Роксана Гедеон - Дни гнева, дни любви
Размышлять обо всем этом было бесполезно. Я взяла у лакея свой плащ, шляпу и перчатки и хотела было направляться к зеркалу, но его голос остановил меня.
– Мадам, – сказал лакей, – у меня есть для вас сообщение.
– Какое? – спросила я изумленно.
– Господин Дюрфор велел передать, что приносит вам свои извинения в том случае, если имел несчастье чем-то вас обидеть.
Шумный вздох вырвался у меня из груди. Ну вот, теперь и все лакеи Тюильри поставлены в известность. Поистине этот человек сошел с ума. О таких поступках мне даже слышать не приходилось!
– Прошу вас впредь, – важно и сурово сказала я лакею, – никаких сообщений от господина Дюрфора мне не передавать.
– Как вам будет угодно, мадам.
У тяжелой цепи, пересекавшей первый двор Тюильри, меня ждал новый сюрприз. Теперь меня уже никто не предупреждал заранее. Просто от группы солдат, игравших в карты, отделился какой-то гвардеец, приблизился ко мне и, оправляя мундир, заявил:
– Мадам, не сердитесь на господина Дюрфора – об этом вся Национальная гвардия просит!
– Ну и сколько же вам заплатил господин Дюрфор за то, чтоб вы все это высказали? – спросила я в бешенстве.
– Двадцать ливров, мадам, – скромно признался гвардеец. Я шла через площадь Карусель и никак не могла оправиться после всех этих неожиданностей. Да уж, если Дюрфор решил привлечь на свою сторону всех лакеев и всех гвардейцев Парижа, то мне придется нелегко. Я даже не знала, как к этому относиться. Разумеется, согласно элементарным приличиям, он поступает отвратительно. Настоящий джентльмен после того, что случилось, и на глаза бы мне не смел показываться. А он… Он, по-видимому, решил не обременять себя приличиями. Более того, он наверняка намеревается добиваться моей благосклонности. Что ж, его настойчивость, даже если она и злит меня, для меня лестна.
Да, но та отвратительная сцена в карете… Я до сих пор не могла избавиться от чувства стыда и очень досадовала на Дюрфора за то, что он был виновником этого чувства. Ну уж нет, с человеком, который был свидетелем такого моего унижения, лучше никогда не иметь ничего общего! Так, по крайней мере, я избавлю себя от скверных воспоминаний.
Едва я вошла в дом, мне навстречу бросился Жанно.
– Мама, мама, смотри! У меня теперь есть щенок!
– Щенок? – переспросила я ошеломленно. – Откуда же он взялся?
– Мне его подарили, – сияя от радости, сообщил Жанно. Малыш был в восторге и прижимал к груди крошечного, еще слепого щенка, – как мне показалось, представителя гончей породы.
Я вопросительно взглянула на Маргариту.
– Это подарок господина Дюрфора, вашего кузена, – живо пояснила она.
– Дюрфор был здесь? И ты его впустила?!
– А почему бы не впустить? Я-то знаю, что он ваш кузен. «Я в осаде», – застучало у меня в висках, едва я услышала все это. Да, в настоящей осаде, нешуточной. Боевые действия ведутся всеми возможными способами: через лакеев и гвардейцев, через Маргариту, даже через моего сына. Могу ли я после этого быть уверенной в крепости своих бастионов?
– Маргарита, – сказала я, – ты сделала большую ошибку, принимая его здесь.
– Почему?
На этот вопрос я не знала, что ответить.
Маргарита меня не предупредила, и я сама нашла на столе-консоли в гостиной алую коробку шоколадных конфет, перевязанную широкой шелковой лентой. Бант на ленте был украшен крошечной золоченой пряжкой в виде сердца, пробитого стрелой.
Уже догадываясь, от кого этот подарок, я присела к столу, открыла коробку. Конфеты там были расположены в три ряда таким образом, что я легко прочла: «Кристиан любит Сюзанну».
В гостиную на миг заглянула Маргарита, и я поспешно закрыла коробку, опасаясь, как бы она всего этого не увидела. Оставшись одна, я снова взглянула на коробку. «Кристиан любит Сюзанну» – да, именно так. Надо же такое придумать!
Сил сердиться у меня уже не было, к тому же все эти сюрпризы против моей воли очень льстили мне. Улыбаясь, я взяла одну конфету, отломав, таким образом, у буквы «К» кончик, почувствовала сладкий вкус шоколада и ликера…
Ну чем я могла ответить на все это? Я рассмеялась.
5Восемь дней спустя, поздно вечером возвращаясь из Тюильри, я шла через площадь Карусель, с каждой секундой ускоряя шаг. Я давно уже не ездила в экипаже, стараясь быть как можно незаметнее, и давно уже осознала всю опасность ночных прогулок по Парижу пешком. Мне хотелось как можно скорее оказаться дома.
Меня остановил голос, раздавшийся со стороны проезда на улицу Эшель.
– Сюзанна, ради Бога, идите сюда!
Вздрогнув, я остановилась. Честно говоря, я была очень испугана. Я даже не очень-то спешила на зов, пытаясь угадать, кто же это мог назвать меня по имени.
– Что вам нужно? – спросила я настороженно. – Кто вы?
– Я Кристиан. Неужели вы не узнали меня? Ну хорошо, если вы так нерешительны…
Голос прервался, и я, наконец-то увидела того, кому он принадлежал. Я увидела графа Дюрфора, который, как мне казалось, был в отъезде и выполнял поручение короля. Он шел пошатываясь, чуть ли не опираясь о стену дома, и как-то странно прижимал к себе правую руку.
– Что с вами? – спросила я встревоженно. – Вы пьяны?
– Разве я похож на пьяного? Мне нужна ваша помощь. Я ранен, черт возьми!
Действительно, он казался таким бледным, а в глазах его горел такой страдальческий огонь, что не поверить было невозможно. Я заволновалась. О Господи, где же его угораздило?
– В вас стреляли?
– Да, – произнес он, кривясь, словно от боли. – Да подойдите же, дайте руку, не то я упаду прямо у ваших ног!
Слишком ошеломленная, чтобы что-то толком понять, я поддержала его под руку.
– Вы способны мне помочь? – спросил он.
– А как?
– Мне нужна перевязка. Ваш дом близко, не так ли? Надо отправиться туда.
– В мой дом? О, граф, неужели у вас нет своего дома?
– И в такую минуту вы еще торгуетесь? В Париже мне больше некого просить о помощи!
Пристыженная, я подумала о том, что он, в сущности, не так много от меня требует. Когда я явилась к нему в Мантую, он помог мне гораздо больше.
– Идемте, – сказала я почти заботливо, – здесь рядом. Куда вы ранены?
– В плечо, – произнес он со стоном.
– Но кто стрелял в вас?
– Не знаю. Многие интересуются побегом короля. Я только что вернулся из поездки… Мой лакей убит, я ранен, но карта не попала в их руки. Я передам ее королю.
Весь этот геройский рассказ не вызвал у меня отклика, ибо я не очень-то в него поверила. Вероятно, Дюрфор просто кутил и повздорил с кем-то за стаканом вина. Рассказывать об этом ему неловко, вот он и пускает мне пыль в глаза. Но, в конце концов, он ранен, и это обстоятельство ничуть не меняется от причины, его вызвавшей. Дюрфору все равно нужен врач.
