Жюльетта Бенцони - Роза Йорков
Я привык к нему на Сомме. Должен сказать, что он прочищает мозги ничуть не хуже доброго виски.
— Ну ладно! Будем считать, что я преувеличил. Но если я правильно понял, то ваше расследование закончилось, раз убийц нашли мертвыми?
— Оно только начинается. Их смерть лишь подтверждает то, в чем мы, собственно, и не сомневались, — они были только исполнителями, работавшими по чужому приказу.
— И вы решили, что Ян Чанг будет…
— Я ничего не решал! — рявкнул вдруг Уоррен. — Я здесь не для того, чтобы отчитываться перед вами! Ответьте сперва на вопросы, которые хочу задать вам я! Первый: что вы делали у Ян Чанга?
— Спросите что-нибудь посложнее! Этот ростовщик занимается, кроме всего прочего, и продажей антиквариата. Мы с ним коллеги, а в нашей профессии всегда надо быть охотником… — небрежно ответил Морозини.
— Вот оно как? А вы не рассчитывали случайно узнать кое-что о пропавшем алмазе? Не пытайтесь водить меня за нос, князь! Скажите лучше, откуда вы узнали о Ян Чанге?
Морозини колебался не дольше секунды, подбирая наиболее приемлемую ложь.
— Вы сами знаете, что после смерти Хэррисона возникло множество слухов. «Ритц» просто набит людьми, приехавшими на аукцион. Кругом полно журналистов, и все толкуют об азиатах, убийцах и тому подобном. Кто-то упомянул и Ян Чанга… А я, естественно, заинтересовался.
— Хорошо. Удовлетворимся пока этим ответом, хотя он меня совсем не устраивает. Но позвольте сказать вам следующее: я понятия не имею, какую вы ведете игру, но нюхом чую, что вы не прочь наложить руку на «Розу Йорков». Именно поэтому прошу вас запомнить крепко-накрепко: ни под каким видом не вмешивайтесь в расследование, которое мы ведем!
Это наша работа! Понятно?
— Я и в мыслях не имел вмешиваться, — ответил Морозини, чувствуя крайнее раздражение.
Он, словно между молотом и наковальней, оказался между Ароновым, который хотел помешать ему заниматься Анелькой, и этим суровым полицейским, который запрещал ему разыскивать алмаз. Затруднительная ситуация, ничего не скажешь! Приходилось вести тонкую игру.
— Будьте снисходительны к моему теперешнему положению — я приехал в Лондон с поручением от одного очень крупного клиента купить «Розу Йорков». Имя этого высокопоставленного человека я, к сожалению, не могу вам назвать.
— Я и не прошу.
— Я вам благодарен за то, что вы уважаете мои профессиональные тайны. Но согласитесь, что я не могу сидеть здесь сложа руки и не понимаю, почему бы и мне не приложить усилия и не попробовать отыскать этот легендарный, исторический алмаз?!
— Если вы будете упрямиться, то ваш труп в один прекрасный день выловят в Темзе со шнуром на шее, как братьев Ю, или с ножом между лопаток. Если вам это нравится, то…
Но переменим тему. Я ждал вас вчера вечером после вашего посещения Брикстона. Разве вам нечего мне рассказать?
— Есть, и я собирался сообщить вам все новости сегодня.
— После прогулки по китайскому кварталу? — насмешливо уточнил Уоррен. — Ну так что же говорит прекрасная вдова?
Морозини в общих чертах передал полицейскому рассказ Анельки. И не без удовлетворения отметил, как округлились и без того круглые желтые глаза птеродактиля. Присвистнув, он сказал:
— Выходит, что она рассматривает тюрьму как убежище?
Заключение для нее — возможность укрыться от террористов, которые готовы на все, лишь бы спасти своего? Это что-то новенькое и не совсем лишено смысла. Если только это правда, а не вранье.
Сам князь-антиквар в правдивости рассказа Анельки был уже не так уверен. И это очень мучило его. Но поскольку Альдо ни за что не хотел упоминать о том, что говорил не только с Анелькой, но еще и с Вандой, и с Джоном Сэттоном, то он замолчал и сидел, не открывая рта. Молчание затягивалось. Уоррен яростно сосал свою трубку и, казалось, целиком погрузился в размышления, затем наконец вынырнул на поверхность и мрачно проговорил:
— Если хотите знать мое мнение, у меня есть серьезные подозрения, что эта история в духе Рокамболя была придумана специально для ваших ушей, дорогой князь. Правда, возможно, куда проще и куда больше соответствует женской натуре: леди Фэррэлс встретила своего бывшего возлюбленного, и потухший было огонь вспыхнул вновь. Я не знаю, что там между ними произошло на Гросвенор-сквер, но склоняюсь к любовной версии. Теперь же прекрасная Анелька пытается спасти и себя, и своего любовника.
— Не останавливаясь перед тем, чтобы обвинить его в убийстве, — сухо произнес Морозини.
— А почему она тогда не поведала всего этого нам? Из страха перед мифическими польскими анархистами? Во-первых, мне ничего не известно о польской секции этой организации. Если бы речь шла о русских, тогда совсем другое дело!
Второе: мы располагаем всеми возможностями, чтобы надежно защитить леди Фэррэлс вплоть до того, чтобы окончательно избавить ее от этого Владислава и его банды. И, наконец, третье: она очень ошибается, если полагает, что ее отец, граф Солманский, способен без серьезной поддержки вытащить ее из крайне неприятной ситуации, в которую она сама себя загнала.
— У нее будет серьезная поддержка: я посоветовал ей обратиться к сэру Десмонду Сент-Элбенсу.
— Будем надеяться, что она вас послушается. Хотя я лично в этом не уверен. Она может испугаться, услышав о способностях сэра Десмонда: от него она не сможет утаить правду. Если ему удается вывести на чистую воду свидетелей, то прежде всего потому, что сначала он вытряхивает всю правду из своих клиентов, расставляя им ловушку за ловушкой. Так что хочет она того или нет, но правду она ему расскажет. Ну вот я и добрался, — заключил Уоррен, увидев, что такси остановилось перед Скотленд-Ярдом. — Вы рассчитываете пробыть еще какое-то время в Лондоне? Если вы хотите дождаться суда, то, боюсь, ваши дела рискуют прийти в упадок.
— Сейчас единственная трудность, которая мешает мне заняться другими делами, — это исчезновение «Розы Йорков». Так что вы понимаете сами, чго какое-то время я еще здесь пробуду! В надежде, — прибавил Альдо с дерзкой улыбкой, — стать свидетелем вашего триумфа, когда вы вернете алмаз. Триумфа, в котором я ни секунды не сомневаюсь.
— Я тоже, — в тон ему ответил птеродактиль. — Так что у нас будет еще повод увидеться.
Гримасу, которая сопровождала это пожелание, с трудом можно было счесть улыбкой. И Альдо не сумел себя в этом убедить. Гримаса шефа полиции куда больше походила на угрозу.
В гостинице Альдо дожидалось письмо, которое вернее было бы назвать запиской, — писавший уложился всего в несколько строк. Однако эти несколько строк породили в голове Альдо целую вереницу весьма щекотливых вопросов.
