Мэри Бэлоу - Сети любви
Беспокоилась она напрасно. Он уже снова лег и смотрел на нее, как делал это обычно, и улыбнулся, как всегда, пожелав доброго утра. Он сел в постели без ее помощи, стиснув зубы, чтобы она не заметила, как ему больно. Глупый! Словно она может этого не заметить. А когда она поставила поднос ему на колени, он взял ее руку и поднес к губам, поцеловал в ладонь и улыбнулся – раньше этого не было. А она, не задумываясь, наклонилась к нему и чмокнула в губы. Они говорили о самых обычных вещах. Она посидела рядом, пока он ел, пересказала кое-какие сплетни, услышанные на рынке в то утро, а когда он заявил, что намерен днем выйти в гостиную, сказала, что это глупо; и еще она сказала – да, в кастрюльке есть еще почки, он может их съесть, поскольку вся еда, которую он загрузил в себя за прошедшую неделю, не убила его. Нет, сама она не хочет почек. И вообще, что за мысль – есть почки на завтрак?
С каждым днем он сидел и ходил все больше, хотя все еще проклинал свою слабость и ненасытную потребность в сне.
Каждый день Эллен подолгу сидела с ним, шила, когда он спал или отдыхал, готовая вскочить и броситься ему на помощь. Она жадно слушала его рассказы о том времени, когда он был ребенком и мальчиком, счастливом времени, если исключить одно темное пятно – смерть отца и почти полное расстройство нервов у матери, продолжавшееся целый год после этого.
И она еще немного рассказала ему о своем детстве, включая эпизод ужасной ссоры родителей, после которой мать ушла и не вернулась. Во время этой ссоры она и сказала мужу, что Эллен не его дочь. Скорее всего, сказала Эллен, она никогда об этом не узнала бы, если бы ее отец, то есть граф, не был в эту минуту пьян и не явился бы с криками прямо к ней. Он все ей рассказал и провел следующую неделю, пьянствуя, плача и умоляя не покидать его и оставаться его дочерью. Она все же ушла.
Ее отец – настоящий отец – в то время был в Лондоне. Она пришла к нему и уговорила взять ее с собой, когда он вернется в армию. Он всегда старался обеспечить ей наилучший уход, следил, чтобы она была сыта и прилично одета. Он старался проводить с ней время, был добр и нежен. Но им обоим было трудно внезапно перейти на роль отца и дочери после стольких лет обычного знакомства.
В своих рассказах она никогда не заходила дальше этого времени. Никто из них ничего не рассказывал о настоящем или о недавнем прошлом. А давно прошедшее – вещь безопасная. И эти разговоры сближали их, они лучше узнавали друг друга, все больше друг другу нравясь.
Иногда он брал ее руку, когда она сидела рядом. Подносил ее к губам и целовал, целовал все пальцы, один за другим. Иногда они улыбались, глядя друг другу в глаза, всматриваясь в лицо друг друга. И не испытывали при этом смущения. Оставшись одна, Эллен даже удивлялась этому. Ведь обычно чувствуешь себя неловко, когда молча смотришь на кого-то. С лордом Иденом все было иначе.
По большей части она звала его лордом Иденом, хотя он теперь звал ее по имени. Она же называла его по имени, только когда он ее ласкал. А ласкали они друг друга каждую ночь после той, первой их ночи. Она не знала, как вести себя на следующую ночь, но он позвал ее, когда она гасила лампу в гостиной, и она пришла; ей показалось вполне естественным лечь с ним в постель.
После первой ночи она оставалась с ним до утра. На вторую ночь и каждую ночь он брал ее медленно, словно ощущая на каждой стадии ласк, когда она готова перейти к следующей.
Эллен и не знала, что существует такая телесная страсть, такое вожделение, неотличимое от боли, такой покой, наступающий на спаде вожделения. Она никогда еще не испытывала настоящей страсти. Правду говорят, что мужчина и женщина могут стать одним целым. Самую большую близость она ощущала в последние мгновения своего наслаждения, когда и он приближался к этому же.
Она любила, отдаваясь своему чувству до конца. И ощущала себя обманутой, если после ночи любви спала крепко. Нравилось лежать обнаженной и смотреть, как он спит рядом с ней. Ей нравилось ощущать свою любовь к нему каждой клеточкой своего тела, знать, что можно протянуть руку и коснуться его, быть уверенной: разбуди она его, он посмотрит ей в глаза и улыбнется.
Эллен любила с такой остротой еще и оттого, что этот момент казался совершенно нереальным. Да он и был нереальным. И порой, прежде чем полностью отключить свой разум, она успевала дать себе отчет, что он призрачен, что за стенами их дома существует настоящий мир и они, будучи людьми, являются частью этого мира, в который им придется снова вернуться. Но не сейчас. О пожалуйста, не сейчас…
Лорд Иден, хотя и был в отчаянии от своей страшной слабости и медленного выздоровления, тем не менее наслаждался волшебством, которое ворвалось в его жизнь. Будучи человеком молодым, он имел возлюбленных. И ему казалось, что любил: мучительно ждал свиданий, преодолевал расстояния, чтобы увидеть возлюбленную, обменяться взглядами, рукопожатиями. Но теперь понял, что никогда не любил – он просто играл чувствами.
Он полюбил Эллен Симпсон. Казалось, никогда не наглядится на нее досыта, не насмотрится на нее, сидящую за каким-то будничным занятием вроде шитья, либо слушая ее рассказы и делая всякие открытия касательно ее прошлого ее семьи, либо разговаривая с ней и наблюдая, как меняется выражение ее лица.
Он не мог насытиться ни своей любовью, ни ее ласками. То было пьянящее ощущение, по-новому для него эротическое – услаждать женщину, а не только себя. Он никогда не думал, не мечтал о таком даже в своих любовных грезах. Обнаружить, что Эллен хочет его, пылает к нему страстью, заставляет его удовлетворить ее и выказывает это удовлетворение совершенно открыто, – это умножило его восхищение ею. Теперь он уже и представить себе не мог, что жил, не зная о такой любви.
Доминик жил для нее. Для нее умывался и брился, ел и пил, с трудом и муками ходил по своей спальне, иногда выходя в гостиную. Ему доставляло наслаждение причинять себе лишние страдания, задыхаться, закусывая губу, но он преодолеет себя и поправится. А когда он сможет выйти за пределы этих комнат и начнет свою обычную жизнь – ему не нравилось думать об этом времени, но он понимал его неизбежность, – тогда он научится любить ее в обычной, а не иллюзорной обстановке.
Лорд Иден продаст свой офицерский патент и женится на ней. Увезет ее с собой в Уилтшир и поселится в доме, который никогда не ощущал своим. У него будут от нее дети, и он проведет жизнь, укрепляя в ней веру в счастье и устойчивую семейную жизнь. Мама полюбит ее-а как же иначе! Он полагал, что Эдмунд и Мэдлин уже искренно привязались к ней.
Ей он ничего не говорил. По некоему молчаливому соглашению оба они, пребывая в гавани их пристанища, не разговаривали ни о будущем, ни о настоящем, ни о недавнем прошлом.
