Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил
Друзья?
Всех приехавших сегодня она никогда раньше не видела. Но что в этом особенного? Она просто думала, что ее истинные друзья опаздывают, но обязательно приедут позже. Ей и в голову не пришло, что во всем происходящем есть нечто неестественное. Она так привыкла знакомиться с новыми детьми, которые приезжали вместе с родителями. Ее мать устраивала приемы каждую неделю, и даже когда в гостиной не было других детей, Офелию обязательно звали и представляли собравшимся…
Она остановилась рядом с мальчиком намного старше по возрасту. Тот скорчился на стуле, не удостаивая соседей ни единым словом.
– Почему ты здесь? – спросила она по-детски прямо.
– Это праздник. Я люблю праздники, – хмуро пробормотал он.
– Но этот тебе не нравится? – уточнила она.
Мальчик пожал плечами и откровенно признался:
– Мне сказали, что если я приеду и притворюсь, будто подружился с тобой, получу новую лошадь. Та, которая у меня сейчас, уже постарела. Отец не желает купить мне другую, но пообещал, что твой отец даст денег, если я сделаю вид, будто мне очень весело.
Горло девочки перехватило, но она все же выдавила:
– Полагаю, тебе не очень нужна эта лошадь.
– Конечно, нужна!
– В таком случае следовало лучше притворяться.
– Видно, мне не имеет смысла оставаться здесь! – злобно прошипел мальчик.
– Совершенно верно, – согласилась она и, повернувшись к его соседу, судя по виду, одного с ней возраста, задала тот же вопрос: – Почему ты здесь?
Видя, что первый мальчик уже исчезает за дверью, второй не стал лгать:
– Твой отец заплатил моему двадцать фунтов, поэтому мне велели приехать. Я предпочел бы сейчас отправиться в парк, поплавать на своей новой лодке.
– Я совершенно с тобой согласна, – кивнула она, с трудом выговаривая слова из-за кома, все больше распухавшего в глотке. Слезы нестерпимо жгли глаза. Даже в груди болело. Но она взглянула на некрасивую девчонку, сидевшую напротив. Та была старше остальных. Слишком взрослая, чтобы присутствовать на дне рождения восьмилетней девочки.
– А ты? – спросила Офелия. – Что ты здесь делаешь?
– Мне было любопытно, – свысока обронила девочка. – Хотелось понять, почему моих родителей подкупом заставили привезти меня сюда. Теперь я понимаю. Ты слишком хорошенькая, чтобы иметь настоящих подруг.
Офелии не пришлось подвергать допросу остальных. И больше не было сил сдерживать слезы. Но прежде чем эти предательские слезы потекли по щекам, она истерически закричала:
– Убирайтесь! Все убирайтесь!
После того дня Офелия больше не искала себе друзей. Она сомневалась в каждом и легко ловила одного за другим на вранье. Обычно именно очередная ложь провоцировала ее на те поступки, которые старались предотвратить окружающие с помощью этой самой лжи. За прошедшие годы она не раз встречала своих бывших гостей. Все просили прощения и клялись, что, если бы сначала увидели Офелию, ни в каких подкупах и посулах не было бы нужды. Но она уже никому не верила и безжалостно издевалась над беднягами.
И если раньше она обожала отца, то теперь ее чувства к нему резко переменились. Признавшись в разговоре с матерью, что вовсе не любит дочь и считает ее лишь орудием в своих планах возвыситься в обществе, он вырвал сердце Офелии, и пустота тут же заполнилась горечью.
Но сегодня благодаря Рейфу она впервые за много лет изгнала все так долго терзавшие ее чувства. Удивительно, что она даже в мыслях называет его Рейфом, но после сегодняшнего все формальности между ними казались глупыми и ненужными. И его теорию было довольно легко проверить. Поэтому теперь ей уже не хотелось покидать Олдерс-Нест. Новый способ выплеснуть бушующие страсти не только успокоил ее, но и оказался слишком приятен, чтобы не испробовать его снова и снова.
Она проигнорировала Аманду, дувшуюся в продолжение всего ужина, но не смогла игнорировать Рейфа. Взгляд Офелии то и дело возвращался к нему, независимо от того, говорил он что-то или нет, хотя Рейфел действительно пытался придать ужину некое подобие порядка, поддерживая беседу с теткой. Несколько раз он пробовал вовлечь сестру в разговор, но та продолжала гневно хмуриться. Поэтому вскоре он оставил свои усилия. Зато Офелия принялась оживленно обсуждать возможность нового снегопада.
– Наверное, утром мне снова придется прокладывать дорожки по снегу, тем более что прежние совсем замело, – с улыбкой заметила она. – Не хотите вызвать меня на очередной бой снежками?
– Последний вы проиграли, – рассмеялся Рейфел.
– Вот уж нет! – горячо запротестовала она. – Это была ничья, как вам известно не хуже меня.
По мнению Аманды, они слишком фамильярно обращались друг с другом, и вынести это было невозможно. Поэтому она вскочила и гневно прошипела, обращаясь к Офелии:
– Не пытайтесь заманить моего брата к алтарю! Наш отец никогда не одобрит такую женщину, как вы!
От неожиданности Офелия залилась краской. У нее не было подобных намерений, но ничем не вызванная атака несколько поколебала ее душевное равновесие. Однако Рейф был потрясен и возмущен подобным поведением сестры.
– Господи, Мэнди, ты в своем уме? Мне невыносимо стыдно за тебя!
– И мне тоже, девочка, – добавила Эсме.
– Что? – взвизгнула Аманда. – Может, ты и не соблазнился ее красотой и не собираешься жениться, но это еще не означает, что у нее нет подобных намерений! Неужели не видишь, как она смотрит на тебя?
– Подобная грубость непростительна! Немедленно извинись! – велел Рейф.
– Ни за что! – отказалась Аманда. – И не будь слепым! Кто-то должен был тебе сказать!
– Черта с два!
Теперь настала очередь Аманды краснеть. Отбросив салфетку, она прошипела:
– Я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как тебя ведут на заклание! Когда перестанешь тратить время, занимаясь тем, в чем не желаешь мне признаться, ты знаешь, где меня найти. И я извинюсь перед тобой, когда придешь в чувство! А вот перед ней я извиняться не намерена. И не смей извиняться за меня, – добавила она по пути к двери.
Должно быть, Аманда неплохо знала брата, потому что он сделал именно это.
– Мне очень жаль, Фелия…
– Не стоит, – перебила она с вымученной улыбкой. – Я так привыкла к ревности окружающих женщин, что меня это ни в малейшей степени не волнует.
– Вы считаете, что дело только в женской зависти?
– Разумеется. В этом случае ревность ни на чем не основана, но она не нуждается ни в правде, ни в фактах, чтобы поднять свою уродливую голову. Поверьте, я знаю это лучше остальных.
– Достойная позиция, девочка, – вставила Эсмеральда. – Но моей племяннице не стоило устраивать подобных сцен.
