Конни Мейсон - Охотник за приданым
— О господи! Нет, Мэт. Ты не можешь…
Но он мог… И добился своего.
Лили ощутила влажное тепло его рта, нежные и настойчивые ласки языка, на которые ее тело вопреки сознанию ответило стремительно нарастающей судорогой наслаждения.
Происходящее вызывало в ней гнев и желание одновременно.
Ей хотелось умереть.
Лили изогнулась. Она чувствовала лишь одну пульсирующую точку — ту, в которой находился язык Мэта. Девушку захватила сладостная агония. Не отдавая себе отчета, она простонала:
— Мэт, пощади меня!
Он поднял голову и, кривя губы в улыбке, насмешливо спросил:
— Ты и в самом деле хочешь, чтобы я остановился, моя сладкая?
Между тем место языка заняли пальцы, продолжая изощренную пытку.
— Ну же, скажи, чего ты хочешь.
— Я хочу…
Большой палец Мэта нежно массировал крохотный бугорок, в котором, казалось, находился главный нерв ее чувственности.
— Чего?
— Я хочу… О боже! Я теряю рассудок!
— Нет, тебе придется сказать мне, чего ты хочешь.
Он снова приник к ней ртом, и девушка почувствовала, что неудержимо падает в разверстую бездну наслаждения.
Мэту стоило невероятных усилий сдерживать себя.
Лили и не догадывалась, какой пыткой оборачивалось для него удовольствие, которое он ей дарил, сопротивляясь мучительному желанию войти в нее и извергнуть свое семя.
— Мэт, я хочу.., хочу, чтобы ты меня.., любил.
Слова вырвались из ее горла почти непроизвольно, в них звучали мольба и протест. В эту секунду Лили почти ненавидела Мэта. Еще никогда она не переживала такого унижения, и причиной тому был именно он. Но еще больше девушка ненавидела себя — за то, что с такой легкостью поддалась соблазну, превратившись в безвольную жертву.
Ее слова пролились бальзамом на душу Мэта.
— А я уж боялся, что ты никогда не попросишь.
Тут Лили почувствовала, как что-то огромное и мускулистое вошло в нее, заполняя целиком, вытесняя остатки мыслей. Под напористыми движениями девушка изогнулась, не в силах сдержать крик, — Мэта захватила мощная волна наслаждения. Несколько минут они, обессиленные, лежали рядом, затем Мэт приподнялся на локтях и поцеловал ее. Его влажный, теплый язык проник в пересохший рот Лили, и она с трудом подавила искушение укусить его, опасаясь непредсказуемой реакции мужа. Отказавшись от опасной выходки, она решила никак не реагировать ни на его поцелуй, ни на его прикосновения.
Достаточно и того, что в минуту слабости она забыла о собственной клятве и униженно молила его о близости. От досады и стыда на глаза Лили навернулись слезы. Что и говорить, ему удалось манипулировать ею, как марионеткой, умело дергая за нужные ниточки.
Почувствовав влагу на ее лице, Мэт прервал поцелуй и лег рядом. Глубокая складка прорезала его лоб.
— Я обидел тебя? — напряженно спросил он, смахивая со щеки ее теплую слезинку.
— Да, — чуть слышно выдохнула Лили.
— Чем?
— Тем, что действовал вопреки моим желаниям.
Губы Мэта побелели и плотно сжались.
— Мне казалось, тебе нравится то, что я делаю. Ты сама просила меня заняться с тобой любовью.
— Просто ты слишком опытный соблазнитель, а я оказалась слишком неискушенной, чтобы противостоять тебе.
Ну как ты не поймешь, что секс без любви не для меня.
И нет ничего мучительнее сознания, что тебя просто используют.
— Так вот из-за чего весь сыр-бор? — Губы Мэта насмешливо скривились. — Видишь ли, любовь, если она и существует, всего лишь еще одно слово для обозначения совокупления. Это чувство, которое изрядно раздули Может быть, единицы его когда-нибудь и испытывали, но большинство говорит о нем по делу и без дела. Ты тоже из их числа?
— Я хочу, чтобы меня любили, — упрямо отозвалась Лили.
— Я люблю твое тело, — признал Мэт. — Мне нравится, как оно отзывается на прикосновения моего рта и рук. Мне нравится входить в тебя, чувствовать твою горячую влажную плоть, которая сжимается вокруг моей огненным кольцом. Я люблю…
— Хватит! — вскричала Лили, зажимая уши. — Не хочу больше ничего слышать. Мне этого недостаточно.
Ее следующие слова прозвучали так тихо, что Мэт был вынужден наклониться.
— Ты мог хотя бы притвориться.
— Почему ты не можешь быть счастлива тем, что у нас есть?
— Потому что у нас нет ничего.
— У тебя есть дом, которым ты можешь распоряжаться, как тебе заблагорассудится.
— А взамен ты получил мои деньги. Знаешь что, Мэт, убирайся отсюда. Кажется, мы прекрасно понимаем друг друга. Может быть, я и молодая, но достаточно взрослая, чтобы разглядеть в тебе холодного дельца, торгующего любовью ради выгоды. Но если меня и вынудили вступить в брак без любви, это еще не значит, что я готова торговать своим телом оптом и в розницу.
Мэт молча встал с кровати и гордо выпрямился Он был так прекрасен в своей наготе, что Лили не могла оторвать от него глаз. «Господи, — подумала она, — ну за что мне эта мука? Будь он стариком или уродом, все могло бы сложиться совсем по-другому… Если бы не могучее, дьявольское обаяние его мужской красоты, я не хотела бы так любить его, а возненавидела бы, как он того и заслуживает».
Мэт стоял, буквально пригвоздив ее к постели тяжелым, холодным взглядом. Черт бы побрал этих женщин!
Вечно им чего-то не хватает. Даешь им палец, а они норовят отхватить руку… Неужели нельзя довольствоваться тем, что есть, и не грезить о несбыточном? И зачем так явно лгать? Почему нельзя честно признаться в и без того очевидном — в том, что тебе нравится секс, что голос плоти не заглушить, что язык тел выразителен и красноречив уж, по крайней мере, не меньше, чем какая-то там любовь! Что это? Стыдливость? Дешевое кокетство? А может, жадность, желание прибрать к рукам не только его тело, но и душу? Слишком много вопросов, тогда как все должно быть так просто… Он — мужчина, она — женщина, и сама природа, поделив весь живой мир на самцов и самок, определила их роли. Разве можно с этим бороться? Неужели она действительно не понимает, что делает только хуже, причем в первую очередь самой себе?!
— Что ж, раз ты к этому так относишься, не стану тебя разубеждать, — сухо сказал Мэт. — Навязываться не в моих привычках. Кроме того, скоро я буду слишком занят, чтобы потакать твоим детским капризам.
С этими словами он собрал свою одежду и решительно направился к двери.
* * *За ужином Лили выглядела просто потрясающе. Отец никогда не скупился на ее наряды, но это синее платье с металлическим отливом особенно ей шло, выгодно подчеркивая фигуру и удивительно гармонируя с цветом волос.
Джени оказалась не просто искусным парикмахером, а настоящим мастером, наделенным незаурядной фантазией, и под ее ловкими руками буйные кудри девушки как бы сами собой укладывались в изысканную прическу.
