Аманда Квик - Тайный роман
– Что было в том конверте? – с напором спросила она.
– Э-э… – Энтони пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности. – Кое-какие бумаги, касающиеся инвестиционной схемы и плана действий консорциума. Вы не забыли о наших деловых людях, наших предпринимателях: Гастингсе, Хэммонде и Уэлсуорте?
– Но я не понимаю, почему вы решили, что эти документы, да и вообще махинации Гастингса будут интересны мистеру Корвусу.
– Потому что он четвертый инвестор данного консорциума. Так написано в тех бумагах.
– О! – Глаза Луизы округлились от изумления.
– Но это отнюдь не самое интересное. Суть интриги состоит в том, что в документах, взятых мной из сейфа, ясно изложен план, из которого видно, что наша троица решила лишить Корвуса значительной доли его законной прибыли. Они собирались скрыть от него кое-какие факты, чтобы он не мог догадаться, что получает гораздо меньшую сумму, чем каждый из них.
– Они решили, что поскольку он не принадлежит к их кругу, не посещает те же светские мероприятия и не состоит в их клубах, то правды ему никогда не узнать, даже случайно. И они со спокойной совестью собираются взять его деньги, чтобы вложить их в дело, получить прибыль, а потом лишить его большей части этой прибыли. Просто ограбить! – Она ударила кулаком по сиденью кареты. – Это так похоже на зазнавшихся господ из высшего общества!
– Не нужно так переживать, Луиза. Корвус ведь тоже не святой, вы не забыли? Он король преступного мира нашего города, и, думаю, не стоит его жалеть. Полагаю, он за свою жизнь обманул и ограбил немало людей… не исключаю, что на его совести есть и более тяжкие грехи.
– Наверное, вы правы. – Луиза устремила невидящий взгляд в окно кареты. – Меня бесит высокомерие Гастингса и ему подобных. Высокомерие, самоуверенность и чувство собственной безнаказанности. Особенно низко то, что они ни в грош не ставят людей из других сословий. Считают их всех своей дичью…
– Вы всегда так остро реагируете на неприглядные поступки, совершаемые представителями высшего общества? – нарочито небрежно поинтересовался Столбридж.
Луиза вздрогнула: пожалуй, она наговорила лишнего, почти позабыв, что не одна в карете. Столбридж уловил в поведении Луизы и это сожаление, и вновь появившуюся настороженность, но молчал, терпеливо ожидая ответа.
– Прошу прошения, – ровным голосом сказала Луиза. – Бывают моменты, когда эмоции одерживают верх. Видите ли, я очень ответственно и с энтузиазмом отношусь к своей журналистской работе.
– Я не возражаю против проявлений страсти, – с улыбкой заметил Энтони.
– Вот как? – пробормотала Луиза.
– Я нахожу такие вспышки весьма воодушевляющими.
– Не понимаю, о чем вы, – сказала Луиза, решив, что ни просто играет словами.
– Могу пояснить, миссис Брайс, – бодро ответил Столбридж.
И следующий момент он подался вперед, положил ладонь ей на затылок и прижался губами к ее губам.
Луиза оцепенела. От растерянности она даже не попыталась отстраниться, а потом было поздно: любопытство овладело ею, заглушив здравый смысл. Затянутая в перчатку рука легла на плечо мужчины, а губы приоткрылись, уступая его напору. Энтони понял, что не ошибся. Волшебство продолжалось – она оказалась просто сказочно хороша на вкус, и он хотел бы большего, причем немедленно. Честно говоря, он хотел бы опрокинуть Луизу на сиденье кареты, задрать юбки и овладеть ею здесь же, и полумраке экипажа. Смутная мысль посетила его… что-то насчет полумрака. Только теперь он сообразил, что в экипаже слишком светло, потому что окна открыты, и случись проезжать мимо кому-то из знакомых… Не отпуская Луизу, он протянул руку и задернул шторы. И вот вокруг воцарился такой желанный сумрак. Энтони целовал и целовал Луизу и все никак не мог оторваться от сладкой мягкости ее губ. Словно путник, скитавшийся по пустыне и обретший, наконец, долгожданную прохладу и воду оазиса, он пил и пил, позабыв о партнерстве, Гастингсе и прочих заботах. Сквозь ее губы пробился стон – не стон, полувздох, – и этот звук женского соучастия, разделенности страсти произвел на Столбриджа неожиданно ошеломляющее впечатление. Еще немного, и он просто не справится со своим телом, позабудет о приличиях. Он положил ладонь на грудь Луизы, стремясь ощутить совершенство ее форм и тепло тела хотя бы сквозь ткань одежды.
На этот раз у нее вырвался возглас скорее удивления, чем страсти.
– Мистер Столбридж! – пробормотала она.
– Я знаю, – со вздохом оторвался он от своего волшебного источника, – сейчас не время и не место. Приношу свои извинения, мадам. Обычно такого рода события обставляют более романтично. В свое оправдание могу сказать лишь, что когда я оказываюсь рядом с вами, ничто не идет по намеченному пути, лишь неожиданности подстерегают нас обоих.
Луиза смотрела на него, молча. Ее щеки горели румянцем, а стеклышки очков запотели. Это показалось Энтони трогательным и милым. Он осторожно снял очки и принялся протирать их кипенно-белым накрахмаленным платком. Она смотрела на него рассеянным взглядом близорукого человека.
Закончив, Энтони вернул ей очки.
– Спасибо, – прошептала Луиза, и он заметил, что дыхание ее все еще неровно. Она водрузила очки на нос, а потом принялась поправлять шляпку, расправлять юбки, сдувать невидимую пушинку с рукава, подтягивать перчатки… все, что угодно, лишь бы не смотреть на него и поскорее прийти в себя. Некоторое время Энтони просто сидел, разглядывая Луизу и чувствуя себя странно счастливым, оттого что она все еще здесь и что ответила на поцелуй. Через несколько минут, спохватившись, он раздвинул шторы, и в карете стало гораздо светлее.
Луиза, наконец, привела себя в порядок, села прямо, сложила руки на коленях и нерешительно произнесла:
– Ну вот.
– Вы не ответили на мой вопрос, – быстро сказал Энтони.
– Какой вопрос?
– Почему это вдруг вы сделались одержимы страстью выводить на чистую воду преступников из высшего света?
– Ах это… все случилось не так давно, уже после того как я переехала жить к Эмме. До того момента существующий порядок вещей и безнаказанность таких людей воспринималась мной как данность, как нечто само собой разумеющееся.
– Наверное, что-то случилось с кем-то из ваших знакомых? – осторожно спросил он. – И это происшествие подвигло вас на борьбу за справедливость?
– Ничего личного, – ровным голосом ответила она. – Просто у меня накопились некоторые наблюдения.
Энтони понял, что она лжет, и это показалось ему интересным.
– Пожалуй, мне стоит познакомить вас с моим другом, – с улыбкой сказал Столбридж. – Он вам понравится, я уверен. Это человек, одержимый жаждой справедливости и возмездия. Каждое преступление, которое остается безнаказанным, он воспринимает как личное оскорбление. Думаю, вы прекрасно поладите.
