Конни Брокуэй - Завидная невеста
— Миссис Код слишком много для меня значит, чтобы я могла принять как должное любой акт доброты по отношению к ней.
Он взглянул на нее, уже позабыв о своей неловкости, и понял, что она сказала это не потому, что в свете так следовало отвечать, а потому, что она искренне любила свою странную компаньонку.
— Миссис Код повезло, что у нее есть такой друг, — сказал он.
Вместо того чтобы покраснеть и возразить, Лидия рассмеялась.
— Ей не так повезло со мной, как мне с ней. Какая еще дуэнья будет так своевременно дремать, когда знает, что я хочу поговорить с кем-то один на один? — Она кивком указала ему на миссис Код, губы которой — он был готов поклясться в этом — дрогнули в улыбке, исчезнувшей с ее лица так быстро, что он подумал, будто это ему привиделось. Ему показалось, что она притворяется спящей.
Леди Лидия снова продемонстрировала необычайную искренность…
И тут до него дошел смысл слов леди Лидии. Она только что сказала, что хотела бы поговорить с ним наедине. Он взглянул на нее, и в этот момент, постучав в дверь, вошел ливрейный лакей. Он подал ей визитную карточку на серебряном подносе. Взглянув на нее, она кивнула.
— Проводи их, пожалуйста, сюда, Джеймс.
Как только лакей вышел, она спросила:
— Капитан, вы знаете миссис Джонас Пендергаст и ее дочерей: миссис Сэмюел Баллард и миссис Фицхью-Хилл?
— Нет. Не имел удовольствия познакомиться с ними.
— В таком случае я сочту своей приятной обязанностью исправить это обстоятельство, — сказала она и поднялась на ноги в тот самый момент, когда лакей открыл дверь и в гостиную, шурша юбками, вплыли три дамы, которые протягивали к ней руки, как это делают друзья, приветствуя друг друга.
Он встал с кресла. И они увидели его.
Они опустили руки и с изумлением глядели на него. Потом перевели взгляды на леди Лидию, и он удивился, заметив, что она покраснела. Неужели его визит смутил ее? Не означали ли эти взгляды некоторое неодобрение? А может быть, между ними происходил какой-то разговор, понять который ему, как мужчине, было не дано? Если он и раньше сознавал, что сравнительно мало знает о женщинах, то теперь был вдвойне уверен в этом. Легкость общения с леди Лидией исчезла перед лицом вновь прибывших. Он, конечно, не сомневался в том, что его манеры не вызовут нареканий в любом обществе, но их разговор утратил прежнюю естественность и он сожалел об этом.
Леди уселись в кресла, стали обмахиваться веерами, копаться в ридикюлях, шуршать платьями, искоса бросая на него оценивающие взгляды. Горацио Нельсон тоже, бывало, смотрел на него критическим взглядом в те моменты, когда ему следовало отчитаться в своих действиях, и он стоял под этим взглядом, ничуть не сомневаясь в своей правоте. Но под взглядами трех незнакомых леди он почувствовал себя неуютно.
Как только их познакомили и истекли положенные пять минут для обмена любезностями, он извинился и покинул их компанию, хотя подозревал, что это скорее похоже на бегство. Так старается удрать с дороги шаланда, оказавшаяся на пути у флотилии.
Однако на следующий день он снова явился в городской дом леди Лидии. Явился он и через день, и четыре раза на следующей неделе. И всякий раз его визиты прерывались и укорачивались появлением других визитеров. И все же ему было приятно быть с ней, наблюдать за ее взаимоотношениями с другими людьми, видеть, как часто она улыбается и как спонтанны проявления ее удовольствия и сочувствия.
Высший свет казался Неду искусственным и ограниченным, погрязшим в экстравагантности и излишествах. Он боялся, что ее вкус притупится, если она будет постоянно питаться только чем-то экзотическим, и что она утратит способность чему-то удивляться, если будет заключена в этот узкий круг. Однако о ней ничего такого нельзя было сказать. Она умела полностью отдаться какому-то моменту, разговору или эмоции.
Это было обворожительно. Это было безумно привлекательно.
На следующей неделе он появился у дверей ее дома, прекрасно понимая, что пришел раньше, чем обычно начинают принимать посетителей. Ливрейный лакей взял его карточку и попросил подождать. Он стоял у дверей долго, и ему стало казаться, что его не примут, но неожиданно дверь распахнулась, и открыл ее не лакей, а запыхавшаяся, сияющая леди Лидия в очаровательной шляпке шоколадного цвета и серовато-коричневой накидке на плечах.
— Ах, капитан Локтон! — воскликнула она. — Я как раз собиралась выйти из дома. Надо кое-что купить, утром я совсем забыла это сделать, и вот… Смотрите, мне кажется, выглянуло солнце!
— Да, мэм, — сказал он, наклонив голову и отступая на шаг в сторону, чтобы пропустить ее. — Простите, что я приехал слишком рано.
— Забудьте об этом, — сказала она, спускаясь по лестнице на улицу.
Нед огляделся вокруг. Обычно, когда леди уезжала из дома, снаружи ее ждал экипаж, однако принадлежащего леди Лидии очень заметного ландо с желтыми колесами нигде не было видно. Возможно, ландо ремонтируют. Однако в этом случае, насколько он знал, ее лакей должен был позаботиться о том, чтобы ее ждал наемный экипаж.
— Позвольте мне найти для вас средство передвижения, леди Лидия, — предложил он.
Она огляделась вокруг с явно смущенным видом.
— Ах да. Да. Спасибо.
И тогда он кое-что понял. Она решила отправиться за покупками только после того, как получила его визитную карточку. Он вел себя слишком напористо, его внимание было слишком заметным, и она не хотела поощрять его далее. Он замер, удивленный тем, что, поняв это, испытал острую боль.
Он шагнул на дорогу и поднял руку. Кучер наемного экипажа, поджидавший клиентов за воротами, отделяющими территорию, относящуюся к резиденции, поднял кнут в знак согласия и направился к ним. Нед повернулся к леди Лидии с вежливой улыбкой.
Он посадит ее в экипаж, но не вернется в ее дом. Он увидится с ней на различных светских раутах, и этого будет достаточно.
Этого будет достаточно.
Наемный экипаж, качнувшись, остановился рядом с ними. Он открыл дверцу до того, как кучер успел выдвинуть ступеньки. Ни слова не говоря, Нед протянул руку, и она положила свою руку на его предплечье. Даже сквозь сюртук и рукав сорочки он чувствовал прикосновение каждого ее тонкого пальчика. Она ухватилась за него крепче, и он заглянул в ее лицо.
Она смотрела на него вопросительно. Между темными бровями появилась тонкая морщинка. Он не знал, что сказать и как объяснить свои действия. Он стоял, потрясенный чувством утраты, чуждым ему, но от этого не менее острым.
— Капитан? — сказала она как-то нерешительно.
— Да, мэм? — умудрился ответить он.
