Дженнифер Маккуистон - Лето возлюбленных
– Не сочтите за навязчивость, – крикнул он, полуобернувшись, – но как вы собираетесь учить меня плавать, если останетесь затянутой в корсет?
– Пусть это вас не волнует, – крикнула она в ответ, озабоченная той же мыслью. Хорошо еще, что платье, надетое на ней, застегивается спереди. Она бросила взгляд на Дэвида, который стоял по колено в прибое. – Отвернитесь. И постарайтесь размять мышцы. Ваше тело должно быть гибким, прежде чем мы приступим к тренировкам.
До ее ушей донесся низкий смешок, но Дэвид послушно отвернулся и начал картинно приседать и размахивать руками.
Удовлетворенная, что он по крайней мере готов следовать ее указаниям, Кэролайн подняла брошенный им ранец, размышляя над его словами. Почему-то она исходила из убеждения, что Дэвид вполне обеспечен. Учитывая жалкое состояние их собственных финансов, она могла понять его желание воспользоваться случаем, чтобы поправить свои дела.
Но этот факт лег дополнительным грузом на ее плечи, уже обремененные обещанием, которое она дала отцу. Хуже того, его искреннее объяснение, как обстоят дела, недвусмысленно указывало, что Дэвида Кэмерона нельзя рассматривать как удачную партию, несмотря на титул его отца и независимо от того, что от вида его обнаженной груди ее бросает в жар.
Не то чтобы это имело значение. Он ясно дал понять, что не интересуется ею в этом смысле.
В любом случае она здесь для того, чтобы научить Дэвида плавать, а не для того, чтобы убеждать сделать ей предложение. Если он не испытывает к ней желания, вряд ли она может это изменить. По крайней мере он смотрит на нее с уважением, а это больше, чем она видела от Дермота и его приятелей. Так что она будет наслаждаться мгновениями предложенной им дружбы и постарается быть храброй.
Или, по крайней мере, не расстраиваться.
Кэролайн зашла за большую скалу, возвышавшуюся над берегом, и разделась до сорочки, после чего пощупала пальцами хлопковую ткань на предмет плотности и нашла ее прискорбно недостаточной. Прошлой ночью темнота, возможно, скрывала отсутствие у нее женственных округлостей, но вряд ли это останется незамеченным при свете дня.
И все же Дэвид прав: она не может учить его плавать, облаченная в кринолин и корсет. Ее утянет под воду, как только она ступит в океан.
Кэролайн открыла ранец и порылась внутри. Туфли, платье, корсет. Напоминания о ночных событиях, которые не должны были случиться. Но она не могла заставить себя сожалеть об этом опыте. Особенно если учесть, что Дэвид позаботился о сохранении ее репутации, собрав брошенную одежду, и что она снова здесь, с ним.
Она вытащила платье, которое было на ней вчера вечером, и внимательно осмотрела. К синей сарже прилип песок и осколки ракушек, свидетельствуя о ее вчерашней глупости. Она надела это платье на обед к мисс Бакстер как щит в надежде уберечься от когтей праздной публики, собиравшейся летом в Брайтоне. Ткань платья, рассчитанного на более холодный сезон, была плотной и тяжелой, и, даже мокрая, оставалась непрозрачной. В конце концов, Дэвид пожертвовал своими брюками.
– У вас, случайно, нет ножа? – окликнула она его.
– Поищите в кармане куртки. – Его низкий чувственный голос перекрыл рокот прибоя.
Она выглянула из-за скалы и, убедившись, что он все еще стоит к ней спиной, выскочила за ножом. Орудуя им, она отрезала лишнюю ткань, насколько позволяли приличия, а затем облачилась в то, что осталось от платья. Но этого оказалось недостаточно. Лиф был слишком тесным для глубокого дыхания, обрезанный подол болтался где-то на уровне колен, что давало простор ногам, но открывало слишком много обнаженной плоти, доставляя ей дискомфорт.
Но это все же лучше, чем ничего.
Возможно, в конечном итоге именно поэтому дамы не плавают: не из-за отсутствия способностей или недостатка желания, а от избытка ткани в самых неподходящих местах. В сущности, у женщины, решившейся поплавать в присутствии мужчины, имелось только два выхода: утонуть или умереть от смущения.
Причем в обоих случаях довольно быстро.
* * *Родись Кэролайн Толбертсон мужчиной, из нее получился бы отличный сержант.
Она выворачивала Дэвиду конечности самым бесцеремонным образом, командуя как новобранцем. Столь почитаемый британцами брасс она объявила «напрасной тратой времени и сил», заставляя его повторять новые движения снова и снова, противостоять адскому течению и встречать ярость океана головой вперед. Это было весьма утомительно и тем не менее закончилось слишком быстро.
Едва он начал соображать, что к чему, и проникся надеждой, что сумеет применить эти навыки на деле, как Кэролайн кивнула в сторону берега.
– На сегодня достаточно. Основные приемы вы освоили, но вашей выносливости недостаточно, чтобы применить их в открытом океане.
Дэвид закашлялся. Его грудь горела – как от усердных упражнений, так и от морской воды, которой наглотался в избытке. У него оставалось всего четыре урока, чтобы овладеть необычным стилем Кэролайн, и он начинал понимать, что при всей кажущейся легкости каждое движение требовало мастерства, которым он пока не обладал.
– К вашему сведению, я могу пройти двадцать миль в день в полной амуниции, – выдавил он сквозь кашель.
– Сомневаюсь, что подобные навыки могут пригодиться даже на суше. – Кэролайн побрела к берегу, предоставив ему следовать за ней. – Выносливость – это ключ к успеху, Дэвид, – бросила она через плечо. – Чтобы лавировать в открытом океане, требуется нечто большее, чем грубая сила. Весь фокус в том, чтобы использовать течения, а не сражаться с ними. А вы еще не испытали угрозы, исходящей от горловины бухты во время прилива. Если вы хотите иметь шанс на победу, нужно научиться плавать при любом приливе.
Дэвид двинулся следом за ней. Он не мог отрицать, что в ее словах есть логика. Сегодня они не покидали каменистой отмели, и он благодарил судьбу каждый раз, когда его ступни касались дна. Его руки и ноги налились усталостью, и он обнаружил, что рад, что она не подвергла его испытанию глубиной.
Но не приходилось сомневаться, что это испытание последует, и очень скоро. Чем больше Кэролайн тренировала его, тем больше Дэвид надеялся на победу. Его части призовых денег хватило бы на два года респектабельной жизни, подобной той, которую вел его друг, Патрик Чаннинг, служивший ветеринаром в его родном Мореге. Или на полгода разгула, которому предаются лондонские денди типа Дермота. Конечно, этой суммы недостаточно, чтобы решить полностью финансовые проблемы, но она помогла бы ему продержаться до того момента, когда его вложения начнут приносить доход.
И теперь, когда он встретил Кэролайн, когда соприкоснулся с ее неискушенностью, напомнившей ему о собственных прегрешениях, Дэвид был более чем когда-либо настроен избегать той разновидности ада, который проистекает от женитьбы на наивном создании из соображений выгоды.
