Лючано Де Крешенцо - Елена, любовь моя, Елена!
– Придется, видно, позаимствовать пояс у Афродиты! – воскликнула лилейнорукая богиня и отправилась с визитом к сопернице.
Вполне понятно, что убедить Афродиту расстаться со своим главным оружием даже на каких-нибудь полчаса, было делом нелегким, но Гера все равно решила попытать счастья.
О пеннорожденная Афродита, – сказала она, – я знаю, ты меня ненавидишь, ибо я помогаю ахейцам, а ты – троянцам, но есть вещи поважнее наших распрей, и ты, богиня любви, не сможешь отказать мне: мой отец Кронос и моя мать Рея уже давно не знают радости любви. Они живут далеко за Океаном, куда сослал их Зевс, и очень печалятся. Так вот, если ты хотя бы на одну ночь одолжишь мне свой волшебный пояс, я дам его матери, и она сможет разжечь прежнюю страсть у Кроноса.
Надо сказать, что несмотря на приписываемое Афродите коварство, эта богиня весьма сочувственно относилась к подобным просьбам, поскольку главную свою задачу видела в том, чтобы приносить мужчинам и женщинам удовлетворение – в эротическом, разумеется, плане. Узнав, что на свете появилась еще одна пара, познавшая полноценные любовные утехи, она приходила в восторг и рассказывала об этом событии встречному и поперечному, даже тем, кому на такие вещи вообще наплевать. В общем, просьба Геры вызвала у Афродиты прилив сочувствия.
Гера же, завладев поясом, использовала его в личных целях: она бросилась к Зевсу на гору Иду и, покачивая бедрами, стала прохаживаться по бельведеру, пока отец богов не начал бегать за ней следом. Как известно, на некоторые провокации Зевс поддавался очень легко. Схватив жену за руку, он неуклюже попытался прямо тут, на глазах у всех, уложить ее на землю. Богиня, естественно, изобразила благородное негодование:
– Что же это ты делаешь, о любвеобильный бог? Неужели ты намерен возлечь со мной в присутствии других богов? Если тебя охватило такое уж неодолимое желание, что ты не можешь дождаться покровительницы любви – ночи, давай уединимся в тайной опочивальне, которую нам подарил Гефест, и там будем предаваться любви до тех пор, пока не обессилеем и сон не смежит нам веки.
– Не знаю, что на меня сегодня нашло, – сказал охваченный необычайным возбуждением Зевс, – но должен признаться, о моя обожаемая супруга, что никогда еще мне не доводилось испытывать такого страстного желания – даже когда я ухитрился овладеть женой Иксиона. Но не беспокойся: сейчас мы сделаем так, что никто ничего не заметит.
По его знаку с неба спустилось золотое облако и накрыло супругов, а под ними образовался мягкий зеленый ковер, сотканный из крокусов, свежего клевера и гиацинтов.
Да только богиня успела тайно сговориться с богом сновидений Морфеем.[76]
– Сегодня я намерена переспать с божественным Зевсом, – сказала она ему, – и если ты сделаешь так, чтобы после этого он тотчас уснул, я отблагодарю тебя – отдам тебе в жены Пасифею, о которой ты уже давно мечтаешь.
Все так и было: Зевс сразу начал похрапывать, а воспользовавшаяся этим Гера послала на поле брани Посейдона.
Вмешательство бога внесло в ход войны коррективы: ахейцы перешли в решительное контрнаступление. Аякс Теламонид, швырнув здоровенный камень в Гектора, ранил его в грудь. Диомед, Одиссей и Аякс Оилид уничтожали врагов пачками, а появившийся в доспехах Ахилла Патрокл обратил троянскую рать в бегство. Сыграли свою роль и грозные мирмидонцы, призванные Ахиллом из Фтии. Гомер в «Илиаде» сравнивает их с осиным роем, растревоженным неосторожным путником.[77]
Проснувшись, Зевс не мог поверить собственным глазам: он оставил троянцев атакующими и уже готовыми поджечь своими факелами вражеские корабли, теперь же они отступали под натиском ахейцев. Мало того, среди павших в первый же час боя оказался и один из любимейших сыновей бога – ликиец Сарпедон. Зевс сразу сообразил: произошло нечто непредвиденное и, конечно же, связанное с его супругой.
– Ах, мерзавка! – возопил он зычным голосом. – Ты соблазнила меня, чтобы обвести вокруг пальца! И за это понесешь суровую кару! Я сам буду беспощаден и другим – смертным и бессмертным – не позволю прийти тебе на помощь, как в тот раз, когда я подвесил тебя к небу.[78]
Он намекал на одно весьма давнее событие. Хозяйка Олимпа, страдавшая из-за постоянных измен Зевса, однажды замыслила против него заговор и с помощью некоторых других богов привязала вероломного к супружескому ложу сотней кожаных ремней, завязанных таким же количеством волшебных узлов, которые придумал Гефест. Стоило развязать один из узлов, как все остальные автоматически затягивались еще туже. Бедный Зевс долго изрыгал ругательства и проклятия в адрес своих мучителей, но никто не обращал на него внимания: все были поглощены решением вопроса о том, кому заменить Зевса на олимпийском троне. Одна лишь богиня Тефия пришла ему на помощь.
Опасаясь, как бы борьба за трон не вылилась во вселенский беспорядок, она попросила гиганта Бриарея развязать своей сотней рук все сто узлов одновременно.
Освобожденный Зевс схватил Геру и подвесил ее за руки к небу, привязав к щиколоткам две тяжеленные золотые наковальни. Несчастная кричала, плакала, молила о пощаде, но никто, даже самые важные боги – Аполлон, Посейдон, Аид и др., – не осмелился прийти на помощь. Так и висела бедняжка посреди неба, словно люстра, много-много дней. Единственным, кто рискнул заступиться за Геру, оказался хромой ее сын Гефест, тот самый, которого она, родная мать, едва произведя на свет, сбросила с горы. Завидев Гефеста, который направлялся к отцу, тыча в него указующим перстом, Зевс даже словом его не удостоил, а просто снова швырнул с Олимпа вниз, да так, что Гефест, упав на остров Лемнос, сломал себе и вторую ногу.
Глубокой ночью при свете почти полной луны Леонтий, Гемонид и Телоний направились к Двум Источникам. Идти предстояло не очень далеко – всего-то пять или шесть километров, – зато почти под самыми стенами Трои, что было небезопасно. Сначала наши герои продвигались по берегу Скамандра до слияния его с Симоисом, затем повернули налево.
Густые заросли ивняка, лотоса, земляных орехов, тамариска и тростника укрывали их от троянцев, несших караул на башнях. В действительности Два Источника оказались не у слияния рек, как говорил Эваний, а немного южнее, и последний отрезок пути дался им особенно трудно из-за болота, кишевшего кусачими водяными блохами. Но наши герои преодолели все препятствия и прибыли на место за час до рассвета. Кругом было тихо и пустынно. Гомер описывает Два Источника так:
«Там близ ключей водоемы широкие, оба из камней,
Были красиво устроены; к ним свои белые ризы
Жены троян и прекрасные дщери их мыть выходили».[79]
Как раз возле этих водоемов и стали наши ахейцы поджидать троянок. Телоний выложил на каменную стенку несколько кругов козьего сыра, прихваченных из дома, и когда появились первые прачки, стал громко нахваливать его.
