Кэтрин Полански - Медный ангел
«Ненавижу мужчин».
Камилла заставила себя отойти от окна – все равно ничего не видно, ночь давно, – уселась в кресло, зябко закуталась в плед. Сон сбежал.
«Ненавижу мужчин так, что жить без них не могу».
Не хочется даже думать о несносном Анри, который сегодня прислал записку: «Никуда не уехал, собираюсь в Париж, кажется, снова влюбился...» А, к черту их всех! И аббата, и Виллеру туда же, за компанию!
«Ненавижу, когда он гак на меня смотрит».
Как это «так» – Камилла объяснить не могла. Был у Теодора некий взгляд, предназначавшийся, видимо, только ей одной, но вдруг именно так он смотрит на людей, которые ему по-настоящему надоели... Он словно открытая тетрадь, в которой все строки написаны черными чернилами, и прочитать ее легче легкого, но кто-то написал молоком между чернильных строк, и можно прочесть, можно, только вот где найти свечу? Где найти свечу?
«Боже, я почти сплю...»
Надо что-то делать со всем этим. С Анри, с Виллеру и со своей собственной жизнью в первую очередь. Выгнать их всех. Или срочно возлюбить. Или сделать то и другое, выборочно. Только нужно тщательно спланировать кампанию, а для начала поспать. Камилла зевнула и закрыла глаза.
Глава 15
Теодор весьма и весьма удивился, когда из аббатства Во-ле-Серне доставили записку, адресованную не Камилле, а ему, господину де Виллеру.
«Шевалье! – писал Анри де Вильморен изящным мелким почерком. – Мне хочется еще раз извиниться перед вами за тот вечер. И мне кажется, нам с вами есть о чем поговорить. Не примете ли вы мое предложение вечером навестить один кабачок в ближайшем городке?»
Предложение казалось заманчивым. Теодор подозревал, что Анри носа не кажет в Жируар по меньшей мере наполовину из-за той ночной стычки. После того как Камилла объяснила ему суть отношений с аббатом, Виллеру совершенно успокоился на его счет. Держать зла он не умел – так почему бы и не выпить вина с человеком, к которому госпожа де Ларди настолько расположена. Расположена в том смысле, что... ему, Виллеру, он приятен. Теодор отослал в аббатство положительный ответ.
К вечеру похолодало. Черти бы побрали эту весеннюю погоду: меняется по десять раз на дню, как настроение хорошенькой женщины! Впрочем, тяжелый плащ надежно защищал от холода, а Фернан относился к переменам погоды с философским спокойствием. Под копытами коня хрустели льдинки, когда шевалье ехал на встречу с аббатом де Вильмореном.
Анри поджидал его в условленном месте. На священнике снова было светское платье, и он ничем не напоминал служителя Господа – скорее, трактирного забияку. Теодор понадеялся, что сегодня обойдется без кровопролития, хотя Анри, кажется, обладал врожденным даром влипать в неприятности...
– Рад видеть вас, шевалье! – приветствовал его аббат. Теодор кивнул.
Мирно беседуя, мужчины направились в сторону городка. Уже почти стемнело, когда они проехали городские ворота. Теодор пропустил Анри вперед: аббат уверял, что знает превосходный кабачок, где можно получить отличное вино и место для спокойных разговоров. После долгого пребывания в деревне город, даже такой небольшой, неприятно поразил Теодора. К счастью, ехать оказалось недалеко: четверть часа спустя Анри остановил коня на какой-то улице, названия которой Теодор не разглядел.
Над входом в кабачок висела покосившаяся вывеска с еле различимыми буквами: «Золотой олень». Судя по ее виду, дела у кабатчика шли из рук вон плохо. Но первое впечатление было ошибочным: внутри оказалось вполне уютно и малолюдно, им отвели отдельную комнату, а за заказом подошла крепко сбитая румяная девушка. Теодор даже едва не утонул в ее больших, с поволокой глазах, но служанка не обратила на него никакого внимания, беззастенчиво улыбаясь Вильморену как давнему знакомому.
– Принеси нам анжуйского, Мари, – любезно попросил Анри, подтверждая подозрения Виллеру относительно знакомства с девушкой. Когда та ушла, аббат сбросил плащ, шляпу и улыбнулся. – Как давно я не уезжал вот так, не думая ни о чем, просто чтобы провести спокойный вечер!
Теодор пожал плечами. Он тоже не помнил, когда в последний раз отправлялся гулять по кабакам. Еще в армии, но вот когда? Отвратительная память, но, может, он просто был тогда слишком пьян...
– С аббатом в кабаке я точно никогда не пил, – улыбнулся он.
– Все когда-то бывает впервые! – лукаво подмигнул Анри. Пышногрудая Мари принесла вино, а к нему – полный поднос еды. Видимо, вкусы де Вильморена хорошо знали в этом заведении.
Анжуйское было опробовано и одобрено.
– Я... чувствую некоторую вину перед вами, – сознался Вильморен, помолчав и глядя в кружку. – Мне все еще немного совестно за нашу встречу в коридоре...
– Предлагаю об этом забыть раз и навсегда, – прервал его Виллеру. – Между нами все ясно.
Но Анри по-прежнему смотрел в кружку. Потом вскинул голову:
– Мне совестно, что я едва не перешел вам дорогу, Теодор.
– Вот и не стоит совеститься. Едва не считается.
– Я хотел бы знать... Как вы относитесь к Камилле? Простите мне этот вопрос, но я хочу, чтобы между нами все стало абсолютно ясно.
– Я... неравнодушен к ней, пожалуй. – Теодор глотнул вина и прислушался к себе. – Госпожа де Ларди спокойна, чего еще мне желать?..
– Чтобы она была в безопасности, – совершенно серьезным тоном ответил Вильморен. – Камилла, если захочет, может дать массу поводов для сплетен. Ей этого хватило еще давным-давно.
Виллеру кивнул в знак согласия.
– Но в свете всегда о ком-то сплетничают, насколько я понимаю.
– Всегда... – Анри усмехнулся. – Что им еще делать? Только собирать сплетни и плести интриги.
– А вы, святой отец, разве вы не были светским человеком и разве вы не плели интриги?
Вильморен рассмеялся:
– Вы правы, Теодор. Я был как все они, ничуть не лучше. Разве что больше слушал, о чем и о ком сплетничают, чем сам распускал язык.
– За что и поплатились?
– Да, именно за это. Придворные сплетники подчас говорят вещи, о которых стоило бы помолчать. Особенно придворные сплетницы: женщины в этом отношении куда более грешны, чем мы. Недавно отголоски этих историй едва не стоили мне места викария. К счастью, обошлось.
Виллеру поморщился, словно вино горчило.
– Мне это странно слышать.
– Потому что вы – человек военный, и честный притом. При дворе – крайне редкое и крайне опасное сочетание двух свойств.
– Почему? – удивился Теодор. Пожалуй, вино оказалось слишком крепким для начала пирушки, оно ударило в голову и развязало язык.
– Военные не ищут обходных путей. Честные люди презирают ложь и лицемерие, на них не надавишь, не соберешь компрометирующих сведений. Они как линия на ладони – слегка изгибается, но всегда идет в одном направлении.
