Юджиния Райли - Ангельский огонь
— Я вижу, тебя воспитали в преданности, — прокомментировала Бланш. В ее глазах светился восторг. Неожиданно она хлопнула в ладоши. — Ну, тогда тебе надо петь в нашей церкви. Твои таланты не должны быть зарыты в землю, — она наклонилась вперед. — Анжелика, мы должны упражняться в послеобеденное время. Для меня будет очень много значить твое пение, да и ты сможешь продвигаться вперед в своем мастерстве. Видишь ли, я не езжу в Новый Орлеан в оперу…
— А почему бы и нет, если вы так ею интересуетесь? — спросила Анжелика. Она хотела ущипнуть себя, когда Бланш потупила взор и склонила голову так, чтобы родимое пятно не было освещено. Анжелика нахмурила брови. С тех пор как она познакомилась с Бланш, она практически не задумывалась над ее несчастьем, которое доставляло той невыносимые страдания. Анжелике пришла в голову мысль, что, если бы Бланш вела себя так, как будто родимого пятна не существовало, то и окружающие меньше обращали бы на него внимание.
— Спасибо, Бланш, — чтобы скрыть неловкость, она похлопала золовку по руке, — для меня будет большой честью заниматься с тобой.
Лицо Бланш просияло, и впервые с момента ее приезда в Бель Элиз Анжелика испытала прилив счастья.
С этого дня в послеобеденное время дом в Бель Элиз был заполнен звуками музыки. Бланш откопала ворох нот и хотела, чтобы Анжелика все их пропела, начиная от духовной музыки Франка до Стефана Фостера, Моцарта и Россини.
— Но мы не должны перенапрягать голос, — всякий раз предупреждала Бланш, — одного часа вполне достаточно.
Когда Бланш начинала так беспокоиться, Анжелика всегда про себя улыбалась. У нее был сильный голос, и если бы она хотела, то могла бы петь целый день без особого напряжения связок. Но Бланш оберегала ее от этого, Анжелика знала, что восполняет то, чего не хватало в жизни этой старой девы — предоставляя ей возможность слушать те мелодии, которые ей хотелось услышать, но до этого не доводилось из-за склонности к затворничеству. Сердце Анжелики согревала мысль, что она делает что-то приносящее радость этой одинокой затворнице. Вне музыкального салона Бланш все еще держалась на расстоянии, но когда вдвоем они начинали музицировать, она становилась совсем другой — оживленной, воодушевленной и подчас даже насмешливой. Через какое-то время Анжелика привыкла к этим занятиям и стала с нетерпением ожидать их.
Спустя несколько дней, после того как они начали музицировать, Анжелика, заканчивая арию из оперы «Люсия», услышала за спиной аплодисменты. Повернувшись, она увидела Ролана, стоящего в дверях. Он выглядел ошеломленным, так же как и Бланш, когда она впервые услышала пение Анжелики. Он смотрел на жену так, будто видел ее в первый раз. Сам он при этом был дьявольски хорош — его мускулистое тело четко вырисовывалось в солнечном свете, струящемся из холла. Под его пристальным взором сердце Анжелики защемило, щеки зарделись.
— Дорогая, я и не догадывался, что у тебя такой талант, — произнес он минуту спустя.
До того как Анжелика успела ответить, Бланш вскочила и поспешила к брату.
— Да, Ролан. Разве она не превосходна? Ты должен прийти и послушать ее!
Когда Бланш втянула его в комнату, он смеялся. Она усадила его в кресло, и он прослушал несколько вещей. После того как Анжелика закончила, он опять пристально посмотрел на нее, заставив покраснеть еще больше.
— Сестра, нам надо переставить пианино в гостиную, — обратился он к Бланш, — по вечерам я мог бы наслаждаться, слушая ваше музицирование.
Анжелика с напряжением посмотрела на Бланш, зная, что его предложение может звучать как угроза. Но, к удивлению, Бланш захлопала в ладоши и улыбнулась.
— О, брат, давай передвинем пианино в гостиную.
Анжелика в удивлении покачала головой, слушая, как Ролан и Бланш оговаривали детали. Таким образом музицирование, которым Бланш Сержант занималась на протяжении долгих лет в изгнании, было вынесено на свет Божий, в светлую гостиную Бель Элиз для всеобщего удовольствия. С этого времени на протяжении нескольких вечеров Ролан оставался в гостиной и наслаждался пением жены. Иногда он уходил после того, как женщины кончали музицировать, но все-таки пару раз проводил весь вечер дома и всегда во время пения Анжелика ощущала на себе его пристальный взгляд.
Как-то раз вечером Анжелика спела «Последнюю летнюю розу» из оперы «Марфа». Они разучивали эту вещь несколько дней подряд. В тот вечер Анжелика надела красное льняное платье с глубоким вырезом; черные волосы ниспадали по лицу и плечам, и за одним ухом она даже вплела нитку из миниатюрных розочек. Ролан непрерывно смотрел на нее на протяжении всего обеда, сильно нервируя ее. Но ко времени, когда они должны были удалиться в гостиную для музицирования, страхи Анжелики рассеялись. Как всегда при этом, ее голос был совершенен, силен и чист. Каждая нота звучала безупречно. Мелодия была утонченно-печальной и чувственной, что заставляло ее избегать взгляда горящих глаз мужа. Только закончив, она рискнула посмотреть на него, и от того, что она увидела, у нее кровь забурлила в венах.
Скрестив ноги, он сидел на кушетке и держал в руках бокал абсента. Он встретился с ней глазами. Его глаза блестели от возбуждения. Он подошел к ней и хриплым голосом сказал:
— Спой эту вещь еще раз, пожалуйста, — прошептал на ухо, — на этот раз посмотри на меня.
Сердце Анжелики бешено забилось, когда он повернулся и пошел в направлении кушетки. «На этот раз посмотри на меня», — сказал он, и его слова прозвучали интимно, как слова любовника, охваченного страстью. Она повторила арию, на сей раз смело смотря прямо в голубые глаза мужа. Взор его был настолько проникновенным, что все время, пока она пела, возбуждение ее росло. Она поняла, что этот мужчина, все время отдалявшийся от нее со дня свадьбы, сейчас соблазнил ее своим взглядом. И с каждой нотой она все больше раскрывалась перед ним.
Когда она закончила петь, в комнате надолго воцарилась тишина, и сам воздух был словно наэлектризован. Затем Ролан подошел к ней, все еще глядя на нее этим пугающим и одновременно пленяющим взором.
— Думаю, сейчас как раз самое время проводить тебя наверх, дорогая.
Анжелика почувствовала, как краснеет от внезапного ожидания с примесью страха, когда ее муж, обращаясь к Бланш, сказал:
— Доброй ночи, сестра.
— Доброй ночи, брат, — сдержанно ответила Бланш.
Анжелика держалась за руку Ролана, когда они поднимались по лестнице. У ее двери он задержался, его глаза буквально пожирали ее, останавливаясь на ее твердой груди.
— Анжелика, когда ты поешь… — улыбаясь, пробормотал он.
