Эллен Марш - Пожнешь бурю
– Три!
– Посильнее, мистер Барроуз!
– Четыре!
– Жги крепче!
Мереуин не слышала ни криков зрителей, ни последовавшего, затем общего ропота. Экзекуция неожиданно прекратилась, члены команды начали карабкаться на мачты, капитан Кинкейд моментально забыл о лишившейся чувств девушке и быстро поднялся по трапу на верхнюю палубу с подзорной трубой в руке. Барроуз не мог отказать себе в удовольствии нанести еще один, последний удар, а потом тоже полез на рею.
Мереуин не ведала, сколько времени простояла она у отполированной деревянной мачты с крепко привязанными руками, ощущая лишь пожирающую ее боль, пока не почувствовала, что кожаные ремни, впившиеся в запястья, слегка ослабли.
– Я сейчас развяжу вас, мисс.
Ей показалось, что она узнает голос боцмана, а открыв глаза, приметила блеск лезвия ножа, разрезавшего стягивающие руки ремни. Мереуин рухнула на палубу, мгновенно потеряв сознание от невыносимой боли в исполосованной спине.
Бледный Карл Уилсон со вспотевшим лбом пытался нащупать пульс, страшно боясь, как бы девушка не умерла. С облегчением услышав биение пульса, бережно натянул на ее плечи бархатное платье, деликатно отводя взгляд от обнажившейся на миг упругой груди. Мереуин шевельнулась, но глаз не открыла, и боцман поспешил за водой, уверенный, что это поможет привести девушку в чувство.
Когда он бежал с полным ведром назад, на его плечо легла твердая рука, и чей-то низкий голос приказал:
– Дайте-ка мне.
Уилсон поперхнулся и поднял глаза. Он был так озабочен своим делом, что не заметил появления на борту «Горянки» новых действующих лиц с подошедшего к ней судна. Боцман выполнил приказание.
Мереуин раздраженно отталкивала руку, вытиравшую ей лицо мокрой тряпкой, боясь, что склонившийся над ней незнакомец, кто бы он ни был, намеревается ее утопить. Она то приходила в себя, то вновь теряла сознание, молясь, чтобы тьма победила и она укрылась в ней от терзающей смертельной боли.
– Мереуин, вы меня слышите?
Она старалась припомнить резкий голос, уверенная, что слышала его раньше. Открыла глаза, опять застонала и наконец, увидела чье-то расплывающееся лицо. На нее были устремлены серо-стальные глаза, и она сделала попытку сосредоточиться, переводя взгляд с их холодной глубины на длинный римский нос и полные, перекошенные от гнева губы.
– В-вы?.. – еле слышно прошептала девушка и сообразила, что красивое лицо придвинулось ближе, а его выражение смягчилось. Что это, сон или она в самом деле узнает в склонившемся над ней мужчине того, кто давным-давно так ужасно обошелся с ней в замке Монтегю?
Полные губы раздвинулись в насмешливой улыбке.
– Я вижу, вы меня узнали, – сказал низкий голос. – Похоже, я обречен заставать вас в самом что ни на есть невыгодном положении, мисс, или вы всегда предпочитаете выглядеть беспризорной бродяжкой?
– Б-будь ты проклят, с-сассенах чертов, – прошептала Мереуин, попыталась еще что-то сказать, беззвучно шевельнула мягкими губами, но глаза закатились, на прозрачную кожу опустились черные ресницы, и благословенная тьма поглотила ее.
Глава 4
Мереуин очнулась и сразу подумала: «Я все еще на «Горянке».
Открыв глаза, она обнаружила, что лежит на боку на широкой кровати, а ее обнаженное тело укрыто мягким покрывалом. Кровать стояла в просторной комнате с обшитыми дорогими панелями стенами, с гигантским шкафом возле письменного стола, на котором были небрежно разложены книги. У изголовья стоял стул с тазом для умывания. Вода в тазу пахла незнакомыми травами.
Мягкое покачивание пола, к которому Мереуин уже привыкла за проведенные в море недели, подкрепило ее уверенность, что она все еще на судне. «Но какая же это «Горянка»? Не может быть!» – думала она, откидывая покрывало и пытаясь подняться. Ее сразу пронзила боль, хоть и не сильная, однако девушка вновь повалилась на кровать. Боль вернула воспоминания о последних мучительных минутах перед тем, как она потеряла сознание.
«Меня высекли, – вспомнила Мереуин, – терзали привязанную к мачте, пока кто-то, – она предполагала, что это был Карл Уилсон, – не перерезал ремни»; Но лицо, появившееся перед ней, когда она открыла глаза, принадлежало не симпатичному боцману, а красивому и ненавистному человеку, так жестоко обидевшему ее. «Должно быть, я брежу, – говорила себе Мереуин. – Силы небесные, каким образом он мог там оказаться?»
Она раздраженно выбросила из головы сумбурные мысли и сосредоточилась на саднящей спине, с облегчением обнаружив, что боль не доставляет ей прежних мучений. Коснувшись дрожащей рукой спины, Мереуин не нащупала никаких шрамов. Девушка осторожно выбралась из постели, босиком побежала к двери и неожиданно остановилась. На одной из стен висело большое зеркало, которое и привлекло ее внимание, ведь она так давно не видела себя. Мереуин потрясли собственная худоба, темные круги, залегшие под синими глазами, которые на изможденном лице казались еще больше. Скулы выделялись гораздо резче, щеки запали. Ребра отчетливо вырисовывались под тонкой кожей, и девушка горестно вздохнула, думая, как ужаснулась бы Энни, увидев, во что превратилась ее подопечная.
Слегка повернувшись, она выгнула стройную шею, разглядывая спину, и с удовлетворением отметила, что красные рубцы почти исчезли. Вдруг Мереуин сообразила, что ее волосы тщательно вымыты, расчесаны и отливают золотым блеском в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь неплотно занавешенные иллюминаторы.
Мереуин принялась гадать, кто это о ней позаботился? И где она? Может быть, если подняться наверх, кто-нибудь сможет ответить на ее вопросы.
Оглядывая просторную каюту, она увидела свое красно-коричневое бархатное платье, вычищенное и аккуратно повешенное на спинку кресла. Рядом с ним маленькой стопкой лежали ее чулки и рубашка. Девушка с радостным восклицанием схватила одежду и стала осторожно натягивать ее на себя, стараясь, чтобы ткань не царапнула спину, которая все еще оставалась весьма чувствительной.
Она уже возилась с пуговицами на спине, когда за дверью послышались шаги. Мереуин быстро повернулась, дверь отворилась, и на пороге возникла башнеподобная фигура мужчины – того самого, с кем она столкнулась только раз в жизни и с удовольствием вычеркнула бы эту встречу из своей и его памяти, будь это возможно. В проницательных серых глазах мужчины отразилось удивление, когда он увидел ее горделиво вздернутый подбородок, ниспадающие до тонкой талии пышные золотые волосы и негодующий румянец на щеках.
– Вы не считаете нужным стучать? – поинтересовалась Мереуин дрожащим, несмотря на независимый вид, голосом.
