Елена Езерская - Петербургские лабиринты
— Да ты что, Никита? — ахнула Татьяна.
— Помнишь, ты меня как-то бежать Подбивала, когда к Андрею Петровичу невеста впервые приехала?
— Помню, — прошептала Татьяна.
— Я ведь тогда тебя не понимал еще — не знал, как оно бывает, когда без надежды остаешься. Когда любишь, любишь, а потом — раз, и все кончилось.
— Мне это знакомо, — кивнула Татьяна. — Хотела я тогда от беды скрыться, да не сумела.
— От беды не скрываться, а гнать ее от себя надобно. Я вот только недавно это просек. Ты вот барина любила, а я — ровню свою, да все без толку. Аня на меня и не смотрит, а когда смотрит, то будто и не видит совсем. Все о своем да о своем думает — другой у нее на уме. Так вот и хожу один — и без нее свет не мил, а с ней еще хуже.
— За что же ты мне, Никита, душу-то бередишь? — взмолилась Татьяна.
— Прости, если обидел ненароком, но не хочу, чтобы тайны между нами оставались, — поспешил объясниться Никита. — Я — человек простой, к барским манерам не прикипел. Я понимаю, каково тебе сейчас, — одно время даже хотел себя порешить, думал — зачем жить вот так, бессердечно.
— Вот и я не знаю, — прошептала Татьяна.
— А давай, Таня, я помогу тебе, а ты поможешь мне? — предложил Никита. — Я — один, ты — одна…
— Уже не одна, — горестно вздохнула Татьяна.
— А так даже лучше! — разулыбался Никита. — Сразу семья получается.
— Господи! Какой ты хороший, Никита, — растерялась Татьяна, — только ведь не люблю я тебя.
— Не беда, ребеночек-то этого не знает. А мы его будем любить.
— Ты и я?
— И он нас, — улыбнулся Никита.
— Но, кажется, у нас ничего не получится, — засомневалась Татьяна, — ты — вольный, а я…
— А я барина Владимира Ивановича попрошу, он с Андреем Петровичем поговорит, чтобы тебя отпустить.
— Ой, не согласится он, — испугалась Татьяна.
— Думаю я, что барон сможет уговорить его, — убежденно сказал Никита. — Я вот только одно дело сделаю — Анну в Петербург отвезу, а потом все и решим.
— Ох, Никита…
— Ты не бойся, я свое слово держу. И ты тоже меня не обмани.
Татьяна кивнула, и обрадованный Никита снова стегнул лошадей — сани тронулись с места, и от полозьев тотчас же взвился тонкий снежный вихрь.
* * *Вернувшись домой, Татьяна сразу же направилась в свою комнату — ей надо было прийти в себя. Сразу столько событий! — разрыв с Андреем и его отъезд, новость о ее беременности и предложение Никиты. Татьяна буквально разрывалась на части — она хотела, чтобы Андрей узнал о ребенке, но как он при этом себя поведет? Татьяна не была уверена в том, что он обрадуется, — ведь он же прогнал ее за то, что Татьяна случайно обмолвилась госпоже Болотовой о романе его невесты с наследником престола. А ребенок — это же еще страшнее!
Или не сказать и согласиться на предложение Никиты? Андрей — натура горячая, может все совсем не правильно понять, как бы хуже не получилось…
Татьяна вздохнула, переоделась и вернулась к своим обязанностям.
— Чего изволите, барышня? — спросила она, столкнувшись в гостиной с Наташей.
— Таня! — обрадовалась та. — Хорошо, что мы встретились. Я давно хочу с тобой поговорить.
— О чем? — насторожилась Татьяна.
— Да не сторонись ты меня — я тебе не враг. Я вижу, как тебе тяжело, ведь ты все еще любишь Андрея Петровича…
— Вам показалось, барышня, — не очень вежливо перебила ее Татьяна.
— Нельзя быть такой обидчивой, — нахмурилась Наташа. — Знаешь, когда я разговариваю с тобой, у меня каждый раз возникает ощущение, будто я перед тобою чем-то провинилась.
— Это не так, — испугалась Татьяна, — что вы, да никогда!
— Ты все еще не можешь простить мне того случая с перчаткой? — с сочувствием спросила Наташа. — Но тогда я не знала, какое у тебя положение в доме, я думала — ты обычная служанка.
— А я и есть служанка, и всегда готова служить вам, — поклонилась Татьяна.
— Вот, опять обиделась! — Наташа всплеснула руками. — Хорошо, вот будет у тебя свой жених, тогда сама поймешь, как это увидеть его, когда он целует незнакомую женщину.
— Мой жених будет меня любить, — Татьяна отвела взгляд.
— А знаешь, — воскликнула Наташа, — я вот сейчас подумала — хочешь, я поговорю с Петром Михайловичем, и после свадьбы мы заберем тебя к себе, будем жить в Петербурге. Обещаю, что не обижу тебя ни словом, ни взглядом.
— Спасибо, барышня, — Татьяна вежливо поклонилась, — но мне нравится и здесь.
Наташа вздохнула — она была по-настоящему растеряна. Спеша в Двугорское, Наташа меньше всего ожидала приобрести здесь проблему в лице какой-то крепостной. Конечно, она была далека от страха перед холопами, но и само их существование принимала как данность раз и навсегда заведенного порядка вещей. И тем более — всерьез относиться к интрижке Андрея с молоденькой служанкой? Правда, Андрей вел себя странно, но Наташа объясняла его излишнюю лояльность к своей крепостной воздействием всех тех событий, что сотрясали его семью в течение последнего времени.
Но вот Татьяна… Иногда она просто вела себя вызывающе, как будто ее положение в доме не исчерпывалось обычными обязанностями прислуги. Наташа обратила внимание на почти родственные отношенения между Татьяной и княжнами. Андрей убеждал ее, что Татьяна ему как сестра. Но, когда Наташа осторожно попыталась завести об этом разговор с самой княгиней, Долгорукая немедленно вышла из себя. —Столь откровенного заигрывания с народом Мария Алексеевна никоим образом не поощряла и считала его проявление в семье признаком распущенности и покушением на мораль и устои общества.
И, надо сказать, что почувствовав ревнивое отношение Татьяны к своему появлению в имении Долгоруких, Наташа и сама стала раздражаться той вольностью, которую та имела при явном попустительстве Андрея. Перед своим отъездом в Петербург он, однако, обещал ей, что этому безобразию будет положен конец, и Наташа поверила ему. Но отсутствие Андрея затягивалось, а Татьяна с каждым днем становилась все раздражительнее, и с ней почти невозможно стало сладить.
По всем признакам — у Татьяны разыгралась мигрень, а уж это — болезнь исключительно барская. Но Наташа, старавшаяся со всеми жить в мире и согласии, не хотела выглядеть душегубкой и тираншей. Какое-то время она приглядывала за Татьяной и заметила, что та почти перестала есть, посмурнела и чуть что бросалась в слезы. И, опасаясь, как бы вернувшийся из поездки Андрей не обвинил ее в жестокости к слугам, и отчасти из чувства сострадания, она решилась побеспокоиться о здоровье Татьяны.
Наташа придумала поездку в уездный город и уговорила княгиню отпустить Татьяну с собой. Татьяна поездке не противилась — была вялой и ко всему равнодушной, но дорогой из-за нее несколько раз пришлось останавливаться у обочины. А к концу путешествия она уже едва держалась на ногах — взгляд у нее был отсутствующий, и на лице — ужасная бледность. Наташа пыталась предложить ей помощь, но Татьяна с невероятной для ее состояния гордостью от содействия отказывалась. И тогда Наташа под предлогом собственной необходимости привезла к ее доктору Штерну, о котором ей рассказывала говорливая Соня.