Жюльетта Бенцони - Роза Йорков
Открыв глаза и увидев, что наступило утро, Альдо вздохнул с облегчением. Он спустился к завтраку и, созерцая обильный «шведский» стол, вдруг пришел к неожиданному выводу:
Хромой был прав! Нельзя разбрасываться, занимаясь одновременно несколькими делами, так ни одно не доведешь до конца. Поэтому имело смысл на время оставить Анельку и леди Мэри и заняться исключительно алмазом. Что-то подсказывало князю, что с этой точки зрения водная экскурсия в «Красную хризантему» куда полезнее, чем все архивные материалы вместе взятые. В ближайшие полчаса они с Адальбером набросают план боевой операции и придумают, где им раздобыть лодку… Почему бы затем не заглянуть на Пеннифилдс в магазин подержанных вещей того самого Ян Чанга, которого молва называет самым опасным и могущественным человеком в китайском квартале? В конце концов, хоть и с большой натяжкой, они были коллегами, и было бы весьма любопытно перемолвиться с ним несколькими словами. Тем более если, как предполагал Альдо, «Роза Йорков» все-таки у него в руках, — ведь кто-то же должен был подослать убийц!
Планы Альдо не вызвали у Адальбера ни малейшего энтузиазма: ему совсем не хотелось вновь ступать на китайскую территорию. Вполне возможно, что камень действительно у Ян Чанга, но вряд ли тот решит поделиться этой тайной с первым попавшимся незнакомцем.
— И потом, в любом случае камень этот поддельный, и если китаец устроил это похищение, чтобы передать его кому-то, что вероятнее всего, то он ничего на этом не заработает.
Особенно если этот кто-то обнаружит, что речь идет о великолепной пробке для графина! Так что я предпочитаю глотать пыль Соммерсет-хауза в надежде отыскать там завещание Нелл Гуин.
— Ты только даром потеряешь время. Неужели ты думаешь, что Симону Аронову не приходила в голову эта мысль?
— Не уверен, чтобы он днями и ночами просиживал в архиве. А потом, знаешь ли, бывает неожиданная удача! Такое ведь тоже случается!
— Святая простота! Хорошо, я отправлюсь в китайский квартал один.
В полдень Морозини связался с Гарри Финчем, и к трем часам дня такси доставило его к самому большому дому на Пеннифилдс — это было трехэтажное приземистое сооружение, построенное из кирпича, который со временем выцвел настолько, что приобрел розовато-серый оттенок. Часть первого этажа занимал магазин, но окна его были так грязны, что увидеть сквозь них, что творится внутри, не было никакой возможности. Квартал, который еще несколько часов назад был так пустынен и мрачен, сейчас невероятно оживился. Предлагали свои услуги бродячие торговцы. Продавцы всевозможной снеди раскладывали свой товар прямо на мостовой. Лавочки были распахнуты настежь, словно на восточном базаре, и товары из них были разложены чуть не по всей улице, но на пороге каждой возвышалась неподвижная фигура — глаза прищурены, руки спрятаны в широких рукавах черного или темно-синего хлопчатобумажного балахона. Пестрая эта сутолока не лишена была живописности, посетитель как будто окунался в атмосферу китайского Востока, и могло показаться, что ты попал на улицу Пекина или Кантона.
Машину вмиг окружила местная ребятня. Немытые мальчишки и девчонки молча смотрели, не решаясь до нее дотронуться. Такси в этом квартале редкость и вполне заменяет собой другие зрелища. Запах еды, смешавшись с запахом бензина, удачно соперничал с неистребимым в здешних местах зловонием, исходившим от тины и угля.
Альдо вошел в магазин подержанных вещей и огляделся.
Пространство для посетителей было ограничено зарешеченными витринами, которые занимали большую часть помещения и служили хранилищем для самых разнообразных предметов, отданных в заклад. Темень была такая, что приходилось зажигать газовый рожок средь бела дня. Посреди лавки восседал пожилой угрюмый китаец. Услышав звяканье входного колокольчика, он даже не пошевелился. Однако, увидев элегантно одетого господина, он счел нужным встать и на свистящем английском со множеством вежливых оборотов осведомился, чем это жалкое заведение может послужить такому почтенному и уважаемому гостю?
Морозини обвел озадаченным взглядом пыльные стены.
— Мне сказали, что здесь я могу найти любопытные старинные вещи, но ничего, кроме закладной лавки, я тут не вижу, — сказал он.
— Если вы хотите посмотреть антиквариат, пройдите, пожалуйста, сюда, — пригласил китаец, одной рукой приподняв соединявшую две витрины доску, а другой указывая на занавес, висевший в углу.
То, что Морозини увидел за вылинявшим бархатом, не могло не удивить его. Это был настоящий антикварный магазин, и хотя его никак нельзя было сравнить с тем, что был у Него самого или у его друга Жиля Вобрена в Париже, но тем не менее он выглядел вполне прилично. Древние индийские и восточно-азиатские боги теснились здесь на полках в виде самых разнообразных статуэток, соседствуя с несколькими очень красивыми Буддами, привезенными из Китая или Японии. Полупрозрачные фарфоровые курительницы для благовоний, еще хранящие пряные запахи, бронзовые канделябры, огромные гонги, гримасничающие уродцы, которые обычно охраняют восточные храмы, всевозможные шелка, веера и неисчислимое множество поделок из слоновой кости и самоцветов занимали высокие шкафы, выстроившиеся вдоль стен. Все это было не слишком древним, как мгновенно определил опытный взгляд князя-антиквара, и близость доков Вест-индской компании явно внесла свою лепту в эту коллекцию, однако вещи были хорошо подобраны и патина, которая должна была свидетельствовать об их древнем происхождении, нанесена была тонко и умело. Среди прочего попадалось и несколько вещиц подлинной ценности.
Наконец послышался чуть надтреснутый, но приятный и любезный голос:
— Магазин этот нелегко найти. О нем нужно знать… а я не имею чести быть знакомым с вами. Кто же послал вас ко мне?
Альдо ни секунды не сомневался, что перед ним Ян Чанг собственной персоной. Как и говорил Бертрам, это был низенький старик, худой, почти хрупкий, однако от всей его фигуры в гладком черном атласном халате, отороченном лишь тонкой ниточкой золота, служившей единственным украшением его одежды, веяло неожиданной силой. Этот старик с лицом, изрезанным глубокими морщинами, был похож на стальной клинок, крепко воткнутый в землю. Ощущение силы исходило и от властного взгляда черных, блестящих и немигающих глаз.
Никаких украшений, говорящих о титуле или ранге, не было и на черной шелковой
шапочке, которая прикрывала седую голову старика. Однако Морозини мог поклясться, что у себя на родине этот человек не был простым лавочником. Вне всякого сомнения, он получил прекрасное образование. И вполне возможно, носил титул мандарина.
