Кэти Максвелл - Искушение леди
Затем снова позвонила. Ответом была тишина. Сердце испуганно забилось у нее в груди. Может, стоит обратиться к кому-нибудь из соседей? Но ближайшие дома были темны и, очевидно, заперты на ночь. Люди, проходившие мимо, двигались целенаправленно, с нахмуренными и сосредоточенными лицами, опустив глаза и не глядя друг на друга.
Когда Дебора потянулась к звонку в третий раз, дверь отворилась. С облегченным вздохом она переступила порог – и остановилась.
Она ожидала увидеть служанку. А в женщине, стоявшей в дверях, она хоть и с трудом, но узнала свою сестру. Она помнила Лизбет смешливой девушкой с живыми голубыми глазами и волосами цвета спелой пшеницы. А эта женщина была печальной, робкой и незаметной – тенью прежней хохотушки. Волосы ее были заплетены в косу, словно у нее не было времени привести их в порядок, а кожа поражала смертельной желтизной. На руках она держала ребенка.
– Дебора? Это действительно ты?
– Да. – Дебора кивнула, растерянно глядя на сестру и пытаясь совместить образ прежней Лизбет с тем, что увидела. – Я приехала не вовремя?
– Нет, нет, что ты. Я жду не дождусь тебя! – Лизбет свободной рукой обняла сестру. – Я так скучала по тебе. Я скучаю по всем вам. Расскажи мне о Рейчел, о Долине, о моих подружках. Я хочу узнать последние новости. Прошло очень много времени с тех пор, как я последний раз разговаривала с кем-то, кто мог внятно ответить на мои вопросы.
Говоря это, она одной рукой трясла ребенка, и движения ее были очень нервными.
– Для начала давай закроем дверь, – предложила Дебора.
– Разумеется, – согласилась Лизбет и хлопнула дверью, отрезая последний робкий лучик света, который сочился с улицы в мрачную, угрюмую комнату. – Хочешь, повесь накидку на крючок и пойдем в гостиную.
Она пошла впереди Деборы и свернула в комнату, расположенную по правой стороне короткого коридорчика.
Здесь тоже не горело ни одной свечи, а в камине не пылал огонь. И Лизбет почему-то не спешила разжечь его.
Дебора развязала ленты на шляпке, решив пока оставить свои замечания при себе. Она протянула руки.
– Ну-ка, покажи мою племянницу.
Лизбет осторожно передала ей ребенка. А потом с усталым вздохом упала на софу, по-прежнему, впрочем, не зная, куда девать руки. Она пригладила волосы, коснулась лица, сложила их на груди и снова опустила на колени.
Малышка спала. От нее пахло молоком, а мягкие светлые локоны делали ее похожей на ангелочка.
В Деборе проснулся материнский инстинкт. А ведь она, может статься, беременна… Пожалуй, впервые после того, как она покинула Дерби, мысль об этом не привела ее в отчаяние.
– Она просто красавица. Как вы ее назвали? – очарованная, поинтересовалась она.
– Памела.
– В честь мамы? – с улыбкой заметила Дебора, имея в виду свою приемную мать. – Она была бы рада.
– Да, я тоже так думаю. – Лизбет перекинула косу на грудь и принялась яростно теребить кончик. – Ты не могла бы зажечь свечу?
Лизбет вздрогнула и очнулась.
– Свечу? – Она отрицательно покачала головой. – Эдмонд полагает, что мы должны ограничить расходы на содержание этой гостиной. Собственно говоря, я уже собиралась лечь в постель, когда ты приехала. Если я не могу зажечь свечу, то какой смысл сидеть в темноте?
По-прежнему держа ребенка на руках, Дебора осторожно выскользнула из накидки и положила ее на один из стульев, стоявших напротив софы. Комната выглядела голой – ни ярких ковров на стенах, ни картин. Атмосфера здесь была мрачной и гнетущей, как на похоронах.
Дебора присела на стул и положила спящую девочку себе на колени.
– Лизбет, расскажи мне, пожалуйста, что у вас произошло.
Ее вопрос, похоже, прорвал плотину давно сдерживаемых чувств и эмоций.
– Дебора, все пошло прахом, все! – Ее сестра захлебнулась слезами. – Эдмонд не знает о том, что ты собиралась приехать… Он запретил мне писать вам… Он очень рассердится…
– Значит, мне придется его успокоить.
При звуках материнского голоса ребенок вздрогнул и заворочался. Дебора принялась успокаивающе гладить малышку по спине, чтобы она снова заснула.
– Да, да, конечно, у тебя это непременно получится. Ты сделаешь так, что все опять станет хорошо. Ты всегда так делала. – Лизбет продолжала: – Эдмонд не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о том, в каком отчаянном положении мы оказались. Он растерян, и я понимаю, что он чувствует, но жить так дальше не могу. Я хочу вернуться домой, Дебора, но он отказывается даже обдумать такую возможность. Все в Айлэме считают, что у него замечательное положение, важная и ответственная должность, и он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о том, что его попросту выгнали.
– Что же случилось? – спросила Дебора.
– Герцог более не желает его видеть. Он вышвырнул Эдмонда без выходного пособия, не сказав даже «до свидания».
– Без всяких объяснений? – недоверчиво переспросила Дебора. В конце концов, герцог по определению должен быть разумным человеком.
– Именно так! – воскликнула Лизбет, вскочила и принялась мерить шагами комнату. На ее щеки постепенно возвращался румянец.
– Однако Эдмонд должен хотя бы догадываться, в чем дело.
Лизбет остановилась.
– Он полагает, что его уволили из-за речи, которую герцог произнес в палате лордов. Герцог настоял на том, чтобы написать ее самому, в результате чего там оказалось несколько диких идей относительно того, какое место в обществе должен занимать средний класс. Достаточно будет сказать, что речь его приняли очень прохладно. Герцог стал героем многочисленных отвратительных, злобных шаржей. В общем, его выставили на посмешище. Карикатуристы в этом городе жестоки, а люди обычно с радостью подхватывают насмешки и издевательства.
– В том, что речь провалилась, есть вина Эдмонда?
– Нет! Муж говорит, что очень удивился, когда герцог принялся обвинять его в том, чего он не делал. Впоследствии, однако, когда над герцогом принялись насмехаться в открытую, он обвинил во всем Эдмонда. И вдобавок очернил его в глазах всех знакомых. До этого злосчастного случая мы были довольно популярны. А теперь нам перестали присылать приглашения, и друзья нас покинули.
– Я полагаю, Эдмонд ищет новое место?
– Да, но герцог отказывается дать ему рекомендательные письма. Дебора, мой супруг твердо намерен остаться в Лондоне. Он считает, что здесь его будущее. Но у нас нет денег, а то немногое, что еще осталось, нужно Эдмонду, чтобы прилично выглядеть, пока он подыскивает новое место. Сама видишь, наши дела очень плохи.
Лизбет взмахом руки обвела комнату, чтобы подчеркнуть, что имеет в виду.
– Мы продали всю обстановку. Я даже вынуждена была заложить драгоценности, которые оставила мама. У меня не было иного выхода. А теперь у нас не осталось ничего, и я не знаю, что мы будем есть и чем я стану кормить Памелу. – Из глаз ее ручьем хлынули слезы. – Дебора, я никудышная мать. Я ничего не знаю о детях. Сейчас она молчит, а перед самым твоим приездом все время плакала, и я не могла ничего с ней поделать!
