К. Харрис - Когда рыдают девы
Себастьян выдохнул смешок:
– Итак, зачем же вы в прошлую субботу посещали Кэмлит-Моут?
– Долгие годы до того, как свет Господень воссиял над этой страной, в Англии царило отвратительное идолопоклонство, возглавляемое кастой грешников, связанных нечестивым договором с силами тьмы.
– Под коими вы подразумеваете друидов.
– Именно, – наклонила голову леди Уинтроп. – К сожалению, в наше время находятся глупцы, кто по своему невежеству романтизирует дикое прошлое. Вместо того чтобы искать спасения в Господе нашем и его мудром слове, они предпочитают ритуалы и порочные традиции заблудших.
Себастьн загляделся с холма на декоративный водоем, у которого паслась лань.
– Я слышал, местные жители считают этот островок священным местом.
– Увы, это так. Вот почему я выбралась на Кэмлит-Моут в прошлую субботу. Я опасалась, что недавний всплеск внимания к этой местности может воодушевить необразованный люд на проведение здесь, на островке, какого-нибудь нелепого обряда.
– Потому что после захода солнца в субботу начинался праздник Ламмас?
Снова царственный наклон головы:
– Совершенно верно.
– Но почему вы обратились к мисс Теннисон? Почему не к своему супругу?
– Боюсь, я не совсем ясно выразилась. Я отправилась на раскопки, разыскивая мужа. Однако когда его там не оказалось, решила поделиться своими соображениями с мисс Теннисон. – Тонкие губы поджались подковкой. – Ее ответ был предсказуемо грубым и бесцеремонным.
Таких слов по отношению к Габриель Теннисон виконт еще не слышал. Но ему говорили, что исследовательница на дух не выносила глупцов, и Себастьян подозревал, что в ее восприятии леди Уинтроп представала самовлюбленной и недалекой особой.
– Мисс Теннисон не согласилась, что у вас есть основания для беспокойства?
– Наоборот, она заявила, что верит, будто этот островок издревле является сакральным местом необычайной значимости.
– И тогда вы поссорились?
Леди Уинтроп пронзила собеседника ледяным взглядом, полным морального превосходства женщины, поднаторевшей в искусстве самообмана, которая уже убедила саму себя, что никакой стычки не было.
– Мы не ссорились, – спокойно утвердила она.
У Себастьяна было что сказать. Но никаким словам не удалось бы пробить этот щит праведного негодования, поэтому виконт просто-напросто откланялся и ушел.
Он ни на минуту не поверил, что леди Уинтроп преодолела свою неприязнь к раскопкам мужа настолько, чтобы приехать на островок ради разговора, который с легкостью могла затеять за завтраком. Вместо этого хозяйка Трент-Плейс намеренно выбрала время, когда знала, что сэр Стэнли находится в другом месте.
Ревность могла стать веским мотивом для убийства. Виконту нетрудно было представить леди Уинтроп, убивающую Габриель Теннисон в припадке ревности и религиозного фанатизма. Но он не мог вообразить, чтобы затем она расправилась с детьми и избавилась от их тел где-то в чащобе.
И все же, покидая поместье, Девлин заметил, что хозяйка стоит на краю сада и наблюдает за его отъездом.
И он задался вопросом, почему.
Себастьян осматривался посреди собственной библиотеки, изучая появившиеся там с утра новые коробки с книгами и бумагами, когда услышал звон колокольчика на входной двери. Через минуту на пороге возник Морей и прокашлялся.
– Да? – вопросительно глянул Девлин на дворецкого, который, казалось, на мгновение потерял дар речи.
– К вам некий субъект, милорд.
– Субъект?
– Да, милорд. Я взял на себя смелость проводить его в гостиную.
Виконт пытливо всмотрелся в застывшее лицо слуги. Обычно Морей оставлял всяких «субъектов» прохлаждаться в холле.
– Сейчас поднимусь.
Человек, стоявший у незажженного камина, был облачен во все черное: черные панталоны, черный сюртук, черные жилет и галстук. Только рубашка была белой. Склонив набок темноволосую голову, визитер всматривался в висевший над каминной полкой портрет графини Гендон. Когда Девлин шагнул в комнату и остановился на пороге, незнакомец с грацией танцора или фехтовальщика неторопливо обернулся.
– Вот мы и встретились, – произнес Себастьян и тщательно прикрыл за собой дверь.
ГЛАВА 21
Мужчина по имени Джейми Нокс был гибким и высоким – даже выше Себастьяна, – с вьющимися, почти черными волосами и глазами желтыми, словно у волка или дикого кота.
Себастьян привык думать, что похож на мать, хотя однажды ему сказали, будто у него глаза отца – его настоящего отца. И теперь, глядя в лицо стоявшему напротив мужчине, виконт размышлял, не является ли просто игрой воображения сходство его собственных черт с высокими скулами и легким изгибом губ хозяина таверны.
Но затем припомнил странное поведение своего дворецкого и понял, что дело не в воображении.
– Позвольте предложить вам бренди? – Девлин направился через комнату к пристенному столику, где стояли графин и стаканы.
– Да, благодарствую.
Произношение Нокса напоминало говор вчерашнего курчавого здоровяка и было отнюдь не аристократическим.
– Откуда вы? – поинтересовался Себастьян, наливая бренди в два стакана.
– Судя по стрелковому полку, из Шропшира.
– Вы стрелок?
– Бывший.
Виконт протянул один из стаканов визитеру. Едва заметно поколебавшись, Нокс взял выпивку.
– Я сражался бок о бок с нашими стрелками в Италии и на Пиренеях, – сказал Девлин. – И часто подумывал, что упрямство, с которым Наполеон вооружает свои войска исключительно мушкетами, в конце концов приведет к его поражению.
– Может, вы и правы. Только не проболтайтесь про свою думку этому французскому мерзавцу, ладно? – Нокс отпил изрядный глоток бренди, не сводя пристального янтарного взгляда с лица Себастьяна. – А вы не больно-то похожи на вашего папашу-графа.
– Мне говорили, я пошел в мать.
Бывший стрелок мотнул подбородком в сторону портрета над камином:
– Это она?
– Да.
Визитер сделал еще один глоток:
– Я никогда не знал своего родителя. Матушка сказывала, будто он – капитан кавалерии. А ваш отец, часом, не состоял в кавалеристах?
– Мне об этом неизвестно.
В глазах хозяина таверны блеснул веселый огонек. Нокс осушил свой стакан с быстрой небрежностью человека, привычного к крепким напиткам, но отрицательно покачал головой, когда Себастьян предложил еще бренди.
– Вы расспрашивали про мой разговор с мисс Габриель Теннисон на прошлой неделе.
