Кэтрин Полански - Медный ангел
Виллеру не удержался от одобрительной улыбки.
– Вы ведь тоже военный, святой отец?
– Я? – Анри встал, чтобы поворошить дрова в камине. – Уже нет. Я – священник. Стало быть, немного дипломат. Дипломатия и война издревле враждовали. Одна исключает другую...
– Или служит поводом к ней?
Вязанка хвороста полетела в огонь, который моментально вспыхнул ярким светом.
– Да... или служит поводом к ней. Я не знаю сейчас во Франции человека, который способствовал бы примирению Франции и Испании. Ришелье был гением, а ныне... может быть, Мазарини, но у него нет почти никаких прав. А вы что думаете по этому поводу, Теодор?
Шевалье помолчал. Он не любил политических разговоров, и вдвойне не любил вести их в общественных местах. Но отказывать Вильморену в ответе как-то неловко.
– Я не силен в политике, Анри, – сказал он.
– Я думаю, вам придется научиться! – улыбнулся аббат.
– Возможно, вы правы, – кивнул Теодор. – Ну что ж... Я не считаю итальянца совсем безнадежным. Если он способен выехать на поле между двумя готовыми к столкновению армиями, возможно, он способен и прекратить войну? – После паузы Виллеру добавил: – Впрочем, я слышал о нем столько неприятного, что сомневаюсь, перевесит ли его политическое обаяние нежелание французов видеть его у власти.
– Вы предполагаете, что может начаться смута?
– Почему бы и нет? – пожал плечами Виллеру. – Французский народ горяч. Нужна только искра, и пожар будет бушевать.
– Его величество, говорят, совсем плох... – пробормотал Анри.
– Боже, храни короля! – Виллеру размашисто перекрестился. – Дофин совсем юн, страну ждут трудные времена. Французы привыкли к тому, что ими управляет крепкая рука. А сейчас власть наверняка перейдет к регентскому совету...
– Или к талантливому человеку. Талантливые люди находятся во все времена.
– Вроде герцога Энгиенского. – Черт, зря он это сказал. И вообще зря он разговорился о политике, зарекался ведь. Это все вино.
Анри улыбнулся:
– Ведь герцог молод?
– Вы ему польстили. Герцог – мальчишка, живой и горячий. – Было немного тяжело говорить об этом. – Просто котелок с кипящей смолой, которая брызжет во все стороны, но он талантлив. Армия ему верит: и солдаты, и офицеры. Солдаты его боготворят, потому что герцог сам ведет войска в бой и его командование приносит удачу. Когда от полководца пули испанцев отлетают как заговоренные – это расценивается как перст Божий.
– В свете его тоже любят, – кивнул Анри. – Юный полководец, надежда нации... Говорят, он способен составить серьезную конкуренцию де Тюренну.
– Тюренн, несомненно, талантливейший полководец, – сказал Теодор, – но ему не хватает молодого задора, а у герцога Энгиенского этого задора временами слишком много. Офицеры шутили, что если бы вылепить из них с Тюренном одно целое, то мы получили бы лучшего полководца всех времен и народов и Франция не знала бы поражений в войнах.
– Вы служили у Тюренна тоже?
– Да. Однако считаю службу у герцога Энгиенского более почетной.
– Ну что ж, вашему суждению я верю...
– Жаль, что только вы.
Черт, вино слишком крепкое! Он вовсе не собирался это говорить, но Вильморен ему очень симпатичен, а у Теодора давно была потребность выговориться. Ему очень не хватало друзей...
– Вы можете быть со мной откровенны, – Анри будто прочитал его мысли.
– Словно на исповеди, а? – усмехнулся Виллеру.
– Нет, – поморщился Анри, – исповедь – это другое. Почему бы вам не быть со мной откровенным, как с другом?
Теодор посмотрел Вильморену в глаза: нет, Анри не притворяется, он действительно имеет в виду то, что сказал.
– Меня предупреждали, что в Париже и его окрестностях опасно иметь друзей.
– К черту Париж, шевалье. Мы же можем быть друзьями, вне зависимости от того, какие стены нас окружают? – Кажется, вино подействовало и на аббата – он заговорил громче и горячей.
– Вне всякого сомнения.
– Тогда вот вам моя рука! – Анри протянул ему ладонь. – Я не притворяюсь. Я каждый день молюсь за Камиллу, а с недавних пор начал молиться и за вас. Лучшего защитника для моей названой сестры я не мог бы найти! И друга – тоже.
Теодор с удовольствием пожал протянутую руку.
– Ну что ж, Анри, теперь ваша очередь мне что-нибудь рассказать.
– Я не знаю, что вам поведать. – Анри тихо рассмеялся. – В обществе людей благородных принято расплачиваться той же монетой, но я могу разве что заверить вас, что не являюсь испанским шпионом. И папским тоже.
– Меня это радует! – довольно серьезным тоном ответил Виллеру.
– Выпьем! И к чертям все тайны. Сегодня мы отдыхаем. Так что не надо о политике и о смысле жизни – я достаточно думаю о нем, пока на мне священническое одеяние.
– Действительно. Оставим политику, от разговоров о ней аппетит портится. Расскажите о том, как вы стали священником, Анри.
– Дурацкая тема! Я лучше расскажу, как не принял сан и стал гвардейцем его величества... Ага! По реакции вижу, что меня уже выдали. Камилла конечно же?
– Камилла, – не стал отпираться Виллеру. Ее имя вдруг отозвалось в нем пасхальным колоколом. Камилла...
– О! – Глаза Анри заблестели. – Моя названая сестрица в своем репертуаре. Это ее излюбленная история. Уверен, она рассказала вам всю нашу жизнь, начиная с детства... Ну не с детства, так с отроческих лет. В этом она похожа на остальных женщин. А в остальном – нет, ничуть. Она – сильная. И самая мудрая из всех, кого я знал и знаю. Может быть такой, какой захочет. Вы не видели, как она танцует. Да она же грациозней всех этих светских красоток, вместе взятых! Фехтует не хуже многих мужчин, стреляет так, что преподобный де Верней шутит – мол, дело не обошлось без вмешательства потусторонних сил...
– Она рассказала, что у нее погиб жених... и что вы его защищали. Рассказала о нем и о Мари де Шеврез.
Анри вздрогнул. Помолчал, залпом выпил вино, налил себе еще.
– Теодор, она сказала вам куда больше, чем кому-либо, исключая разве что меня. Цените это. Ее доверие дорого стоит.
– Я не так давно с ней знаком, но уже успел понять, что она необычна, – кивнул Виллеру. – Именно Камилла помогла мне справиться с неприязнью к вам, Анри.
– А! Так неприязнь все-таки была.
– Теперь я могу сознаться. Да. – Теодор пожал плечами.
– Надеюсь, я не испортил вам жизнь? – нахмурился Анри.
Виллеру вскинул ладонь.
– Что вы! Никоим образом.
– А вы заметили, что Камилла к вам благоволит? – развил тему Анри.
– Мы с нею друзья, это верно.
– Мне показалось, тут есть нечто большее! – улыбнулся священник.
Виллеру удивленно покачал головой.
