Жюльетта Бенцони - Изгнанник (LExilé)
Так продолжалось каждый день. В те редкие случаи, когда Гийом ел вне дома, Лорна оставалась в своей спальне, и еду ей подавала Китти. Той было не по себе, несмотря на всю доброжелательность госпожи Белек.
Клеманс Белек была здравомыслящей женщиной и прекрасно понимала, что незачем винить горничную госпожи Лорны из-за прихотей ее хозяйки. Напротив, она даже испытывала дружеские чувства к этой англичанке, нежной и печальной, чье существование с семнадцати лет было воплощением верности. Китти служила матери Артура до ее смерти. В доме на берегу Олонда в Овеньер она приняла Артура при рождении, а потом прожила с Милашкой-Мари и малышом долгие трудные годы. Это продолжалось до той поры, пока Мари, считая Гийома мертвым, не согласилась выйти замуж за сэра Кристофера Дойла.
Кончина ее дорогой хозяйки оставила Китти без работы, и она охотно приняла предложение Лорны стать ее горничной. Но истинную радость она испытала, когда мисс Тримейн решила отправиться во Францию и воссоединиться с Артуром. «Чтобы посмотреть, — сказала она, — хорошо ли с ним обращаются». С тех пор как Китти узнала о планах молодой женщины, приехавшей в дом «Тринадцать ветров», она жила в состоянии глубокого огорчения, к которому примешивался страх. То, что Лорна решила стать сначала любовницей, а потом и супругой своего дяди, который к тому же был когда- то любовником ее матери, было для простого сердца воплощением дьявольских козней. Но попавшая в плен некоего магнетизма мисс Тримейн, Китти только молилась и время от времени пыталась ее вразумить. Хотя и знала заранее, что это ни к чему не приведет.
Клеманс Белек что-то знала, а о чем-то догадывалась. Если она всем сердцем ненавидела Лорну, то изо всех сил пыталась облегчить жизнь несчастной эмигрантки, вынужденной терпеть ее капризы.
В день возвращения лошадей повариха «Тринадцати ветров» пребывала в куда менее спокойном расположении духа, чем обычно. Она постоянно гневалась. Не потому, что Гийом приказал устроить для него, его сыновей и людей из конюшни Варанвиля настоящий пир. Клеманс очень нравилось готовить сложные блюда, позволявшие ей продемонстрировать свой талант. И не из-за присутствия в кухне Китти, которая пришла приготовить еду для своей хозяйки. Причиной недовольства Клеманс был ужин, который следовало приготовить этим же вечером. Ужин на две персоны следовало подать в библиотеку. «Фантазия» будущей матери, на которую Гийом имел глупость согласиться.
— Лорна попросила меня об этом, как об одолжении, — объяснил он Клеманс. — Она говорит, что чувствует приближение родов, знает, что они будут тяжелыми, и чувствует себя настолько измученной, что не надеется остаться в живых. В любом случае потом она уже не будет выходить из своей спальни.
Что на это ответить? Даже если госпожа Белек считала, что Гийом совершает глупость, теряя бдительность, пусть и на один вечер, отказать ему она никак не могла. Мальчики и господин Брент поедят овощное рагу на кухне, а Валантен, один из лакеев, подаст парочке на ужин устриц из Сен-Ва, яичницу с трюфелями, куропаток в шартрезе и еще несколько деликатесов; кроме того, они выпьют хорошего вина. Правда, Потантен, главный распорядитель винных погребов, отказался его выбирать, воспользовавшись правом бывшего наставника, которое позволяло ему сказать «нет» хозяину, которого он знал еще подростком.
— Выбирайте сами, господин Гийом! В этом случае прекрасная дама будет уверена, что я не пытаюсь ее отравить. И потом я чувствую приближающийся приступ подагры.
Эти приступы подагры, иногда мучившие Потантена, слишком сильно любившего очень хорошее вино, уже стали казаться Гийому излишне частыми, и он даже подозревал, что они служат своего рода алиби для его старого товарища. Но он не стал упрекать его за это. У Потантена тоже было право относиться к Лорне как к моровой язве...
Когда госпожа Белек пребывала в таком настроении, Китти старалась стать совсем незаметной. Но это оказалось не лучшей идеей.
— Прекратите вести себя как мышь! — рявкнула шеф-повар «Тринадцати ветров». — Я отлично знаю, что вы должны ее кормить, эту ненормальную. Что вы хотите сделать?
— Омлет и, возможно, немного салата. Для завтрака этого будет достаточно.
— Тогда вам придется немного подождать. Я послала Белину на ферму за яйцами. У меня осталось всего одно.
— Тогда я вернусь через некоторое время.
И камеристка с облегчением ретировалась, покинув без особых сожалений кухню, в которой витали божественные ароматы. За пределами кухни было темновато, не так тепло, но намного спокойнее. Китти поднялась к своей хозяйке.
Когда она вошла в ее спальню, Лорна как раз выходила из маленькой комнаты, где хранились платья, и казалась не менее возбужденной, чем Клеманс. Появление Китти явно стало для нее неприятным сюрпризом.
— Ты уже вернулась? А моя еда?
— Я схожу за ней чуть позже. Клеманс ждет, пока ей принесут яйца. Вы уже решили, что наденете сегодня вечером, мисс Лорна? — поторопилась спросить Китти, чтобы перевести разговор на любимую тему молодой женщины.
— Нет еще! Я выбираю... Возможно, мое платье из перламутрового атласа: оно хорошо скрывает талию и освежает. Этим вечером я хочу быть очень красивой.
— Вы всегда очень красивы. Даже когда плохо выглядите.
Надув губки, Лорна посмотрела на свое отражение в большом зеркале, стоявшем на туалетном столике.
— Ты полагаешь? Но сегодня я должна быть неотразимой! Я хочу, чтоб он стал тем любовником, каким был в Овеньере. Ты даже представить себе не можешь, что это была за ночь!
— В вашем-то положении? Это было бы безумием! Вы можете причинить вред ребенку. Впрочем, я совершенно спокойна: господин Гийом слишком разумен, чтобы поддаться вашим чарам. Когда родится ребенок...
— Я не стану этого ждать. Уже много недель он меня избегает. Но этим вечером он снова станет моим. Так нужно. Именно на тот случай, если рождение... не удастся!
Лорна стояла спиной к Китти перед туалетным столиком, но в зеркале камеристка увидела, что та держит в дрожащих руках маленький пузырек в серебристой оплетке. Китти хорошо его знала, потому что однажды зимним вечером сама нашла его в теплом дорожном манто своей хозяйки.
Тогда ей помешали, и она сразу же положила флакон на место. Но на другой день, воспользовавшись тем, что молодая женщина спит, Китти вернулась, чтобы хорошенько рассмотреть его. Кое-что ее заинтриговало. Флакон был очень красивым, с гербом принца Галльского, слишком дорогим для того, чтобы его держали в кармане манто, пусть даже этот карман потайной и внутренний. Маниакально аккуратная Лорна обязательно убрала бы его в дорожный несессер, где он прекрасно подошел бы к другим вещицам из слоновой кости и серебра.
Продолжая расследование, Китти открыла флакон. Жидкость почти ничем не пахла, если не считать легчайшего аромата шафранно-опийной настойки. Она капнула на блюдце, и жидкость оказалась совершенно бесцветной. И Китти задумалась.
Ей пришло в голову, что это мог быть яд. И дрожь страха пробежала у нее по спине. Странные вкусы принца Галльского, его увлечение всем опасным и даже дьявольским были хорошо известны. Если он подарил Лорне этот флакон, в нем определенно была не святая вода. Одному дьяволу известно, как мисс Тримейн собиралась им воспользоваться: против какого-нибудь врага или — почему бы и нет? — против себя самой. И Китти посчитала своим долгом вмешаться. Даже речи не могло быть о том, чтобы она позволила молодой женщине совершить преступление! Она унесла пузырек в свою комнату', вылила содержимое из флакона с флердоранжевой водой и перелила туда неизвестную жидкость. А в маленький пузырек с гербом принца Галльского она налила чистую воду, добавив туда для запаха лишь каплю шафранноопийной настойки. Потом она тщательно привела все в порядок, не забыв заменить флакон с флердоранжевой водой в коробке, где он всегда находился рядом с мылом и другими предметами, которые Китти использовала каждый день для туалета хозяйки.
В течение долгих месяцев злополучный флакон оставался на своем месте. Каждый день Китти проверяла это и ни разу не видела его в руках хозяйки. И вот когда та впервые собиралась поужинать наедине с Гийомом, она взяла пузырек. Очевидно, мисс Тримейн собиралась им воспользоваться. И камеристка возблагодарила Бога за то, что она нашла его. Но теперь ей хотелось узнать, что на самом деле было в этом загадочном флаконе.
И в этом ей мог помочь лишь один человек, доктор Анбрюн. Он был наполовину шотландец, как и она сама. Даже если мисс Тримейн вела себя с ним оскорбительно и вызывающе, Китти знала, что этому великолепному врачу и человеку чести можно довериться. С тех пор как Лорна оказалась беременной, Китти не уставала сокрушаться по поводу того, что его так и не пригласили для консультации. И если теперь мисс Тримейн боится плачевного исхода родов, то винить ей следует лишь себя. Но в любом случае у нее не будет возможности помешать Гийому пригласить друга к постели роженицы... И Китти вдруг очень захотелось поделиться с ним своим секретом. Но как это сделать?
