотрелся в темный сад внизу. Луна, затененная разорванными тучами, светила неярко, но Хьюго все-таки сумел разглядеть неясную фигуру, идущую через лужайку к дому. Он замер и через минуту-другую узнал Винсента. Винсент же заметил своего кузена лишь тогда, когда достиг пологих каменных ступеней. Он остановился, поднял голову и сказал:

— А! Аякс! Дышите воздухом? Или меня поджидаете?

— Всего-навсего дымлю, — отвечал Хьюго, приподняв руку, чтобы показать зажатую между пальцами сигару.

— Несносная привычка, осмелюсь заметить. — Винсент стал лениво подниматься по ступенькам. — Но кто я такой, чтобы делать вам замечания?

— Зачем вы так говорите? Мне жаль, но все, что я ни сделаю, вы находите несносным.

— Можете в этом не сомневаться. Я считаю добродетель смертельной скукой. У меня самого ее немного. Добродетельные люди неизменно скучны, чего я им простить никак не могу.

Ответом был басистый смешок Хьюго.

— Ничего не получится. Вы стараетесь подшутить надо мной. Подумать только, назвать меня добродетельным! Вы заставили меня покраснеть, словно барышню. — Он бросил окурок сигары в одну из клумб внизу. Когда Хьюго снова повернулся к Винсенту, то заговорил совершенно иным тоном и с меньшим, чем обычно, провинциальным выговором: — Увы, Винсент! Пикировка не поможет ни мне, ни вам. Я был бы вполне доволен, если бы вы были на моем месте, но ничего не поделаешь: нам ничего не остается, как принимать все, как есть.

— Да, вы то же самое написали моему деду, не так ли? — сказал Винсент. — Вы совершили ошибку. Ему это вовсе не понравилось. Милорда не проведешь, а это, как вы знаете, здорово усложняет вашу задачу.

Хьюго издал вздох отчаяния:

— Вы такой же полоумный, как и он! Вы считаете, что унаследовать все это — просто замечательно? Конечно, вы всю свою жизнь лелеяли эту мысль и, я не сомневаюсь, считали усадьбу своим домом. Мне же она — не дом родной! Почему в ваших головах засело, что я просто горю желанием взвалить на себя эту полусгнившую развалюху, разрази меня гром, не могу понять!

— Для вас, я уверен, усадьба кажется печальным, захламленным местом — почти лачугой.

— Отнюдь. Я не хотел вас обидеть. Это прекрасный старый дом, но он ничем не отличается от тех, что я уже видел. Уже давно на него не тратилось и гроша, а чтобы привести его в порядок, потребуются горы монет. Что же касается земли, мне кажется, тут одними деньгами не обойтись, тут нужна еще умелая рука. Я так понимаю — передо мной стоит трудная задача, к разрешению которой я, честно говоря, не готов. Все это похоже скорее на мельничный жернов, привязанный к моей шее, а не на манну небесную.

— И конечно, титул для вас ничего не значит!

— Я прекрасно обхожусь и без него, — согласился Хьюго.

— Притворство! Неужели вы и в самом деле такой простак, что думаете, я этому поверю?

— Как вам будет угодно, — спокойно ответил Хьюго. — Это ваши трудности, не стоит их обсуждать.

— Не стоит, особенно потому, что вы не в состоянии попять, что значит быть Дэрракоттом из усадьбы Дэрракоттов! Мне даже кажется, вы не совсем понимаете, что я вас презираю.

— О, это-то я прекрасно понимаю, — произнес Хьюго с горьким смешком. — Если бы здесь была какая-нибудь скала, вы бы уж наверняка постарались меня с нее столкнуть, верно?