Барбара Картленд - Поцелуй Жюстин
Уотсон пел все быстрее и быстрее, и Жюстин с трудом удавалось успевать за ним.
В конце песни он повернулся к девушке, и от выражения его лица у той сжалось сердце.
— Надеюсь, вечером вы постараетесь больше, — свирепо прорычал он приглушенным голосом. — Пойдемте со мной.
Жюстин продолжала сидеть за фортепиано.
— Мне нужно репетировать с лордом Каслтоном, — спокойно ответила она. — Миссис Рассел и комитет ждут этого.
Тут вмешалась миссис Рассел:
— Лорд Каслтон, пока мисс Мэнселл за пианино, не будете ли вы столь любезны присоединиться к ней и сыграть вашу композицию? — Она приятно улыбнулась. — Уверена, сэр Томас, вы великолепно выступите сегодня вечером.
— Вы очень добры, миссис Рассел, — едва сдерживаясь, ответил тот, а лорд Каслтон тем временем подсел к Жюстин.
Сердце девушки часто забилось.
Лорд, словно почувствовав это, улыбнулся ей.
— Представьте, что мы одни и просто поиграем в свое удовольствие.
Сердце Жюстин успокоилось под его улыбкой. Она почувствовала, что присутствие в кают-компании остальных людей, в том числе и сэра Томаса, отходит на задний план.
Девушка улыбнулась в ответ и подняла руки. Маркус едва заметно кивнул, и они начали играть.
Когда распустился цветок светлой, искрящейся музыки, когда закружились и взлетели к небесам переливы мелодии, Жюстин перенеслась в мир, где не существовало ничего, кроме этих прекрасных звуков.
Она чувствовала себя единым целым с мужчиной, сидевшим рядом. Их руки соединила музыка, и чутье подсказывало им лишь одну, близкую обоим, интерпретацию.
Здесь не было ведущего и ведомого — они играли в абсолютной гармонии друг с другом.
Когда стихли последние аккорды, Жюстин замерла, глядя поверх пианино в широкие окна кают-компании. Там раскинулось синее Средиземное море со своей глубиной и мерцающими огнями.
«Ах, если бы этот свет мог пролиться на мою жизнь!» — подумала девушка.
— Благодарю вас, — тихо сказал лорд Каслтон. — Вы играли великолепно.
Остальные участники концерта, собравшиеся в кают-компании, захлопали в едином порыве.
— До вечера, — сказал лорд Каслтон, поднимаясь с табурета.
В конце репетиции миссис Рассел поблагодарила всех участников:
— Желаю всем вам удачи. Уверена, вы прекрасно себя покажете. Позвольте также подчеркнуть, что никто не должен выступать на бис, иначе мы не закончим и до полуночи.
Оживленно беседуя, все начали расходиться. Жюстин остро чувствовала, что лорд Каслтон стоит у нее за спиной.
Потом подошел сэр Томас.
— Кажется, вы обещали мне прогулку по палубе, — властно сказал он девушке. — Потом вам понадобится отдохнуть перед вечерними волнениями.
Жюстин позволила вывести себя из кают-компании и едва удержалась от того, чтобы оглянуться на лорда Каслтона.
Прогуливаясь по палубе с сэром Томасом, она выслушала шквал указаний, в каких местах его песен она должна аккомпанировать более выразительно.
— Вы должны понимать, — сказал он в какой-то момент, — что в песне рассказывается история. Поющий по-настоящему хочет, чтобы Мод вышла в сад. — Он сделал паузу. — Я представляю, что девушка, которой я пою, — это вы. Вот почему мне хочется быть как можно убедительней.
Жюстин была настолько поражена, что не смогла ответить.
— Вы — девушка, которой я отдал сердце, и мысль о том, что вы можете не отвечать мне взаимностью, невыносима.
Он быстро прошел мимо двух пассажиров, которые увлеченно беседовали, облокотившись о перила, и повторил:
— Невыносима. Если я иногда бываю резковат, то причина в этом.
Жюстин силилась придумать, что сказать.
— Сэр Томас… — начала она.
— Почему вы все время произносите мое имя так официально? А? Почему не говорить просто Томас?
— Потому что вы никогда не говорили, что хотите этого, — парировала Жюстин, окончательно сбитая с толку поворотом их разговора.
— Неужели я должен все вам говорить? — сэр Томас начал заводиться. — Надеюсь, вы не окажетесь одной из тех жен, которые ждут, что мужья будут думать за них.
Они достигли кормы. Рядом никого не было. Жюстин остановилась и посмотрела на сэра Томаса.
— Очень часто мне бывает сложно понять, как вам следует отвечать, — медленно заговорила она. — Я не из тех девушек, которым надо постоянно указывать, у меня есть собственное мнение. Но оказалось, что вам слишком часто не нравятся мои слова или поступки.
У Жюстин гулко колотилось сердце. Подтолкнет ли это сэра Томаса заявить, что им лучше прекратить отношения? Если так, что скажут ее родители?
Они так обрадуются, узнав из писем, что она нашла отличную пару. Неужели она обречет их на разочарование следующим письмом, в котором сообщит, что расторгла помолвку?
— Как странно, что вы это говорите, Жюстин. Меня всегда только радуют ваши неожиданные высказывания, и я нахожу ваши взгляды свежими и интересными. Единственным… — его голос сделался резче и приобрел стальную нотку, — единственным поводом выражать недовольство вами могут быть случаи, когда вы оскорбляете меня, отказываясь исполнить разумную просьбу или навлекая на себя осуждение света поощрением таких фигляров, как лорд Каслтон. Нет, не говорите ничего, — поднял он руку, лишь только Жюстин открыла рот, чтобы оправдаться. — Мне вовсе не нравится, что вы играете с Каслтоном этот нелепый дуэт. Но я ничего не могу сделать, не выставив вас в таком свете, который повредил бы вашей репутации, а этого я никогда не желал.
Сэр Томас тяжело дышал, а по обе стороны его ноздрей появились белые пятна.
Жюстин пришлось поверить, что он действительно печется о ее интересах.
— Я рада это слышать, сэр… то есть Томас. Мне жаль, что вам не нравится мой дуэт с лордом Каслтоном, — серьезно сказала она. — Уверяю вас, в нашей с ним дружбе нет ничего, что могло бы вызвать ваше недовольство.
Девушка держалась очень прямо и смотрела в глаза сэру Томасу.
Тот ничего не ответил, но лицо его еще больше покраснело.
Вечером в каюту Жюстин пришла Доркас.
— Мне гораздо лучше, — объявила она. — Я могу помочь вам одеться.
Служанка выглядела очень бледной и похудевшей.
— Уверена, что тебе лучше? — недоверчиво спросила Жюстин. — Ты совсем не похожа на здоровую. Пока что я справлялась сама, думаю, один вечер ничего не изменит.
— Мне лучше, — выразительно повторила Доркас. — Теперь, когда корабль перестал так жутко раскачиваться, со мной все будет хорошо.
Жюстин пришлось признать, что Доркас лучше справилась с ее прической, чем могла бы она сама. Каким-то образом служанке удалось укротить непослушные кудряшки и уложить их красивыми волнами, подобранными сзади и закрученными в греческий узел.
