Джин Плейди - Обреченная на корону
Когда прибыли гонцы, я догадалась, что у них важные вести, так как они отважились пуститься в плавание.
Я находилась у королевы. Их немедленно проводили к нам.
На сей раз они вошли без улыбок и не спешили выложить свои новости.
— Говорите, с чем приехали, — сурово сказала королева Маргарита. — Я жду.
— Ваше Величество, миледи, Эдуард Йоркский, его брат герцог Глостер, граф Риверс и лорд Гастингс высадились в Рейвенспере и направляются к Йорку.
Королева закрыла глаза. Я подошла к ней и взяла за руку. Она раздраженно высвободилась, недовольная тем, что я видела ее слабость.
— Рейвенспер, — сказала она. — Это где?
— В устье Хамбера.
— На Севере. Эдуард выбрал неудачное место для высадки. Северяне всегда стояли за Уорика. Какие еще у вас вести?
— У него две тысячи солдат — англичан и бургундцев.
— Две тысячи! Что можно сделать с ними?
— Должен сказать Вашему Величеству, что Эдуард подошел к Йорку, и горожане открыли ему ворота.
— Изменники!
— Говорят, он вернулся лишь затем, чтобы потребовать свое герцогство.
— Какая наглость, — негромко произнесла Маргарита.
Но я видела, что эти известия сильно ее потрясли. Она отпустила гонцов и жестом велела мне сесть. Я повиновалась. Неожиданно она взяла меня за руку и крепко ее стиснула. Потом мы сидели молча.
Мы жили, будто во сне. Громадные волны по-прежнему бросали нам вызов помериться с ними силами. Нам оставалось только смотреть в сторону Англии и задаваться вопросом, что там происходит.
Мы знали, что Эдуард Йоркский не станет смотреть сложа руки, как Уорик отнимает у него престол. Он соберет людей, люди его любят. Он выглядит королем, он ведет себя как король, а если и совершает ошибки, то по-королевски. Мне с самого начала было ясно, что люди не захотят Генриха. Возможно, они жалели его, но короли не должны вызывать жалость. Маргариту ненавидели уже за то, что она иностранка, но су
шествовало еще немало поводов восстановить против нее англичан. Им не нужны были ни она, ни ее сын, ни ее муж. Пусть существуют могущественные коронаторы, как мой отец, но королей на тронах почти всегда удерживает народ.
Впоследствии я узнала, что происходило в Англии.
Моему отцу так и не удалось править страной. Людям нужен король, кумир, некто, возвышающийся над ними, обособленный ореолом царственности, которая для них свята. Король должен быть земным богом в золотом венце и пурпурном бархате, которому можно поклоняться.
Когда Эдуард высадился, Кларенс разорвал союз с Уориком и перешел к нему.
Представляю, как он просил о прощении. «Эдуард, мы же братья. Стоит ли нам быть врагами? Меня сбил с толку граф. Я прислушался к дурному совету. Ты мой брат, Эдуард. Я хочу служить тебе. Можешь ты меня простить?» Наверняка его просьба звучала примерно так.
И Эдуард, конечно, простил. Он почти всех прощал за измену. А тут был родной человек.
Интересно, пришло ли Эдуарду в голову, что Кларенс вернулся к нему, так как мой отец возвел на трон Генриха, а не его, Кларенса? Наверное. Но я слышала, он сразу же обнял брата. Как в притче о блудном сыне.
Впоследствии Ричард говорил мне: «Георг всегда был таким. Натворит что-нибудь, а потом просит прощения. И его всегда прощали — что брат, что сестра Маргарита, у которой он был любимчиком. Даже мать бывала к нему снисходительна».
Итак, у отца появился еще один противник. Но мало того. Людям нужен был король, а кого им дал Коронатор? Несчастного, жалкого праведника, полоумного Генриха? Нет, разумеется, Уорик хочет править сам. А он хоть и могущественен, но лишен ореола царственности.
«Что происходит в Англии?» — постоянно думала я, пока мы сидели в Онфлере.
Море слегка успокоилось.
— Нельзя ждать целую вечность, — сказала Маргарита. — В Англии происходят важные события. Я должна быть там. Пора отправляться.
К нам присоединился принц Эдуард. Он получил от Людовика людей и провиант, и мы готовы были пуститься в плавание. До меня дошла весть, что мать хочет вернуться в Англию, и я с облегчением узнала, что она здорова. К сожалению, все проведенные с королевой месяцы я не могла видеться с ней, искать у нее утешения. Но, возвратясь в Англию, увижу ее. И сестру.
Плавание, как и следовало ожидать, оказалось нелёгким, и мы прибыли в Уэймут разбитыми, изможденными.
Там нас ждали печальные вести.
Моего отца не было в живых. Он погиб в бою под Барнетом.
В УОРИК-КОРТЕ
Произошло это, едва мы вышли в бурное море. Я не могла поверить. Отец мне всегда казался несокрушимым. Несчастная мать, думала я. Что сейчас у нее на душе? Они были очень привязаны друг к другу. Хотя он редко бывал с нами, я ни разу не слышала о его неверности. Мать помогла ему возвыситься, и, думаю, он всегда был ей благодарен. Держался он с матерью в высшей степени уважительно. По-своему пекся о нас с Изабеллой. Правда, хотел выдать меня за отвратительного мне человека, но люди его поколения видели в дочерях средство насытить семейную гордость.
— Уорик погиб! — слышали мы повсюду. Люди только об этом и говорили. Его не стало — самого влиятельного человека в Англии, настолько могущественного, что он мог свергать королей и возводить их на трон.
Я чувствовала себя затерянной в непонятном мире. Отец погиб! Что с нами будет?
Королева восприняла эту весть спокойно. Мне пришло в голову, что она, хоть и выразила огорчение, не особенно опечалена его смертью.
Уорик возвел Генриха на трон, выполнил свою часть сделки. Останься он жив, то захотел бы править. В этом коренилась причина его честолюбивых устремлений. Он возводил королей на престол, чтобы управлять ими, а Маргарита не хотела, чтобы ею управляли. Итак, он исполнил то, что от него требовалось. Вернул трон Генриху. А затем... сражался при Барнете.
Маргарита задумчиво разглядывала меня. Я догадалась о ее мыслях: раз Уорика больше нет, что представляет собой его дочь?
Маргарита не испытывала неприязни ко мне. Думаю, даже питала какую-то привязанность. Возможно, относилась с легким презрением, поскольку я не была честолюбива, не жаждала короны... как она сама. Первоначальная ненависть ко мне как к дочери Уорика прошла. Мать принца Уэльского согласна даже была принять меня в снохи.
Но что я представляла собой после гибели отца в битве? Возможно, она думала, должна ли исполнить взятое обязательство, женить на мне своего сына.
Если б не согласилась, я была бы искренне ей благодарна.
Какие странные то были дни — дни кипучей деятельности и ужасной неопределенности.
От герцога Сомерсета шли послания. Он советовал нам ехать в Ланкашир, собирать войска. Писал, что дело Ланкастеров не проиграно из-за дезертирства Кларенса и смерти Уорика. Мне очень хотелось повидаться с матерью. Я получила от нее письмо, причинившее мне душевную боль. Мать горько оплакивала гибель отца. И сокрушалась: «Не знаю, что нас ждет».
