Пэррис Бондс - Хранительница Грез
— И наверняка один из них этот хулиган Варвик?
— Нет, но два его помощника схвачены полицией. Вы недооцениваете Варвика. Он не позволит своим последователям запятнать его репутацию.
Последователи. Потом она вспомнила, почему сказала затем Райану:
— Может быть, позже?
Он взял перемазанную краской тряпку и вытер руки:
— Если это возможно, Энни, то я найду время пообедать с вами сегодня же вечером.
Она собиралась возразить, но вместо этого сказала:
— Хорошо. Я буду ждать вас в восемь часов у издательства.
В назначенный час Энни начала волноваться. Она мерила шагами пол гостиной и обдумывала дюжину вопросов, которые должна была обсудить с Райаном, чтобы хоть как-то оправдать свою назойливость. Это должно выглядеть как сугубо деловое свидание. Если бы Энни призналась Райану, что затеяла обед лишь ради того, чтобы поинтересоваться его личной жизнью, то это было бы равносильно признанию в собственной слабости и сделало бы ее слишком уязвимой. Она и так зашла дальше, чем следовало.
Наконец Энни оделась и уселась в экипаж. Был нежный осенний вечер первого марта, крыша ландо опущена. Когда Энни подъехала к редакции, Райан как раз выходил из дверей, на ходу натягивая сюртук. Котелок был надвинут на самые глаза.
— Я вижу, что до последней минуты вы работали, — сказала она, стараясь сохранить голос спокойным пока Райан взбирался в экипаж.
С извиняющимся выражением он вытянул длинные пальцы.
— Всю краску так и не удалось смыть, — Райан раскинул руки на спинке сиденья. — Ну-с, и из-за чего весь сыр-бор? Что-то беспокоит вас, Энни, не так ли? — Он слишком хорошо ее знал.
— Как насчет кафе под открытым небом с видом на залив?
— Пойдет после дня у печатного станка, где запах типографской краски вызывает головную боль. Не мешало бы проветриться, а то у меня глаза съехались в кучку.
Он улыбнулся Энни краешками губ.
— Я чувствую, что старею и тело заявляет свой протест в один и тот же день дюжиной разных способов.
Райан знал Энни достаточно хорошо, чтобы не торопить события. Кафе, выбранное ею, находилось поблизости от строящегося железнодорожного склада с прекрасным видом на бухту. Закатное солнце освещало мириады кораблей и мелких суденышек с мачтами, реями и путаницей снастей. Рядом со всем этим великолепием приютилось кафе, оплетенное вьющимися растениями с ярко-оранжевыми цветами. Наряду с посетителями равными правами в кафе пользовались и ручные кукабурры (Кукабурры — разновидность попугаев.).
Они выбрали ближайший к воде столик под зонтом. Заказали красное вино, изучили меню и поговорили о ничего не значащих пустяках — политике и погоде.
Райан спокойно ждал, пока Энни скажет ему о цели встречи. Она сидела чуть сбоку и украдкой изучала его точеный профиль. Любила ли она его? Нет. Он был просто хорошим другом и все.
Наконец она вкрадчиво спросила:
— Кто та женщина, с которой вы встречаетесь?
Брови удивленно полезли вверх, губы под угольно-черными усами дернулись. — И это все для того, чтобы меня об этом спросить?
Она не пошевелилась даже, чтобы взять стакан, наполненный официантом. — Да.
— Да, я вижу. Тогда вы и в самом деле серьезно, — он отпил вина. — Мэри МакГрегор. Вдова. Ее муж был деканом Сиднейского университета. И это все, что вы хотели от меня узнать?
Мэри МакГрегор. Энни перебирала в памяти подробности, силясь вспомнить лицо. Очаровательная женщина с льняными волосами и глубоко посаженными карими глазами. Лет тридцати пяти или около того.
— Вы ее любите?
Райан уселся поглубже в кресло и глянул на Энни поверх ободка своего стакана:
— Это так важно?
— Да.
— Почему?
Энни отхлебнула немного вина, чтобы успокоиться:
— Потому что, если вы женитесь, то она может помешать нашей дружбе, а наша дружба слишком важна для меня, и я не хочу ее потерять.
Некоторое время Райан не говорил ни слова, слышен был только плеск волн о набережную, негромкие голоса посетителей, звон стаканов и приборов.
— Если я женюсь, Энни, — сказал он тихо, — надеюсь, что моя жена не позволит себе плохо относиться к моим старым друзьям и тем более ревновать. Она должна понимать мою дружбу с другими, будь то мужчины или женщины.
Из ближайших зарослей вьюна донеслось поддразнивание кукабурры.
Она так долго жила без любви, только теперь Энни поняла это. Тот вечер с Райаном все расставил на свои места. Ее чувства к Райану были собственническими и требовательными. Ревность — отвратительное чувство. Энни была благодарна Райану за то, что был с ней честен и не дал переступить границу приличий.
Проблема состояла в том, что Энни по роду своей деятельности знала многих мужчин, но ни они, ни она сама не знали, где кончается глава «НСУ Трэйдерс» и начинается просто женщина. Энни страстно хотела выбраться куда-нибудь, чтобы хоть немного отвлечься.
Удобная возможность вскоре представилась. Мельбурнская Ассоциация Судовладельцев пригласила Энни на торжество по поводу спуска на воду нового корабля с развлечениями, танцами, фейерверками и аттракционами. Торжество совпадало по времени с началом МУУМБЫ (аборигенское слово, обозначающее праздник в марте во время созревания винограда.). В «изумительном Мельбурне», по выражению «отцов города», Энни могла быть неузнанной хотя бы один вечер.
В 1883-м была достроена железная дорога между Новым Южным Уэльсом и Викторией, стальная лента протянулась через Альбери, пограничный город на Мюррэй-Ривер. Сев в поезд, Энни прибыла в Мельбурн. Незаметно, без фанфар, скромно. Отель, куда она въехала, располагался рядом с Сити-Сквер на Парис-Энд, где изящные деревья превращали улицу в тенистую аллею.
Обязанности по открытию праздника Энни предстояло выполнять завтра, поэтому вторая половина дня и вечер были в ее распоряжении.
Несколько разряженных по случаю праздника горожан уже вовсю буянили на Свансток-стрит рядом с рекой Ярра, иногда еще называемой из-за своего грязно-коричневого цвета Рекой, Текущей Вверх Дном. Это был живописный уголок города. Празднующие горожане веселились, перебрасывались шутками и, разумеется, выпивали неимоверно много спиртного. Толстый мужчина в костюме Арлекина стоял в каноэ на середине реки и что-то кричал в толпу, ничуть не заботясь о своих пассажирах, рискующих в любую минуту оказаться в воде.
Погода была просто превосходной, подняв Энни и без того неплохое настроение. Уличный торговец на Флиндерс-стрит продавал маски-домино, и она купила себе ярко-алую маску с черным ободком вокруг глаз, покрытую золотистыми блестками. Теперь она и в самом деле была инкогнито.
