Барбара Картленд - Египетские ночи
Глава 14
Любовь Лидии к Джеральду была как пламя. Она поглощала все ее мысли. Опаленные этим внутренним огнем, чувства вели себя подобно стали – закалялись, все крепли и крепли.
Невозможно было усомниться в силе этой любви, потому что Лидия каждое мгновение ощущала ее присутствие в своем сердце.
Лидия вообще перестала думать о себе, зато постоянно думала о Джеральде. Теперь она смотрела на него новыми глазами и ничего не боялась, потому что сердце ее было исполнено любовью. Она знала, что должна делать, и, что самое главное, чувствовала правоту своих поступков – ради его же блага.
Она вынуждена была ежеминутно бороться с желанием целиком и полностью отдать себя во власть Джеральду, забыть об окружающем мире, о его жене и падчерице, забыть обо всем, что стояло между ними. Однако ни на миг не поддалась искушению.
Любовь, которую она носила в своем сердце, могла быть только даром Небес, ибо была пронизана Святым Духом и порождала в ней лишь самые совершенные, самые чистые помыслы.
Убежав от Джеральда, она весь вечер обливалась слезами любви; любви, которая поглотила все ее существо, точно невыносимая физическая боль. У нее не было сил хоть сколько-нибудь противостоять этой всесокрушающей мощи.
Лишь когда она наконец успокоилась, ей вдруг открылось, какое это чудо, какой исцеляющей силой наделено это чувство.
Джеральд принадлежит ей, в этом нет никаких сомнений, равно как и в том, что теперь она его, нет, не теперь, а навсегда. И независимо от того, будут ли они вместе или же будут видеться лишь изредка, отныне они – единое целое.
Теперь они не два отдельных человека, они стали единым целым, частью друг друга.
С ними произошло чудо, однако оно не устранило с их пути земные заботы и трудности. Цепи, которыми когда-то он добровольно себя сковал, могут быть разорваны лишь по воле провидения.
У Лидии было такое чувство, будто она слышит некий внутренний голос – он утешал, успокаивал, готовил ее к какому-то важному известию.
Она понятия не имела, что это может быть. Но одно она знала наверняка: когда это известие придет, оно обязательно поможет Джеральду преодолеть все преграды и трудности, ибо будет ниспослано свыше.
Лидия распахнула ставни, впуская в спальню свет огромной полной луны, плывшей высоко в небесах, и комната тотчас наполнилась серебристым сиянием. Казалось, весь мир вокруг приобрел некое новое качество.
Ощущая под ногами прохладный камень, Лидия опустилась на колени у перил балкона. Прикосновение лунного света было сродни благословению.
Она стояла, преклонив колени, устремив себя навстречу некой силе, которая одарила ее столь удивительно щедро. В какое-то мгновение ей было ниспослано откровение, которого она так долго ждала.
«Джеральд должен вернуться домой!» – эти слова родились в глубине ее сердца, нашли отклик в мыслях.
До сих пор он вел себя как трус. Он нес на себе такой огромный груз ответственности, что не нашел в себе ни сил, ни смелости взвалить на себя дополнительную ношу. Теперь Маргарет – его жена, и в Литтл Гудли его ждет их общий дом.
Пока же Джеральд шел неверной дорогой. Лидия не сомневалась – он не сможет ей отказать. Откровение снизошло на нее не просто так. Оно призвано указать Джеральду его истинный путь, и он ее не подведет.
Лидия поднялась с колен. У нее было ощущение, будто с плеч только что упал тяжкий груз. Все стало вдруг ясно и понятно. Будущее открылось ей словно на ладони, оно было подобно чистому небу, к которому она обратила свой взор.
Ей с трудом удалось заставить себя вернуться в комнату – это было все равно что вернуться в обычную жизнь после того, как встретился с самим Господом Богом.
Лидия уже входила в спальню, зная, что уже поздно и ей непременно надо постараться уснуть, когда в дверь постучали. В следующий миг дверь распахнулась, и в комнату шагнула Энн.
На девушке было длинное белое парчовое пальто с бриллиантовыми пуговицами. Она стояла, плотно укутавшись в него, словно в кокон, будто оно давало ей какую-то защиту.
Несколько мгновений Энн молча смотрела на Лидию, а затем, сделав над собой усилие, словно заставляя себя произнести то, что собралась сказать, ровным, лишенным всяких эмоций голосом, негромко, но отчетливо произнесла:
– Я хочу завтра уехать.
Ее слова поразили Лидию.
– Завтра? – растерянно переспросила она. – Но, дорогая, куда ты хочешь уехать? Домой?
Энн отрицательно покачала головой.
– Нет, не домой, – ответила она. – Куда угодно, куда только захочешь, лишь бы подальше отсюда.
– Но, Энн! – попыталась возразить Лидия. – Все это так неожиданно. Не думаю, что это…
Что-то заставило ее замолчать. Интуиция подсказала ей, что лучше не задавать никаких вопросов, а просто согласиться. Ее подопечная в эти минуты выглядела так, будто только что пережила потрясение.
Объявив о своем решении, Энн так и не осмелилась посмотреть ей в глаза. Она потупила взор, и было невозможно понять, что творится в ее душе.
«Боже, что произошло?» – пронеслось в голове у Лидии, и в следующее мгновение страх сжал ее огромной, холодной рукой.
– Конечно, поедем, дорогая, – сказала она. – Поедем. Как хочешь. Нужно только решить, куда поедем и на чем.
– Констанс Мартин собирается в Хартум, – ответила Энн все тем же странным голосом, который, казалось, исходил откуда-то издалека.
– Хорошо, – согласилась Лидия – Поедем в Хартум. Завтра встану пораньше и позабочусь о билетах.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила Энн, словно обращаясь к совершенно незнакомому человеку.
Когда она пошла к двери, Лидия протянула руку, чтобы остановить ее.
– Энн, дорогая, что случилось? – спросила она. – В чем дело? Прошу тебя, расскажи.
Энн оттолкнула ее руку с таким видом, будто это была змея.
– Не прикасайся ко мне! – раздраженно бросила она и, не сказав больше ни слова, вышла из комнаты.
Все самые худшие страхи и опасения обрушились на Лидию с новой силой. Что же стряслось сегодня вечером, что Энн выглядит как сомнамбула? Лидия посмотрела на часы. Двенадцать.
Девушка отсутствовала совсем недолго, потому что ушла из дома около девяти.
Никакая размолвка влюбленных не способна изменить человека до неузнаваемости. Энн же было не узнать. Куда подевалась та взбалмошная юная особа, которая еще сегодня утром упрямо стояла на своем или отпускала язвительные замечания насчет того, что Джеральд забыл о данном Лидии обещании и так и не поговорил с падчерицей?
Лидия думала об Энн, и вопросы, которые она не осмелилась произнести вслух, мучили ее с новой силой, и было невозможно избавиться от них.
Она живо представила себе Энн, представила барона и его хищную улыбку, и ей сделалось страшно.
