Барбара Картленд - Увлекательное приключение
— Черт побери! Чувствуешь себя словно на сцене! — выругался он, когда карета тронулась с места.
Внезапно ему захотелось повернуть назад, но он тут же решил, что это вызовет еще большие толки. Все, естественно, ожидают, что он при первой возможности отправится нанести визит даме, ради которой проделал такое долгое путешествие. Более того, если он отложит визит до завтра, это могут даже расценить как проявление невоспитанности.
Карета быстро катила по прекрасному парку, мимо каменных фонтанов, беседок в греческом стиле и замысловатых гротов, но лорд Линк был настолько погружен в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Но думал он вовсе не о донье Алькире, а о своей беседе с сэром Бенджаменом Кином.
— Ваш дядюшка, его светлость герцог Ньюкасл, написал мне, пользуясь шифром, разумеется, что, если понадобится, вы готовы оказать мне посильную помощь. Необходимо выяснить, почему именно испанская королева вдруг прониклась такими теплыми чувствами к кашей стране, — сказал ему сэр Бенджамен.
— Вы полагаете, что это не просто желание упрочить мир между Англией и Испанией? — спросил лорд Линк.
— Если они действительно хотят мира, почему первый министр их величеств Патино потратил столько сил, чтобы создать самый мощный флот в Европе? Он умер в прошлом году, но его преемник, дон Себастьян де ла Квадра, продолжает начатое им дело, и, должен сказать, милорд, мне совсем не нравится то, что я вижу и слышу.
— Вы думаете, все это означает, что они намереваются предпринять очередную попытку вернуть Гибралтар? — спросил лорд Линк.
Сэр Бенджамен беспомощно развел руками.
— Не знаю. Если бы я знал наверняка, тогда другое дело. Единственное, в чем я убежден, — испанцы что-то затевают.
Лорд Линк был откровенно заинтригован тем, что услышал. Он подумал, как было бы забавно, если бы он сумел выяснить то, что не удалось узнать сэру Бенджамену. Но он не имел ни малейшего представления, как это сделать.
Карета подъехала к дворцу доньи Алькиры и остановилась. Лакеи в роскошных, пурпурных с зеленым, ливреях бросились открывать дверцу. Лорд Линк поднялся по широкой мраморной лестнице к парадным дверям, украшенным аркой и напоминавшим скорее вход в собор.
Лакеи проводили его в огромную, пышно обставленную гостиную и поспешили доложить донье Алькире о его приезде.
Оставшись один, лорд Линк огляделся вокруг. Гостиная поражала своим великолепием, но ему вдруг неожиданно захотелось оказаться у себя дома, в Хэтертон-Касле. Гостиная его матери показалась бы весьма скромной по сравнению со всей этой пышностью, но он тысячу раз предпочел бы ее и свою любимую библиотеку всем самым роскошным апартаментам, которые ему доводилось видеть при английском дворе или где-либо за границей.
Он вспомнил о своих собаках, уютно устроившихся возле камина, и внезапно его сердце сжалось от тоски по дому. В Хэтертоне текла мирная, спокойная жизнь, без дворцовых интриг, наемных убийц и черноглазых женщин, которых необходимо было ублажать. Его страстное желание снова оказаться в старинном нормандском замке, где он родился, было сродни физической боли. Но он тут же вернулся к действительности, когда распахнулась дверь, вошел величественного вида мажордом и пригласил его следовать за ним.
Они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, из чего лорд Линк заключил, что донья Алькира приказала проводить его в свои личные покои. Далеко не в первый раз в своей жизни он навещал привлекательную женщину в такой час, когда она отдыхала перед обедом, и ни одна из них не оказалась настолько утомлена, чтобы отказаться принять его. Он был уверен, что будет принят и на этот раз, поэтому, когда мажордом открыл дверь и громко произнес его имя, губы лорда Линка скривились в циничной усмешке.
Он вошел и, как и ожидал, увидел донью Алькиру лежащей на диване возле камина. На ней был пеньюар из тончайшей, почти прозрачной ткани, мягкими складками спадавший с ее плеч, но скорее подчеркивавший, чем скрывавший, совершенные формы ее тела.
Диван, на котором она лежала, отличался от всех, которые лорду Линку когда-либо доводилось видеть. По всей видимости, восточного происхождения, он был очень низкий, похожий скорее на поднятый на несколько дюймов от пола тюфяк; на нем была навале на целая гора подушечек в расшитых шелком и отделанных старинным кружевом чехлах розового атласа.
Вся комната была словно создана для любви. Стены и окна были задрапированы атласом и невесомыми прозрачными тканями самых нежных цветов, в воздухе стоял пряный, волнующий аромат курящихся благовоний, так что у лорда Линка даже слегка закружилась голова.
Он наклонился и поцеловал руку доньи Алькиры, а она запрокинула голову и посмотрела ему прямо в глаза. Ее длинные, густые волосы были распущены и свободно падали на плечи, подчеркивая дивную белизну кожи и вызывая у мужчины одно лишь желание — зарыться лицом в эту темную благоухающую массу и, сгорая от страсти, забыть обо всем на свете.
— Я не ожидала, что вы так скоро навестите меня. — Она произнесла это очень тихо, но ее голос был полон соблазна.
— Неужели вы полагали, что я смогу надолго расстаться с вами?
Она улыбнулась и скромно опустила ресницы, но лорду Линку показалось, что она пыталась скрыть вовсе не смущение, а торжество, сверкнувшее в ее глазах.
Донья Алькира слегка подвинулась, словно приглашая его сесть рядом с ней. При этом движении полы ее пеньюара слегка распахнулись, и он увидел ее крохотные ножки с перламутровыми ноготками и высоким аристократическим подъемом.
— Расскажите мне о себе! — Это был голос сирены, уверенной, что ни один мужчина не устоит перед искушением поведать ей историю своей жизни.
— А что бы вы хотели узнать?
Лорд Линк с трудом понимал, что говорит. Он чувствовал, как его затягивает в водоворот страсти, и он не мог думать ни о чем, кроме охватившего его желания.
Он даже не предполагал, что при первом же посещении будет принят подобным образом. Ему часто рассказывали, что испанские женщины отличаются исключительной строгостью нравов и постоянно находятся под присмотром duennas[25]. Его предупреждали также, что мужчина должен вести себя с ними очень осторожно, потому что братья и отцы испанок по малейшему поводу готовы обнажить свои шпаги в защиту семейной чести.
Он решил, что, поскольку донья Алькира была вдовой, она могла позволить себе некоторые вольности, недопустимые для незамужней девушки, но даже и в этом случае оказанный ему прием поразил его.
— Я предпочел бы поговорить о вас, — сказал он.
— А вам это будет интересно?
