Лилия Подгайская - Буря на острове
Эльгита присела в глубоком реверансе, а Матильда улыбнулась ей и жестом подозвала ещё ближе:
– Подойдите ко мне, милая, и сядьте вот здесь, возле меня, чтобы я могла с вами поговорить.
Она показала на маленькую скамеечку у своих ног, на которую и уселась Эльгита, несколько смущённая вниманием к себе царственной персоны.
– Вы не должны придавать большого значения тому, что видели только что, леди. Морис де Гранвиль глубоко порядочный человек. Я знаю его много лет. Он не мог пообещать жениться на одной женщине и вступить в брак с другой. Скорее всего, эта взбалмошная особа придумала это обещание. Её муж был другом Мориса и погиб здесь в Англии, в первом большом сражении. А вас он любит всей душой – мой муж мне рассказывал. Скажите мне лучше, как вы нашли Мориса, когда его похитил тот ужасный человек и как уговорили короля двинуться на выручку.
– Мне не пришлось уговаривать вашего мужа, миледи королева, он сам рванулся спасать Мориса и наотрез отказался взять меня с собой. Думаю, это к лучшему, потому что у меня бы не хватило сил смотреть на все эти ужасы. Мне никто так и не рассказал, что именно намеревался сделать с Морисом барон, но, зная этого человека, я могу предположить самое страшное, самое жуткое.
– Расскажите мне об этом человеке, леди. Как он мог требовать власти над вами? Почему так возненавидел Мориса?
Эльгита взглянула в глаза маленькой женщине с золотой короной на голове и почувствовала к ней доверие. Королева не из любопытства спрашивает, поняла она, а хочет знать. Чтобы лучше понять людей, которые теперь ей подвластны, и лучше управлять ими. И Эльгита рассказала ей всё, от самого первого момента вторжения барона Конингбургского в их жизнь. Не забыла поведать и об участи сестёр, попавших в беду там, на севере. Королева смотрела на неё с неподдельным участием, содрогаясь от ужаса в самых острых моментах повествования. Потом положила ей на плечо маленькую ручку.
– Всё это в прошлом, леди. Теперь у вас другая жизнь. Теперь у вас есть муж и защитник, и даже есть сын, насколько я знаю.
– Маленькому Филиппу уже три месяца, и он очень похож на своего отца, – заулыбалась Эльгита, и глаза её потеплели.
Матильда знала, что делала, когда напомнила женщине о ребёнке. Теперь её мысли примут другое направление.
А Морис, подойдя к Роберу де Коммину, всё никак не мог успокоиться. Вельможа положил ему руку на плечо и сказал тихо, чтобы не слышали окружающие:
– Успокойтесь, друг мой. Всё будет хорошо. Ваша жена всё правильно поймёт. Рауль говорил мне, что она на удивление спокойная и разумная женщина.
– Это так, Робер, – откликнулся Морис, – но мне не хочется ничем огорчать её. Ей и так досталось в жизни, бедняжке. Сейчас же она только недавно оправилась от родов, и ещё слаба. Такой удар ей совсем ни к чему.
– Понимаю вас, Морис, – вельможа сжал его руку. – Но сейчас нам надо поговорить о другом. Просочились сведения, что не всё спокойно на западной границе. Я ещё не знаю, что именно там происходит, но Рауль привёз неутешительные новости, и нам надо быть начеку. Так что, когда уладите свои семейные дела, друг мой, будьте готовы выступить в поход. Скорее всего, он вскоре потребуется.
Они ещё немного поговорили о своих мужских делах и разошлись. Робер снова присоединился к окружению кузины, а Морис направился к семье. Его встретили тревожные глаза жены. Тревожные, но не злые. Морис перевёл дух – слава Всевышнему, Эльгита на него не сердится. Но она взволнована и огорчена. И Морис ринулся успокаивать жену:
– Эта женщина просто не в себе, дорогая. С самой молодости она не давала мне прохода, всё предлагала свою любовь, даже когда стала женой моего друга Алана де Фалеза. Он был отличный человек и верный друг. Я просто не мог сказать ему, что он женился на шлюхе. А он верил этой женщине и обожал её. И действительно просил меня позаботиться о ней, если с ним что-либо случится. Я пообещал. Пообещал позаботиться, но не жениться. Об этом никогда и речи не было. Ты должна верить мне, Эльгита. Я люблю тебя, и ты хорошо это знаешь.
– Знаю, Морис, – жена улыбнулась ему печальной улыбкой и вложила руку ему в ладонь, – знаю и верю тебе. Но мне было больно смотреть, когда эта черноволосая красавица кинулась к тебе и принялась тебя целовать. Я, наверное, ещё не совсем окрепла после рождения Филиппа, и меня легко расстроить.
Морис нежно обнял жену за плечи и повёл её к выходу. Дальнейшее пребывание на празднике было бы ей не под силу. За ними ушли и Эдит с Раулем.
А всё ещё не пришедшую в себя после сокрушительного поражения Иоланту спешно вывел из зала оказавший ей помощь дворянин. И здесь же в коридоре, в укромном уголке получил свою награду. Он просто прижал к стене роскошное тело, приподнял его и насадил на своё вздыбившееся орудие. И наслаждался столько, сколько смог выдержать. Он сдернул с плеч женщины роскошную тунику, разорвав её, и оголил великолепные груди, от вида которых силы его удесятирились. Свободной рукой он ласкал и мял эти округлые полушария, другой поддерживал лёгкое тело. А его мужское орудие без устали врывалось в податливое тело, исторгая из груди мужчины сладкие стоны наслаждения. Когда держаться больше не было сил, он излился в горячие женские недра, и c сожалением опустил свою добычу на пол.
– Вы великолепны, мадам, и подарили мне несказанное блаженство, – прошептал он, глядя в её чёрные глаза, – и я готов на всё, чтобы вы дарили мне свои милости.
Осознав то, что только что услышала, Иоланта улыбнулась мужчине и нежно проворковала в ответ:
– Я подарю вам такие удовольствия, мессир, о которых вы даже не смели мечтать. Но только если вы поможете мне.
– Да, мадам, я сделаю всё, абсолютно всё, что вы хотите, – глаза мужчины жадно горели.
Тогда Иоланта опустилась на колени и взяла в руки опавшее, но ещё не убранное в гульфик мужское достоинство. Она нежно погладила и приласкала его руками. Потом поцеловала в самый кончик, отчего он увлажнился и слегка порозовел. Женщина улыбнулась и взяла нежную плоть в рот, лаская её горячим языком и возвращая упругость и силу. Мужчина стоял, затаившись. Эта колдунья делала с ним нечто неимоверное, непередаваемо чувственное, волшебное. Ощутив новый прилив мужских сил, он мягко освободил своё орудие из прекрасного плена, поднял женщину и вновь ворвался в её тело, стеная и рыча от удовольствия. На этот раз она помогала ему, делала ответные движения и сжимала его жезл сильными внутренними мышцами. От этого удовольствия мужчина чуть ли не терял сознание и рвался, рвался к пику наслаждения. Когда всё закончилось, он почувствовал себя слабым, как новорожденный ягнёнок, но безмерно счастливым. Эта женщина выпила его до дна, но это была сладкая мука, и он готов был повторять её вновь и вновь. Он почувствовал себя рабом этой женщины, отныне и навсегда. Готовым на всё, лишь бы она давала ему эти непередаваемо сладкие наслаждения так часто, как он пожелает.
