Эмили Бронте - Грозовой перевал
– Один в целом мире? Мы разлучимся? – воскликнула она с негодованием. – Ну-ка скажи, кто посмеет разлучить нас? Любого, кто отважится, постигнет судьба Милона[17]. Пока я жива, Эллен, я с ним не расстанусь ни за какие сокровища мира! Последний Линтон исчезнет с лица земли, прежде чем я соглашусь покинуть Хитклифа. Нет, я задумала совсем другое! Иной ценою я быть миссис Линтон не смогу и не захочу! Он останется для меня тем же, кем он был всю жизнь. Эдгар должен будет отринуть свою враждебность к Хитклифу или хотя бы терпеть его присутствие. Так и будет, когда он узнает мои истинные чувства к давнему другу. Нелли, ты считаешь меня себялюбивой и взбалмошной, но я все продумала. Ведь если бы мы с Хитклифом поженились, мы бы стали нищими! А если я выйду за Линтона, я смогу помочь Хитклифу возвыситься, вызволю его из-под власти моего брата.
– На деньги мужа, мисс Кэтрин? – спросила я. – Сомневаюсь, что он окажется таким сговорчивым, как вы рассчитываете. И хоть я и не судья вам, но из всех ваших резонов в пользу того, чтобы молодой Линтон стал вашим мужем, этот – наихудший.
– А вот тут ты ошибаешься, – тут же возразила она. – Все предшествующие – только средство удовлетворить мои собственные прихоти или желания Эдгара. А эта причина – самая веская. Я хочу сделать это ради того, в ком воплотились все мои чувства – и к Эдгару, и к себе самой. Не знаю, как объяснить, но наверняка тебе, как и любому человеку, иногда кажется, что наша сущность заключена не только внутри, но и может – или должна – быть вне нас. А иначе зачем Господу меня создавать, если душа моя живет только во мне? Самыми большими моими страданиями в жизни были страдания Хитклифа, я их все не просто наблюдала, а через себя пропустила от начала и до конца. Все мои думы – о нем, и только о нем! Если все прочее погибнет, а он останется, значит, и я буду существовать; а если все остальное останется, а он исчезнет – значит, я буду чужой в этом мире, перестану быть его частью. Моя любовь к Линтону – как листва на деревьях, наступит зима, и она опадет, а моя любовь к Хитклифу – как вечные каменные толщи, непривлекательные на вид, но несокрушимые. Представь, Нелли, я и есть Хитклиф! Он всегда в моих мыслях, он не просто отрада для моей души, он – даже не продолжение меня, он – самое мое существо! Поэтому не заикайся больше о разлуке, она невозможна, и…
Она смолкла и спрятала лицо в складках моего платья, но я с силой вырвалась. Меня вывели из терпения ее причуды и безумства!
– Единственный вывод, который можно сделать из всего того, что вы тут наговорили, мисс, – сказала я, – так это ваше полное невежество относительно обязанностей жены в браке. В противном случае – вы просто жестокое и беспринципное создание! Но больше не хочу слышать никаких ваших секретов – не могу обещать их сохранить.
– Но этот-то ты не разболтаешь? – спросила она взволнованно.
– Не могу обещать, мисс, – повторила я.
Она уже готова была настоять на своем, но приход Джозефа положил конец нашему разговору. Кэтрин пересела в уголок и принялась укачивать Гэртона, пока я готовила ужин. Когда еда была готова, мы начали препираться с Джозефом, кому нести ужин мистеру Хиндли, да так и не договорились, пока он не остыл. Тут мы решили подождать, пока хозяин сам не сообщит нам о своих желаниях, потому что боялись попадаться ему на глаза и нарушать его одиночество.
– А почему этот лодырь еще не пришел с поля? Время-то уже позднее. Где он прохлаждается? – допытывался Джозеф, озираясь по сторонам в поисках Хитклифа.
– Я его позову, – вызвалась я. – Он, верно, в амбаре.
Я отправилась на поиски, но, сколько бы я ни звала, никто не откликнулся. Вернувшись, я прошептала Кэтрин, что Хитклиф, должно быть, слышал большую часть того, что она говорила, и рассказала, как он исчез из кухни, когда она жаловалась на отношение к нему ее брата. Она вскочила в непритворном страхе, небрежно посадила Гэртона на скамью и сама бросилась на поиски своего друга. Она даже не дала себе времени подумать, почему так напугана и как ее слова могли оскорбить его. Ее не было так долго, что Джозеф предложил начинать ужин без нее. Со своей всегдашней хитростью он решил, что оба они не хотят слушать его пространную молитву перед едой, ибо «они столь преисполнены зла, что способны только на нечестивое поведение». В их честь он в тот вечер вознес особую молитву в дополнение к обычному своему благословению, которое он каждый раз бормотал не менее четверти часа, и хотел присовокупить еще одну, прежде чем сказать «аминь», если бы в этот момент на кухню не влетела его молодая хозяйка. Она приказала, чтобы он, не медля, шел на дорогу к Перевалу и, где бы Хитклиф ни скрывался, заставил его вернуться домой тот же час!
– Я хочу поговорить с ним прежде, чем пойду наверх, и не успокоюсь, пока этого не сделаю! – заявила Кэтрин. – Ворота открыты, но поблизости его нет, а я звала его во весь голос, забравшись на самый верх изгороди овечьего загона.
Сперва Джозеф не хотел идти, но Кэтрин была так взволнована и обеспокоена, что не пожелала слушать никаких возражений, поэтому Джозефу ничего не оставалось, как водрузить на голову шляпу и, бормоча под нос возражения, отбыть на поиски. Кэтрин тем временем металась по кухне, поминутно восклицая: «Господи, где же он? Куда он пропал? Что я сказала такого, Нелли? Я все забыла. Он обиделся, потому что я сегодня была не в настроении? О Боже, чем же я его оскорбила? Только бы он пришел, только бы он вернулся…»
– Сколько шуму из ничего! – воскликнула я, хотя и сама начала волноваться. – С каких пор вы стали тревожиться по таким пустякам? Не в первый раз Хитклиф бродит под луной по пустошам. Сдается мне, что он дуется на нас на всех, спрятавшись на сеновале и не подавая голос. Держу пари, что именно там он и обретается. Вот сейчас пойду и приведу его, чего бы мне это ни стоило…
Я вновь ушла на поиски, но они не увенчались успехом. Добавил нам разочарования и Джозеф, вернувшийся ни с чем.
– Парень совсем отбился от рук! – провозгласил он, входя. – Он оставил ворота нараспашку, и ваша пони, мисс Кэтрин, выбежала из конюшни, потоптала два поля кукурузы и удрала прямиком на луг! Хозяин, когда узнает, шкуру спустит с негодяя, и правильно сделает! Он – само терпение с этим никчемным и нерадивым парнем, само терпение. Но и оно когда-нибудь истощится, помяните мое слово! Всем хорошо бы зарубить себе на носу, что такого человека нельзя расстраивать!
– Ты нашел Хитклифа, осел? – перебила его Кэтрин. – Ты искал его, как я тебе приказала?
– Лучше бы я вашу лошадь поискал, – отвечал он. – Толку было бы больше. Но ночь стоит такая темная, что ни человека, ни лошадь не сыщешь: черно как в трубе! А Хитклиф – такая бестия, что на мой свист не выйдет. Вот если бы вы, мисс, покричали, может, у него слух и прорезался бы.
