Гэлен Фоули - Дерзкая разбойница
Дэни пожала плечами.
— Глупая девчонка, твоя жизнь в моих руках, как и жизнь этих деревенских мальчишек, к которым ты так привязана.
— А что будет с ними?
— Скажи мне вот что: этот Матео влюблен в тебя?
— Что? Нет! — возмутилась Дэни, вспыхнув от смущения.
— Я хочу знать правду.
— Я… я не знаю. Надеюсь, что нет.
Рэйф побарабанил пальцами по столу.
— Вчера он предпочел быть повешенным, чем выдать Всадника в маске. Я сам допрашивал его, но он твердил, что Всадник — это он. Он решил умереть вместо тебя.
— Я бы сделала для него то же самое, но это не означает… — Дэни немного поколебалась и добавила: — любовь. Они мне как братья.
— Ты хочешь сказать, что этот благородный Матео никогда не признавался тебе в любви?
— Господи, нет! Я бы не допустила этого, и он это прекрасно знает.
— Значит, и ты не влюблена в него?
— Любовь существует для дураков, — заявила Дэни.
— Ты слишком молода, чтобы судить об этом, моя дорогая.
— Я не «ваша дорогая» и вообще ничья, — возмутилась Дэни, чувствуя, что краснеет от его голодного взгляда. — Вы собираетесь выносить мне приговор или будете продолжать меня мучить? Я не понимаю, куда вы гнете, задавая подобные вопросы.
— Дело в том, что это чрезвычайно важно для меня. Прости, но мы, правители, должны быть так же придирчивы в вопросах породы, как и заводчики лошадей. Дело в том, что слишком многое ставится на карту.
— А какое отношение это имеет ко мне?
— Ну, к примеру, когда ты будешь рожать мне сыновей, тебе придется делать это в присутствии небольшого общества. Другой пример: после первой брачной ночи доказательство твоей девственности должно быть продемонстрировано старейшинам совета…
Дэни не стала ждать продолжения и вскочила со стула, но острая боль в желудке заставила ее вскрикнуть и снова опуститься на сиденье. Она согнулась пополам, схватившись за живот.
Рэйф моментально оказался рядом.
— Дыши глубже, и боль пройдет. — Он стал гладить ее по спине, и боль постепенно стихала. — Ты бесстрашная, Даниэла Кьярамонте. Из тебя выйдет отличная королева.
— О чем вы говорите? — простонала Дэни, снова заливаясь румянцем.
— Разве ты не поняла? Ты выйдешь за меня замуж. Это твой приговор.
— Вы, должно быть, пьяны!
— Трезв как монах.
— Может, вы свихнулись?
В ответ он только улыбнулся.
— Я не выйду за вас! Нет! Нет!
— Выйдешь, моя дорогая. Смотри, Даниэла, вот я стою перед тобой на коленях. Выходи за меня, и я положу к твоим ногам королевство. Почему ты молчишь?
Похоже, он шутит. Да, шутит. Теперь она понимает. Ей захотелось задушить его, чтобы убрать эту мальчишескую улыбку с его прекрасного лица.
— Даже и не пытайтесь соблазнить меня, Рафаэль ди Фиори!
Чувствуя себя несчастной от тошноты, гнева и недоверия, Дэни, держась за живот, не спускала с него глаз.
— Сначала вам придется застрелить меня! Только тогда вы сможете затащить меня в свою спальню и изнасиловать! Не могу понять, почему вы решили сыграть со мной такую злую шутку?
— Ах, Даниэла, какая же ты подозрительная… — Он убрал с ее лица волосы, и жест этот был хозяйским, словно она уже принадлежала ему.
Даниэла начала паниковать.
— Не может быть, чтобы вы говорили это серьезно…
— Вполне серьезно.
— Я не могу выйти за вас замуж. Вы мне даже не нравитесь!
— Твои поцелуи вчера вечером сказали мне обратное, — прошептал он с лукавой улыбкой.
— Вы принимаете меня за деревенскую простушку, которая не понимает, что с ней делают. Я все отлично понимаю: вы хотите меня одурачить.
— Зачем мне это надо? — удивился принц.
— Чтобы отомстить мне за то, что я грабила ваших безмозглых друзей! Я знаю, что вы собираетесь повесить меня, но тогда к чему все эти игры?..
— Успокойся, — властно сказал он и погладил ее по щеке с такой нежностью, что у нее на глазах появились слезы. — Это не игра. Ты попала в серьезную беду. Скажем так, мне доставит удовольствие помочь тебе, но я хочу, чтобы ты, в свою очередь, помогла мне.
— Каким образом?
— Самым простым, — прошептал он, продолжая гладить ее по щеке. — У тебя хорошая родословная. У тебя отличное здоровье, и ты сможешь нарожать мне сыновей.
— Сыновей? — повторила Дэни, побледнев. Господи, кажется, он говорит вполне серьезно. Стать его принцессой? Его королевой? Она даже не знает, что такое быть королевой. Да, у нее прекрасная родословная, но она никогда не была представлена ко двору из-за того, что ее семья потерпела финансовый крах.
— Прости, если в моем предложении нет ни капли романтики, но по натуре я человек не сентиментальный. Кроме того, ты сказала, что любовь существует для дураков, и я полностью с тобой согласен. У себя дома ты утверждала, что никогда не выйдешь замуж, но боюсь, ты ухе потеряла свою свободу, совершив противозаконные действия! Дело в том, синьорита Даниэла, что я просто хочу использовать тебя.
— Использовать меня? — изумленно протянула она.
— К счастью, несмотря на то что ты преступница, особой опасности ты не представляешь. Нам хорошо известно, что народ Асенсьона любит Всадника в маске. Ты своего рода национальная героиня, в то время как меня никто не любит. Я хотел бы, чтобы народ любил меня, как любят моего отца. Вы, синьорита, как раз тот инструмент, с помощью которого я собираюсь заслужить его любовь. А это будем считать вашим подарком. — Он взял со стола черную маску и помахал ею перед глазами Даниэлы.
— Ваше высочество желает использовать меня… из-за моего авторитета среди народа?
— Совершенно верно.
— Понимаю, — ответила Даниэла, потупив взгляд. — В чем, собственно, будет заключаться моя роль?
— Тебе не придется делать ничего другого, кроме как стоять рядом со мной, махать рукой толпе и выглядеть счастливой.
Он говорил еще о сыновьях. Дэни смотрела на принца, раздумывая. Конечно, его главная задача как кронпринца произвести на свет наследников, и она, став его женой, должна подарить их ему. Но в ней давно укоренилось чувство страха перед родами, хотя в данный момент мысль о том, чтобы стать матерью его детям, казалась ей такой нелепой, нереальной и невообразимой, что даже не пугала ее.
Что на самом деле пугало ее, так это мысль о том, что этот безнравственный, ненадежный развратник станет ее мужем и, что хуже всего, она может его полюбить. Она станет его рабыней, станет зависеть от него.
— Будь мудрой, Даниэла, — проговорил он, наблюдая за сменой эмоций на ее лице. — Сейчас тебе следует забыть о гордости.
— А что будет с мальчиками Габбиано? Я соглашусь на ваше предложение, если вы их отпустите.
— Что? Не будь смешной! Как я могу отпустить их, когда и я, и ты прекрасно знаем, что они нарушили закон! Ты хочешь сделать из меня посмешище?
