Линда Ли - Белый лебедь
Он откинул назад львиную гриву и засмеялся, переполошив других скульпторов, работающих в этом огромном помещении.
— Пошли, — потянул он ее, — выпейте со мной чаю. Колетт все приготовила.
— Андре, я не могу.
— Как это — не можете?
Он не стал дожидаться ее ответа. Он потянул ее за Собой из комнаты, потом на заднюю застекленную террасу с видом на спящий сад. Весной здесь будет очень красиво. Он отодвинул для нее стул, потом сел сам. Налил чаю ей и себе в старые щербатые чашки из тонкого фарфора.
Вынул бутылку из кармана пальто.
— Можно, я подслащу вам чай? — спросил он, наклоняя бутылку.
От такого обращения на губах ее заиграла улыбка. Она вспомнила далекие летние дни, когда пыталась стать художником. Вино и сыр. Долгие разговоры в кафе на углу улицы. Но эти дни давно миновали.
— Нет, Андре, спасибо.
— Мне больше останется! — засмеялся он, наливая себе в чашку добрую порцию того, что очень напоминало бренди.
Андре не утруждал себя вставаниями. Он сунул руку в другой карман и достал трубку и кисет с табаком. С ловкостью заядлого курильщика он быстро набил трубку, откинулся на спинку стула, вздохнул и чиркнул спичкой. Но поднеся огонек к табаку, заколебался и подсмотрел на Эммелайн сквозь оранжевое пламя.
— Вы ведь не возражаете, если я покурю, Эммелайн?
— Конечно, нет, — с запинкой ответила она.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно проговорил он и затянулся. — Боже, жизнь прекрасна! — Он выпустил колечко дыма. — Пусть у меня не так уж много денег, но я доволен жизнью. — Он повозился, переставляя чашки и спички, потом взглянул на нее. — А вы, милая моя Эммелайн, можете сказать то же?
Она откинулась назад и скривилась, ударившись о гнутую металлическую спинку стула.
Андре понимающе кивнул.
— Вижу, что не можете.
— Я бы не сказала, что мою гримасу из-за того, что я стукнулась об эту металлическую штуковину, можно считать ответом. Я думаю.
— Думаете о том, как я, к сожалению, прав.
— Я живу хорошо. Мальчики у меня замечательные. Дом красивый. Жизнь моя полна. Но она меня не удовлетворяет.
Недосказанные слова повисли в воздухе.
— А как ваша супружеская жизнь? Она тоже полна? — Ей очень хотелось сказать ему правду, поделиться тайным разочарованием, которое она так долго носит в себе. Они с Андре всегда могли обсуждать все то, о чем мужчины и женщины не говорят друг с другом. Любовь. Жизнь. Надежды и мечты. Теперь она поняла, как ей не хватало его дружбы.
Но за долгие годы семейной жизни она так натренировалась никогда не показывать своих чувств, тем более не говорить о них, что теперь благополучно проглотила эти слова. В горле у нее застрял комок, и она с трудом произнесла:
— Благодарю вас, моя супружеская жизнь тоже полна. — Сказав это, она почувствовала, что эти слова не произвели впечатления на человека, с которым она сидит за столом, — ведь он не является ее мужем, да к тому же пьет бренди средь бела дня.
— Тогда зачем вы здесь? — Он подался вперед, не обратив внимания на то, что расплескал чай, когда ставил локоть на шаткий столик. — Когда вы встретились с Ричардом Смизи, я решил, что никогда больше не увижу вас.
Она отвела глаза.
— Он все еще привлекает вас? Это из-за него вы оказались здесь?
Она подняла голову и в упор посмотрела на него.
— Я здесь, чтобы лепить. И ни для чего больше. Меня совсем не интересует, увижу ли я Ричарда еще раз.
— Может, вам стоило бы сказать ему об этом?
— Андре, я замужем. И мне не следует ничего ему говорить. Но если понадобится, я скажу.
Андре отодвинулся и посмотрел в сторону двери. У нее гулко забилось сердце
Она повернулась и увидела, что там стоит Ричард, точно так же прислонившись к дверному косяку, как это было неделю назад, когда он появился совершенно неожиданно. Веселый. Надменный. Ошеломляюще красивый. И ей захотелось протянуть к нему руки.
— Эм, я знал, что вы вернетесь. — Она хотела отодвинуться от стола. Но стул оказался тяжелым, и ее длинная юбка зацепилась за гнутую ручку.
— Давайте я помогу вам, — проговорил Ричард, внезапно оказываясь рядом и выдохнув эти слова прямо ей в ухо. Она хлопнула его по рукам и высвободила юбку.
— Только не говорите, что снова намереваетесь сбежать. — Его улыбка была широкая и радостная. — Я хотел поговорить с вами в прошлый раз, но вы выскочили за дверь и исчезли в потоке транспорта, так что я не успел вас поймать,
— Вам совершенно ни к чему ловить меня. — Голос ее звучал напряженно, что было очевидно даже для нее самой.
— Верно, но ловить вас всегда было ни к чему. Ни теперь. Ни тогда.
Его слова обожгли ее кожу.
— И мы оба знаем, что был такой день, когда я поймал-таки вас.
— Замолчите! — Она прижала руки к ушам. — Сию же минуту замолчите, — проговорила она уже спокойнее. — Я пришла сюда не из-за вас!
Он ласково взял ее руки и развел их в стороны.
— Если это так, то о чем же речь? Вы же знали, что я буду здесь.
От этого самоуверенного предположения ее долго сдерживаемое негодование вырвалось наружу.
— Я знала? Почему? Как? Все, что я знала, — это что много лет назад вы исчезли, не простившись и ничего не объяснив. — Она рывком высвободила руки и почувствовала, как из волос ее выпала шпилька. Длинная коса заструилась по ее спине. Ей пятьдесят лет, и вот она сидит в скульптурной мастерской и ведет себя как растерявшаяся девчонка. — Нечего говорить мне, что я знаю и чего не знаю. Я пришла сюда заниматься лепкой. И ничем больше.
Так оно и было. Ей нужно заняться чем-то для себя. Ей хотелось получить от жизни больше. Больше, чем просто быть самым усердным членом «Общества леди» и матерью троих сыновей. Или женой Брэдфорда. Она крепко закрыла глаза. Одно лишь название, что жена.
— Я пришла сюда заниматься лепкой, — повторила она, и в голосе ее уже не осталось никаких следов слабости. — И если мне придется отправиться для этого в другое место, я так и сделаю.
— Но вы не отправитесь ни в какое другое место, — заявил Ричард, и в голосе его слышалась улыбка, словно она ни в чем его не упрекнула. — Вы вернетесь сюда. А я буду вас ждать.
Глава 10
Как они смеют?!
После шикарного приема Софи долго ходила по восточной гостиной в «Белом лебеде», кипя от возмущения. Как могли ее отец и Грейсон принимать решения, касающиеся ее будущего, не удосужившись даже поинтересоваться, чего хочет она сама? Господи, неужели eй всю жизнь придется прожить в подчинении у мужчин?
Но среди этих размышлений возникло другое. Грейсон выбрал ее.
Радость неуверенно пробивалась сквозь ее негодование, но Софи тут же отшвырнула ее прочь. Она и так уже поняла, что Грейсон испытывает к ней желание, но это было всего лишь желание физическое. А одного физического желания ей недостаточно.
