Мари-Бернадетт Дюпюи - Ангелочек. Время любить
Ей нравилось, когда он терял голову, когда его взгляд затуманивался, дыхание становилось прерывистым, что предвещало пик наслаждения.
— Мадемуазель Лубе, можно я поднимусь по этой улице галопом? По той, что ведет к колокольне? — спросил Жан-Рене Саденак.
Анжелина вздрогнула. Они уже выехали на площадь с фонтаном, около которого двое детей играли в серсо, подталкивая деревянный обруч палочкой. Лошадь резко взяла в сторону, чтобы не наехать на них, и Анжелине пришлось крепче обхватить Жана-Рене за талию.
— Нет, дальше я пойду пешком, — заявила Анжелина, обеспокоенная тем, что станут говорить о ней люди, если увидят в таком положении.
После тягостной сцены с отцом, свидетельницей которой была слишком болтливая Жермена, Анжелина хотела демонстрировать всем примерное, может, даже чересчур примерное поведение. «Папа, несомненно, велит своей жене держать язык за зубами, но разве можно быть уверенной, что она послушает его? Теперь моя мачеха презирает меня», — говорила себе Анжелина.
Жан-Рене Саденак, не слезая с лошади, помог ей спуститься на землю. Анжелина повесила свой саквояж на плечо и, отойдя на пару шагов от лошади, сказала:
— До завтра, мсье. Я приеду навестить вашу супругу.
— Но мы не увидимся, мадемуазель. Я работаю с шести утра и до самого вечера. Впрочем, я доверяю вам и знаю, что застану Сидони и сына в добром здравии.
Он одарил Анжелину задорной улыбкой и развернул лошадь. Анжелина быстро пошла в сторону тенистой улицы Нобль.
«Сегодня вечером я пойду на свидание с Гильемом, — думала она. — Я хочу услышать, что он хотел мне сказать, только и всего!»
Лес Сен-Лизье, тем же вечеромГильем уже был там. Он стоял в тени старой полуразрушенной риги, ставшей свидетельницей их страстных свиданий. Увидев Гильема в свете фонаря, Анжелина чуть не бросилась прочь. Она испугалась при одной только мысли, что они одни. Ей также не давали покоя воспоминания об их такой недолгой любовной связи. Не выходя из своего укрытия, Гильем знаком велел ей поторопиться. На нем, высоком и хорошо сложенном, был длинный плащ из коричневого драпа. Лошадь, привязанная внутри здания, нервно била копытом.
— Я боялся, что ты не придешь, — сказал Гильем, когда Анжелина подошла ближе. — Взошла луна. Нам надо быть осторожными — нас не должны заметить.
— Боишься лишиться репутации примерного мужа и хорошего отца? — тут же набросилась на него Анжелина. — У меня мало времени, да и тебе надо возвращаться в мануарий.
— Анжелина, — прошептал Гильем, обнимая ее за плечи. — Поставь же свой фонарь. Сегодня утром, после мессы, нам не удалось поговорить откровенно.
— В самом деле, — с иронией откликнулась Анжелина. — Чего ты от меня хочешь, Гильем? Полагаю, нам не о чем говорить. Ты женат, у тебя есть сын, а скоро появится второй ребенок.
— У меня не было выбора, маленькая чертовка, — оборвал Анжелину Гильем. — Но я ни на минуту не забывал о тебе.
Молодая женщина застыла, готовая сопротивляться. Непосильное бремя горя, которое причинил ей этот человек, породило яростную ненависть и всколыхнуло все ее обиды.
— Лжец! Подлый лжец! — крикнула она ему в лицо. — Ты бросил меня, хотя обещал вернуться и жениться на мне. Если бы не почтальон, я никогда не узнала бы, что ты отправился на острова, вступив в столь желанный союз с девушкой твоего круга. Можешь себе представить, что я пережила? Как страдала? И ни одного письма, ни одного привета от тебя! Если бы ты послал мне весточку, хотя бы для того, чтобы попросить прощения!..
Анжелина предпочла умолчать о своей стычке с Эжени Лезаж, матерью своего любовника, поскольку их ссора трагическим образом привела к смерти этой дамы, у которой было больное сердце. Тем не менее именно так Анжелина узнала о свадьбе Гильема.
Он обнял Анжелину и прижал к себе, хотя и не пытался поцеловать. Молодая женщина не знала, что делать. Она так долго мечтала о возвращении Гильема! В ее мечтах Гильем так же обнимал ее — как самое драгоценное сокровище.
— Поверь мне, Анжелина, я рассказал родителям о своих чувствах к тебе. Я хотел объявить о помолвке и жениться на тебе, только на тебе одной, — произнес он на одном дыхании. — Но едва я назвал твое имя, как моя мать словно обезумела. Она кричала, что ты никогда не войдешь в нашу семью, она осыпала тебя жуткими оскорблениями. Чуть позже мой отец поведал мне, что по вине твоей матери, Адриены, умерла моя сестра. Я ничего не знал об этой печальной истории. В то время я учился в пансионе.
— Мама не виновата. Она даже спасла жизнь твоей матери, ведь та носила в своем чреве уже мертвого и к тому же очень крупного младенца.
— Ты знаешь?
— Разумеется! Мой отец рассказал мне об этом после похорон твоей матери. Я также узнала, что Лезажи презирают Лубе, следовательно, у меня мало шансов увидеться с тобой снова. К чему ворошить прошлое, Гильем? Слишком поздно.
— Любить никогда не бывает поздно, Анжелина! — резким тоном возразил Гильем. — Поставь себя на мое место. У моей матери было слабое здоровье, и я считал своим долгом щадить ее. Отец предложил мне заключить этот выгодный брак, брак по расчету. Я согласился, чтобы обрести спокойствие и уехать далеко, поскольку должен был отказаться от тебя. Но вчера, увидев город на горном склоне, тенистые деревья за дворцом, я задрожал от сладостного предвкушения, поскольку понял, что вновь обрету тебя. А ты стала еще красивее, моя дорогая малышка! К тому же ты не вышла замуж, и это согревает мое сердце. Я был уверен, что ты ждешь меня. Я это знал.
Анжелина, рассердившись, высвободилась из его объятий.
— Какой же ты тщеславный, Гильем! — воскликнула она. — Я ждала тебя? Нет, я устала тебя ждать. Ты взял меня девственницей, ты приобщил меня к разврату, усыпив мой стыд лестью и дешевыми комплиментами! Но хуже всего то, что в день своего отъезда ты дал мне денег! Я плакала от стыда и горечи, когда поняла, что ты в некотором роде заплатил мне за услуги. Возможно, ты рассчитываешь начать все сначала, спать со мной на земле, пользоваться мною вволю и возвращаться к своей милой Леоноре. Я ни за что не стану снова твоей любовницей! Ни за что! Мое ремесло требует, чтобы я была добродетельной, и я старалась быть таковой, но только не из-за верности трусу и хаму.
Возмущенная, дрожавшая от негодования, Анжелина взяла фонарь и собралась уже уйти.
— Нет, останься! — попросил он ее. — Анжелина, ты не могла до такой степени измениться!
— Нет, могла! Ты покинул восемнадцатилетнюю девушку, которая верила твоим обещаниям. Но такой девушки больше не существует. Я даже уверена, что сейчас ты пытаешься меня соблазнить из-за гордыни, из-за своей порочности.
