Бронвин Скотт - Решительная леди
— Нужно быстрее. Если, конечно, не хочешь связать меня перед тем, как раздевать дальше.
Звуки его хриплого голоса ласкали, словно прикосновения. Ее грудь набухла, тело молило о пощаде. Дориану достаточно еще раз дотронуться до нее, и она задрожит от удовольствия, как в увеселительных садах.
— Ты хочешь этого, Элиза? Хочешь, чтобы я, голый и связанный, существовал лишь для того, чтобы доставлять тебе удовольствие? Некоторым решительным женщинам вроде тебя нравятся подобные игры. В этом нет ничего постыдного. Другие любят, когда командуют ими. Ты хочешь стать моей пленницей, Элиза? Я, твой господин, буду приходить к тебе, подчинять своей воле. Мне нравятся разные игры, Элиза, и я бы хотел поиграть с тобой.
Она закусила губу, боясь закричать. Такие развлечения вполне соответствовали ее характеру. Она почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам из-за тех картин, которые рисовал Роуланд, и поняла, что вот-вот достигнет пика. Элиза была готова сорвать с себя одежду прямо в экипаже, не дожидаясь возможности пристойно удалиться в спальню, не хотела вести себя пристойно, хотела просто отдаться.
Она не заметила, как Дориан оказался рядом. Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал. После непристойного разговора этот нежный жест выглядел неуместно.
— Поверь мне, ты потом сама не рада будешь тому, если в первый раз все случится в трясущемся экипаже. Даже хорошие подушки дела не исправят. Потерпи немного, mio cuore, мы почти доехали. Как мне войти к тебе?
Она прекрасно поняла, о чем он говорит. План действий еще не был проработан. Эванс и горничная Анна будут ждать ее, так что Роуланд не сможет просто подняться в спальню, даже войти в дом. Элиза, конечно, вольна вести себя возмутительно, но слуги на такой образ жизни не соглашались.
— Ты можешь воспользоваться калиткой в саду, — прошептала она, пытаясь выкинуть из головы непристойные сцены и вернуть себе способность здраво мыслить. — Тогда мне хватит времени, чтобы отослать служанку. Но как войти в дом? — Здравое решение никак не вырисовывалось.
— Не переживай, я проявлю изобретательность, — усмехнулся Роуланд.
— А что делать мне? — спросила Элиза.
Несмотря на разрывавшее желание, она не представляла, как себя вести. Они разговаривали о том, как будут раздевать друг друга, но Дориан, возможно, предпочел бы увидеть ее обнаженной, когда придет.
Коляска остановилась. Он снова поцеловал ее, и этот скрытый от посторонних глаз поцелуй обещал многое.
— Ничего не делай, просто жди меня, mio cuore.
Распахнув дверь экипажа, он вышел первым и, снова превратившись в джентльмена, помог выйти Элизе. Когда она проходила мимо, он прошептал:
— Не переживай. Я точно знаю, чего ты хочешь. — Это напомнило о том, что его благопристойность обманчива.
Роуланд сказал кучеру, что хочет прогуляться, и, дождавшись, когда тот уедет, отправился к задней садовой калитке.
Он действительно знал, чего хочет Элиза, — первую брачную ночь. Границы между вымыслом и реальностью размыть легко, она притворится, что все замечательно, все и будет замечательно. Возможно, другие игры ей тоже понравятся, но их неестественность очевидна. К тому же до сих пор ничего романтичного в их отношениях не случилось.
Роуланд окинул взглядом сад, надеясь найти шпалеру, плющ или даже обычную лестницу, забытую рассеянным садовником, что-нибудь, с помощью чего можно пробраться в комнату Элизы. Плющи и шпалеры получили необоснованно хвалебные отзывы в готических романах.
Вдруг в одном из окон мелькнул огонек. Хорошо, значит, ее комната выходит во двор, к тому же в ней маленький балкончик. Что может быть лучше? Места там хватит лишь одному человеку. Об этой замечательной архитектурной особенности Элиза упомянуть забыла.
Впрочем, такая невнимательность к деталям с ее стороны вполне объяснима, если учесть, в каком состоянии она покинула экипаж. Да и он хорош! Забыл задать столь важный вопрос! А ведь не в первый раз тайно проникает в дом к женщине! Но и его надо извинить. Элиза была так возбуждена, едва не дрожала, и он сам напряжен до предела.
По одной из стен дома поднималась шпалера. Когда Роуланд увидел это, его глаза вспыхнули. По шпалере можно подняться достаточно высоко, а оттуда подтянуться к балкону. Он подошел к решетке и остановился. «И все будет замечательно», — эта фраза не давала ему покоя. Элиза готова пойти на поводу у желания. И решение приняла сама, правда вряд ли понимая при этом, что ее к нему подтолкнуло. Себе она конечно же говорила, что хочет удовлетворить физическое любопытство. Если так, он готов подарить ей ночь наслаждения. Роуланду, в отличие от нее, предельно ясно: все, произошедшее между ними, лишь долгая прелюдия, которая привела наконец к консуммации[24]. Консуммация. Это слово тоже связано с первой брачной ночью. Он не возражал против того, чтобы стать на одну ночь мужем Элизы, и потому решил больше ни о чем не думать. Утолит желание, а о том, что будет утром, подумает утром. И Роуланд стал карабкаться вверх.
Шпалера крепко держалась на стене. Трудности возникли лишь раз или два, и то лишь ближе к верху. Не хотелось падать с высоты шесть метров на твердую, не до конца оттаявшую после зимы землю. Удар, конечно, остудит пыл, но костям это вряд ли понравится.
Во время морских странствий Роуланду нередко приходилось переносить грузы и вытаскивать сети, потому он с легкостью втянулся на балкон, ухватившись руками за перила. Выждав несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание, он тихо постучал в огромную стеклянную дверь, открыл ее и вошел. Элиза, вздрогнув, испуганно вздохнула. Он рассмеялся.
— Ты ждала кого-то другого?
— Нет. Просто я до последнего момента не верила в то, что… — Она смолкла и взмахнула рукой. — Ты все-таки пришел. — Ее голос дрожал. В нем чувствовался страх, который терзал ее с тех самых пор, как она вышла из экипажа. Она боялась, что Роуланд передумает и уйдет. — Ты вскарабкался ради меня по шпалере.
Это поразило Элизу. Шпалера была старой, Роуланд мог свернуть себе шею.
— Сюда можно еще как-то попасть? — Он подошел и обнял ее. У Элизы по коже побежали мурашки — так были приятны его прикосновения. — Только не говори, что есть способ легче. Верхние перекладины решетки едва выдержали меня.
Судя по тому, как вздыбилась ткань на его брюках, все происходившее ему не безразлично, Элизе стало легче от осознания того, что не только она испытывает желание.
— Я немедленно прикажу садовнику починить ее.
— Садовник подождет, а вот я не могу больше ждать ни минуты, — прорычал Дориан и поцеловал Элизу.
