Жюльетта Бенцони - Золотая химера Борджа
— Представьте себе, что именно его розысками мы и занимаемся. И мне кажется, что у вас найдется куча крайне полезных сведений для меня, и в соответствии с порядком, установленным в моем учреждении, я хочу их от вас получить.
— Понятно, — более миролюбивым тоном буркнул Альдо. — Пойду за машиной.
— Не стоит. Пусть стоит себе в гараже, мы вас отвезем сами. Шинон всего-то в пяти километрах.
— А обратно мы можем возвращаться пешочком? — процедил, вновь закипая, Альдо.
Полицейский услышал его и подхватил:
— А вы можете сюда вообще не вернуться.
Альдо решил, что лучше помалкивать. А про себя не без сожаления подумал, что, видно, от своих предков басков он унаследовал особое проклятье: с первого взгляда вызывать антипатию у полицейских всех стран мира. Едва только взглянув на него, они начинают его преследовать с особой пристрастностью. Прошло немало времени, прежде чем ему удалось сладить с антипатией француза Ланглуа и англичанина Уоррена, они, можно даже сказать, подружились, но далась ему эта дружба немалой кровью. Только Фил Андерсон, начальник полиции города Нью-Йорка, с самого начала отнесся к нему с симпатией, но, конечно же, благодаря рекомендации Уоррена. Все же остальные представители правопорядка в разных странах и на любых широтах видели в нем тайного преступника, которого следовало немедленно разоблачить. Сейчас в очередной раз повторялась та же история. Вздохнув, Альдо признал про себя правоту Лизы: ему не надо было уезжать из Венеции.
Мрачные размышления не помешали Альдо любоваться окружающим пейзажем — он был чудесен! Сразу понравился ему и Шинон: белые домики с синими черепичными крышами, выстроившиеся вдоль берега Вьенны, две монументальные фигуры, взирающие на них, Рабле — благодушно, Жанна д’Арк — воинственно. А над городком, на холме, возвышался огромный старинный замок-крепость. Набережная, обсаженная платанами, так и манила по ней прогуляться. Альдо подумал, что особенно приятно гулять здесь вечером, покуривая сигару и любуясь отражением звезд в воде. Вьенна уже готова была вот-вот соединиться с Луарой, была широкой, безмятежной, и тревожили ее только рыбаки-зимородки, с громкими криками порхающие над водой. Мост к пригороду, расположившемуся на другом берегу, был переброшен через островок посреди реки, напоминавший игрушку, окутанную серебряными лентами.
Альдо, воспитанный матерью, всегда чувствовавшей себя в глубине души француженкой, неплохо знал историю Франции. Легендарная Жанна д’Арк, знаменитая Орлеанская девственница, занимала в ней существенное место. Именно в Шиноне Жанна встретилась с королем Карлом и получила под свое командование военный отряд для выполнения божественной миссии — освобождения Франции от англичан. Несмотря на все свои заботы, Альдо не отказался бы побродить по узким средневековым улочкам, которые помнили Деву на белом коне. Можно себе представить любопытство, испуг, восхищение, с какими смотрели на нее жители. А она…
Толчок локтя в бок вернул Альдо на грешную землю.
— Ты понимаешь, что нас вот-вот арестуют?
— М-м-м… Да.
— И что, тебе это нравится? Поэтому ты так блаженно улыбаешься?
— Я окунулся в историю этой земли. Представил себе Жанну д’Арк, которая направляется в замок. Совсем нетрудно представить ее себе в этом чудесном старинном городке, который жители сохранили так бережно.
— Думай лучше о чудесном комиссариате, который ждет тебя, благоухая табачным дымом и потом.
Адальбер ошибался. Комиссариат занимал несколько комнат на первом этаже мэрии и мог послужить образцом чистоты и порядка, благоухая хлоркой и кофе. Вместе с Желе они вошли в светлый коридор с застекленными дверями, вдоль стен которого стояли скамьи. Полицейский предложил им сесть, а сам исчез за глухой дверью в глубине коридора. Без сомнения, эта дверь вела в кабинет начальника, в которую он из-за излишней спешки забыл даже постучаться. И почти сразу Желе вышел из кабинета и с недовольным видом уселся рядом с двумя «подозреваемыми», потом достал со вздохом трубку из кармана и начал ее набивать.
— Я тоже могу закурить? — осведомился Адальбер, но не успел достать свою трубку, потому что дверь кабинета распахнулась и показался комиссар с высоким, очень худым пожилым человеком, которого он весьма почтительно отправился провожать до выхода. Желе тем временем ввел в пустой кабинет своих подопечных, куда вскоре вернулся и комиссар Дежарден. Комиссар взглянул на двух своих новых гостей, указал им на стулья и спросил:
— Кто такие?
— Подозрительные лица, о которых я вам сообщал, патрон. Друзья убийцы по делу Дюмена.
— По какой причине вы сочли их подозрительными?
— Во-первых, из-за их вранья. Я встретился с ними в харчевне Марешаля, где они обедали, представившись журналистами.
— Охотно признаем, что мы не журналисты, господин комиссар, — подал голос Адальбер, — мы просто друзья бедняги Бертье, который в самом деле работает журналистом. Мы отправились ему на помощь по просьбе его жены, она места себе не находит, не имея от него вестей вот уже четыре дня. Нам показалось, что мы добьемся больше толку и узнаем хоть что-то о своем приятеле, если представимся представителями прессы. Бертье замечательный журналист, очаровательный человек…
— Хвалить его будете потом. Кто вы такие на самом деле?
Желе протянул начальнику паспорта, тот изучил первым паспорт Альдо, и брови его удивленно поползли вверх:
— Князь Морозини из Венеции? Черт побери! С чего бы мы так заинтересовали наших соседей итальянцев? А вы месье? Вы…
— Видаль-Пеликорн! Адальбер Видаль-Пелликорн! Просто поверить не могу! Но уверен, что не ошибаюсь!
На вопрос комиссара ответил вовсе не сам Адальбер, а тот самый пожилой господин, который только что вышел из кабинета и сейчас снова туда зашел. Без лишних церемоний он взял Адальбера за плечи, чтобы получше его рассмотреть.
— Кто бы мог подумать! Вот уж не ожидал! Что вы тут делаете, мой дорогой мальчик?
— Вы знаете этого человека, профессор? — осведомился комиссар.
— Еще бы мне его не знать! Это мой лучший ученик, я был его преподавателем в Жансон-де-Сайи[9]. Да-да, лучший ученик и самый большой непоседа. С тех пор он добился больших успехов, и я горжусь им, хотя он работает совсем в другой области, чем я. Ты ведь египтолог, не так ли?
— Да, профессор, — расплывшись в улыбке, ответил Адальбер. — И я очень, очень рад вас видеть. Имейте в виду, я тоже в курсе ваших успехов, вы ведь теперь преподаете в Коллеж де Франс?
— Прошу вас, господа, — вмешался Дежарден плаксивым голосом, — мне бы очень хотелось, чтобы вы обратили внимание на мою скромную персону. Хочу узнать, профессор, знаете ли вы так же хорошо нашего второго гостя?
