Барбара Картленд - Спасенные любовью
— Человек, разыскивающий вас, прибыл из Шотландии.
Лючия взглянула на дона Карлоса — он, не отрываясь, смотрел на Мануэллу, ожидая продолжения.
— Карлос, ваша матушка умерла… Я плохо разбираюсь во всех этих вопросах, но, кажется, теперь вы граф Страскрейгский.
Дон Карлос потрясенно молчал, не в силах произнести ни слова.
— Примите мои соболезнования, Карлос. — Боливар нарушил затянувшуюся паузу. — Мне прискорбно слышать о том, что вы потеряли мать, которая была лучшей представительницей вашей достойнейшей семьи.
— Карлос, объясните нам, пожалуйста, каким образом вы теперь унаследуете титул? Я не совсем понимаю, — попросила Мануэлла.
— В Шотландии титулы наследуются по женской линии, — глухо ответил тот. — Мой дед был графом Страскфейгским, но Бог не дал ему сына. После его смерти моя мать стала главой семейного рода…
— И теперь вы автоматически становитесь графом!
— Совершенно верно, сеньора.
Несмотря на ровный тон, было заметно, как сильно дон Карлос расстроен известием. Лючии очень хотелось сказать ему что-нибудь в утешение, но при Мануэлле и Боливаре она не решалась. Оставалось только надеяться, что де Оланета без лишних слов поймет, что происходит в ее душе.
За столом опять повисло тягостное молчание. Услышав приближающиеся шаги за своей спиной, Лючия оглянулась — позади стоял сэр Джон Каннингхэм, который был настроен весьма агрессивно.
— Доброе утро, сэр Джон, — вскочил Боливар. — Могу ли я сказать вам, что рад столь успешному завершению нашей сделки, которая явно удовлетворяет обе стороны — и продавца, и покупателя?
Каннингхэм вежливо поклонился в ответ и пожал протянутую руку. Лючия видела, что он очень сердит и с трудом сдерживает отеческий гнев. Иногда сэр Джон бросал на дочь такие взгляды, что, казалось, еще немного, и она лишится чувств.
— Итак, Лючия, — резко начал он, отвернувшись от генерала, — я вижу, ты здесь. Сеньора Саенз сказала мне, где я смогу тебя найти! Когда мы вернемся в Кито, у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить о твоем поведении. — Он неодобрительно поглядывал на амазонку Лючии и офицерское кепи, лежащее рядом. — Я прихватил с собой некоторые твои вещи, поэтому, будь так любезна, смени чужое м-м-м… платье на свое собственное.
— Да… папа, — ответила Лючия тихим и покорным голосом, каким всегда разговаривала с отцом. Присутствие сэра Джона, казалось, подействовало на нее так сильно, что она чувствовала себя маленькой, беззащитной девочкой.
Лючия начала подниматься из-за стола, но в это мгновение широкие плечи дона Карлоса загородили ее от тяжелого взгляда отца.
— Ваша дочь, сэр Джон, — заговорил он на чистом английском, — приехала сюда для того, чтобы спасти мою жизнь. Кроме того, и генерал Боливар может это подтвердить, ее сведения спасли от разгрома всю республиканскую армию.
Каннингхэм опять вежливо поклонился дону Карлосу, хотя Лючия прекрасно понимала, что ему было абсолютно все равно, что говорит этот незнакомец.
— Я знаю мисс Каннингхэм несколько дольше, чем вы думаете, — продолжал дон Карлос, — и… и я прошу руки вашей дочери!
Если бы сейчас посреди двора взорвалось пушечное ядро, это произвело бы на присутствующих меньшее впечатление.
У Лючии перехватило дыхание, и она упала на стул, не видя ничего перед собой. Лица генерала и Мануэллы Саенз вытянулись от изумления.
Боливар нашелся первым:
— Мой дорогой Карлос! Клянусь честью, это было самое лучшее, что я когда-либо слышал! Позволь мне поздравить тебя! И вас, сэр Джон, с приобретением прекрасного зятя — это вам подтвердит, не раздумывая, каждый республиканец. — Он начал поочередно трясти руки обоим мужчинам.
Мануэлла наконец очнулась, и на ее лице появилась озорная улыбка.
— Присоединяюсь к поздравлениям, Карлос! Вы преподнесли нам сюрприз, огромный сюрприз! Любовь всегда выигрывает! — Что-то насмешливое проскользнуло в ее голосе, и Лючия вдруг почувствовала себя крайне неуютно — так же, как в ту ночь у Мануэллы, когда она послала в Гуаякиль ее, а не курьера.
— Мы поговорим об этом позже, — с важностью ответил сэр Джон дону Карлосу, но без явного энтузиазма.
— Вы, очевидно, еще не знаете, дорогой сэр Джон, что дон Карлос с недавнего времени — граф Страскрейгский.
Брови Каннингхэма медленно поползли вверх.
— Граф Страскрейгский? — переспросил он уже совершенно иным тоном.
— Да, моя матушка скончалась!
— Черт побери, я же знавал старого графа!
— Это был мой родной дед, отец моей матери, сэр!
Лючия знала, что отец медленно и тяжело воспринимает любую новость, тщательно взвешивает и обдумывает все, что слышит, прикидывая в уме все «за» и «против». Безусловно, и сейчас его мозг напряженно работал, вычисляя выгоду, которую мог бы принести этот брак, хотя Лючия заранее была уверена, что, узнав о титуле дона Карлоса, тем более шотландском, отец уже в душе согласился, но вида не показывает для пущей важности. Вступление в родственные связи с известным семейством Шотландии никак не могло повредить сэру Джону.
Именно в этот момент Лючия поняла — что бы сейчас ни сказал отец, Боливар или Мануэлла, она не сможет выйти замуж за дона Карлоса, который, как благородный человек не мог не сделать этого предложения. Безусловно, он стремился спасти репутацию девушки, которая провела ночь на асиенде генерала, — этим все и объяснялось. Нет! Она никогда бы не согласилась принять такую жертву.
Опустив глаза, словно не замечая, что вокруг происходит, она медленно, через силу встала из-за стола.
— Мне нужно пойти переодеться, папа, — сказала она чуть дрогнувшим голосом. Господи! Сколько душевных усилий нужно было потратить, чтобы произнести одну эту фразу.
Не поднимая головы, она прошла мимо дона Карлоса в сторону своей спальни. Лючия двигалась, как сомнамбула, и опомнилась лишь перед зеркалом, когда увидела свое побледневшее лицо. Невозможно, чтобы дон Карлос от чистого сердца сделал ей предложение в тот самый момент, когда она была готова проститься с ним навсегда. Просто он порядочный и честный мужчина, а Лючия не желала устраивать свою судьбу такой ценой. Она, конечно, была бы на вершине счастья, выйдя замуж за Карлоса. Даже если бы он не любил ее, необъятной любви Лючии хватило бы на обоих. Но зачем обманывать себя? Брак без любви не имел никакого смысла.
В дверь тихо постучали.
— Войдите, — пригласила Лючия.
В комнате появились два солдата, которые внесли дорожный сундук и шляпную картонку. Они осторожно поставили все на пол и так же тихо удалились. Лючия дождалась их ухода, затем медленно подошла к сундуку, вынула из него свое дорожное платье из синего шелка и накидку того же цвета. В коробке лежала небольшая шляпка.
