Луиза Аллен - Запретная драгоценность
— И это позволяется? Ты должен научить меня флиртовать. — Такое поведение казалось довольно шокирующим, но если нужно его принять, к нему приспособиться, она это сделает.
Ник пожал плечами, но Ануша уловила, как на мгновение исказилось его лицо, хотя он ничем не выдал неловкости, значит, и ей нечего переживать.
— Я не слишком хорош во флирте, — сказал он.
— О, такой храбрый и галантный мужчина, как вы, майор Хериард, не может испугаться беседы с юной леди. — Она распахнула глаза, глядя на него, и через мгновение засомневалась, насколько это приемлемо.
— Вам не нужны никакие уроки, мисс Лоуренс. — Ник покачал головой и улыбнулся одной из тех редких улыбок, что придавали ему почти мальчишеский вид. — Вы и так очень искусно флиртуете. Через пару минут мы пришвартуемся, и я покажу, как вести светскую беседу за столом.
«Похоже, я действительно флиртовала», — радостно подумала Ануша и тут же себя одернула. Играть в любовь может оказаться небезопасно. Сердце Ника прикрывала надежная броня, зато ее собственное, кажется, таковой не обладало.
— Мы можем выдохнуть, — сообщил Ник, когда они вернулись на судно после визита в Аллахабад к портовому служащему. Они хотели узнать, как дела в Калатвахе, и тот рассказал им последние новости. «Я только что получил оттуда сообщение, — сообщил чиновник. — Алтафур раскинул лагерь перед стенами дворца, и оттуда слышится много грозного шума. Раджа не ослабляет бдительности, он мудрый человек и не позволяет себе глупых вылазок. Конница Компании уже близко, всего в нескольких днях пути, кроме того, в Калатвах подтягиваются соседи, никто не хочет стать следующей жертвой. Пишущий мне человек считает, что махараджа начнет отступление в ближайшие сутки».
Их судно уже отчалило, и, стоя рядом с Ником, Ануша рассматривала медленно удаляющийся гхат[25]: цветочниц, снующих между огромными корзинами бархатцев, бреющего клиента брадобрея и похоронную процессию, везущую к месту сожжения завернутое в полотно тело.
— Уничтожила ли саранча его посевы, или все его жены оказались бесплодны, но его кишки все равно заполонят черви, — сказала она на хинди.
— Это точно, — усмехнулся Ник. — Я тебя не виню, но это точно не тема для званого ужина, мисс Лоуренс.
— Я знаю. — Она вздохнула и снова перешла на английский. — Я целых три дня училась правильно обращаться к графу, епископу, губернатору и их женам. И выяснила, что за обедом можно говорить исключительно о всяких глупостях. Более того, у женщин, как предполагается, нет и не может быть мозгов.
— К несчастью, так и есть.
— И даже этот флирт такой дурацкий. Разве мужчинам не интересно узнать, насколько искусна будет жена в постели? Они что, действительно хотят получить несведущую жену?
— Хотят, — со странной интонацией подтвердил Ник.
Матросы начали поднимать паруса. Рулевой вывел судно в центр потока, и они двинулись вниз по течению. Ануша вернулась к крышке люка, которая стала ее излюбленным местом.
— Как странно. У нас всех девушек учат, как доставлять удовольствие своему мужу.
Ник как раз садился в шезлонг. От неожиданности он рухнул на сиденье, про себя чертыхнувшись.
— Ради бога, не доставлять удовольствие. Доставлять удовольствие означает услужить в… мм, постели.
— Но я именно об этом и говорила.
Эта маленькая негодяйка его дразнит или ею действительно движет любопытство?
— И откуда ты… нет, не отвечай, я не хочу знать.
Он не желал говорить о женах и брачном ложе. И не хотел вспоминать Миранду, которая при его прикосновениях сжималась от отвращения, но заставляла себя исполнять, как она выражалась, супружеский долг. Он не раз пытался себя убедить, что кто-то ее чем-то напугал или ей просто холодно. Тем не менее в нем жила уверенность, что он просто не умеет сделать счастливой свою респектабельную жену. Сам он слыл многоопытным повесой, его вкусы и привычки шокировали Миранду до глубины души.
Ему, как он осознал, следует лучше скрывать свои мысли. Ануша же беззаботно ответила на его вопрос:
— Из классических книг и картин, разумеется. И обсуждения с сестрами и их матерями. А что? Как, по-твоему, мы могли иначе познавать?
— Я никак не представлял, — сказал Ник. Хотя перед глазами легко вставала картина, как она возлежит на подушках в своем шелковом одеянии и лениво переворачивает страницы какого-нибудь иллюстрированного издания. Погруженная в жаркие грезы, возбужденно двигает длинными ногами, подпирает рукой подбородок, и ее губ касается чувственная улыбка.
— Извини, что затронула эту тему. Я забыла, что прошло уже много дней, как ты не лежал с женщиной.
— Ануша…
Она искоса глянула на него.
— Разве английские леди не обсуждают вопросы секса?
— Нет! Во всяком случае, незамужние. Им вообще не положено ничего знать о подобных вещах.
— Значит, предполагается, их должны обучать мужья?
— Да. — Ник стянул шейный платок и расстегнул верхние пуговицы. Здесь жарко, вот и все.
— Очень неплохо, если женщина любит своего мужа, — вслух подумала Ануша. — В противном случае это, должно быть, ужасный шок для нее.
— Не могу сказать, — ответил Ник, стараясь говорить спокойно. Она смотрела на него, чуть приоткрыв губы. Что-то в его лице заставило ее умолкнуть. Ануша опустила глаза и милостиво промолчала.
«Не могу сказать, потому что моя жена, очевидно, не питала ко мне любви. Занимаясь с ней любовью, я думал, что смогу научить ее этому. Но теперь уже сомневаюсь в том, насколько сам преуспел на этом поприще. Хотя я достаточно искусен в постели, если ложусь с опытной женщиной. Прекрати это!» — Ник оборвал свои горькие путаные мысли. В нем говорит задетая гордость, вот и все. И полученный урок. Он придал своему голосу твердости и здравомыслия.
— Ануша, я тебя умоляю. Когда мы прибудем в Калькутту, ни слова о книгах с картинками или ублажении мужчин в постели.
— Хорошо.
Ануша отвернулась и стала смотреть на воду. Ник на мгновение поймал ее взгляд, серьезный, задумчивый. Она догадалась, что он вспомнил свою жену. Ему внезапно захотелось все рассказать, разделить боль, гнев и чувство потери. Нарушить свое добровольное одиночество. Эгоистичная слабость. Он уставился в слепящее солнечное отражение на воде и не отводил взгляда до тех пор, пока не удостоверился, что подступающие слезы и внезапное стремление поделиться сокровенным вернулись туда, где им и надлежит быть.
* * *Когда Ануша проснулась, вокруг царила темнота. Похоже, уже глубокая ночь, воздух наконец посвежел. До нее даже долетал слабенький ветерок. Странно. Она ведь всегда закрывает дверь очень плотно. Но сейчас, задумавшись над этим, поняла, что ни разу не страдала от духоты и жары в тесной каюте. Дверь, должно быть, и в предыдущие ночи была приоткрыта. Кто-то открывал ее каждую ночь? Тихо, как ветерок, она выскользнула из постели и пошла посмотреть. Дверь оказалась подперта в приоткрытом положении, но каюта Ника закрыта.
