Мередит Дьюран - Скандальное лето
— О, я бы с этим не торопилась, — предостерегающе подняла палец Элизабет. — Вы еще не видели, что делают с факелами.
— Звучит зловеще. — Майкл попытался было расспросить миссис Чаддерли, но в ближайшем доме с грохотом распахнулась дверь, и на улицу вывалилась запыхавшаяся женщина с двумя кружками в руках.
— Галан! — воскликнула она. — Храни Господь вас от всякого зла, миссис Чаддерли! Храни вас Бог, сэр! — Торопливо присев в реверансе, она протянула путникам кружки.
— Галан! — ответила Элизабет. — Да хранит вас Господь! — Взяв в руки кружку, она отпила несколько глотков и вернула сосуд хозяйке. Майкл последовал ее примеру. В кружке оказался превосходный эль, невероятно густой и крепкий.
Забрав кружки, женщина повернулась и опрометью бросилась обратно в дом.
— Мне начинает нравиться этот праздник, — замет Майкл. — Нас будут угощать элем у каждой двери?
— Муж миссис Мэтью пивовар, — объяснила Элизабет. — Но, будьте уверены, это не последняя ваша кружка на сегодня.
Вблизи костров на вершине холма предсказание миссис Чаддерли сбылось: подхваченные все разрастающейся толпой, путники оказались возле груды бочонков, где им тотчас вручили новые полные кружки с элем. Рядом кружились в хороводах смеющиеся девушки, а чуть поодаль приплясывали музыканты со скрипками и флейтами. Огромное кольцо танцующих юношей окружало костры, искры от факелов снопами взлетали к ночному небу.
Затем один мужчина отделился от круга и бросился в костер поменьше. Перекувырнувшись в воздухе, он ловко перескочил через пламя и приземлился на ноги по другую сторону костра, оставив в огне свой факел.
— О, — протянул Майкл, — вы правы. Мне не нужен факел.
Смех Элизабет был самой сладкой наградой, которой когда-либо удостаивалась трусость.
— Да, это исконно корнуоллское искусство, не советую северянам пытаться ему подражать.
— Возможно, некоему северянину не следовало оставлять в экипаже свой докторский саквояж.
— О, нет лекарства сильнее, чем корнуоллская гордость. — Элизабет повернулась к Майклу, в глазах ее плясали лукавые искры. — Сегодня ночью никто не обожжется. Но советую вам встать завтра пораньше, если сумеете. У вас будет предостаточно пациентов.
Глаза ее так и сияли от радости. Майкл никогда прежде не видел такого лица. Эта женщина обладала даром излучать счастье. «Словно ребенок», — с изумлением подумал Майкл. Ему вдруг представилось, как Элизабет в детстве сидела у очага в сочельник и пекла в золе каштаны, мечтая о завтрашних подарках.
Это мимолетное видение смутило его. Майкл не слишком интересовался детьми и вовсе не видел в Элизабет ребенка. Боже милостивый, нет. При виде ее прелестных полных губ в отблесках костра он испытывал отнюдь не отцовские чувства.
— Не могу представить вас в Лондоне, — невольно вырвалось у него.
Радость ее тотчас померкла.
— Что вы хотите этим сказать?
Что мог ответить Майкл, не выдав себя? Откуда знать деревенскому доктору, что в высшем обществе не одобряют подобную живость, что великосветским красавицам пристало испытывать скуку, а не радость жизни? Слухи о том, что знатная дама резвится на холме с простыми фермерами, могут нанести серьезный урон ее репутации.
— Кажется, здесь вам самое место, — произнес он. И это было правдой. Такой удивительной женщины он еще не встречал. Майкл всегда воображал, будто положение второго сына дает ему большую свободу, поскольку не накладывает обязательств, связанных с семейным достоянием. А Элизабет, похоже, находила удовольствие, выполняя обязанности, которые представлялись Аластеру тягостным бременем.
— Но в Лондоне я другая, — ответила она. — Наверное, там вы не узнали бы меня при встрече.
Глаза ее смотрели серьезно и строго, но Майклу подумалось, что это, возможно, игра отсветов костра.
— Какая вы в Лондоне?
Один из гуляющих поздоровался с ней, Элизабет приветствовала его кивком и рассеянной улыбкой.
— Не… счастливая, — ответила она. — По крайней мере в последнее время. Знаете, вы верно угадали… в тот день, возле почты. Я действительно искала в газете объявление о свадьбе. Вернее, о помолвке. — Уголки ее рта опустились в грустной гримаске. — И я нашла его.
— Вот как? — Майкл внезапно почувствовал, что не хочет ничего об этом знать. Элизабет тосковала по другому мужчине. Эта мысль отозвалась в нем… смутной тревогой. Он хмуро поглядел на костер и вздрогнул, когда еще один молодой дуралей прыгнул сквозь пламя. Но любопытство душило его, словно подступающая тошнота. Слова, которые благоразумнее было бы проглотить, вырвались у него сами собой: — Чье же это было объявление?
Элизабет состроила рожицу.
— Он не заслуживает даже потраченной на него типографской краски, тем более целого года, который я провела впустую, воображая, будто этот человек наделен благородством.
Деланная беззаботность ее голоса не обманула Майкла.
— Он дурно обошелся с вами.
— Ничего драматичного. — Элизабет небрежно пожала плечами. — На самом деле я сама во всем виновата.
Майкл вновь вспомнил о брате.
— Не вините себя. Любовь — плохой советчик и скверный судья. Потому-то лучше ее избегать. Многие так и поступают.
Элизабет тихонько рассмеялась.
— Верно. Шампанское действует куда быстрее, а похмелье длится всего один день.
Майкл безотчетным движением взял ее под руку. Ему лишь хотелось прикоснуться к ней.
— Пойдемте дальше?
Они побрели сквозь толпу мимо костров.
— Так в этом состоит ваша тактика? — спросила Элизабет. — Избегать любви? Вот почему такой замечательный врач до сих пор остается холостяком.
«Напротив, моя дорогая. Женитьба — самое быстрое лекарство от любви».
Майкл сжал губы, чувствуя странную злость. Он говорил эти слова множеству женщин, подмигивая и улыбаясь, чтобы подсластить горечь предостережения. Но подобная речь не пристала деревенскому доктору. Сказать по правде, такую остроту мог бы отпустить какой-нибудь негодяй вроде бывшего возлюбленного Элизабет.
— Возможно, все дело в лени, — произнес Майкл. — Вдобавок цинизм в отличие от любви редко приносит разочарование.
— Должна признаться, любовь доставила мне несколько ужасных мгновений, — медленно проговорила Элизабет. — Мне следовало бы сказать, мгновений публичного позора, которые изрядно подпортили мою репутацию. — Она закусила губу. — А моя репутация, как вам, должно быть, известно, и без того понесла немалый урон.
Лицо ее залилось краской от смущения. Профессиональная красавица терзалась страхом, что Майкл о ней подумает.
