Данелла Хармон - Сущий дьявол
И все же ради тех несчастных, которые находятся на борту плавучей тюрьмы, ей придется сталкиваться с ним, выносить взгляд его дьявольских глаз, его насмешливую улыбку, его бестактные реплики, понимая при этом, что ее влечет к нему и что они оба об этом знают. Ей остается пребывать в надежде, несмотря на испытанное ею — о ужас! — наслаждение, что в следующий раз она окажется сильной и отобьет го новую атаку.
А тем временем она всю себя посвятит делам. Она целиком сосредоточится на том, чтобы помочь несчастным, облегчить их участь. Соберет подписи жителей Портсмута, замучает транспортное управление своими просьбами и предложениями, она станет рассказывать о кошмарных условиях содержания заключенных в плавучих тюрьмах всем своим друзьям и знакомым, начнет кампанию по сбору продуктов, одежды и денег для несчастных. Она не станет думать о Морнингхолле, о том, как он вынудил ее своими прикосновениями извиваться, стонать и — какой позор! — раздвигать перед ним ноги; она не станет думать о том, как поощряла его действия своими исступленными криками и мольбами; не станет вспоминать торжествующий взгляд его порочных глаз, ошеломляющую ласку его рук и губ, когда они касались ее грудей, сосков и даже интимнейших уголков ее тела! Господи, Уильям никогда не делал ничего подобного. Он даже не сделал ее женщиной, поскольку предпочитал поклоняться ее невинности, словно это могло остановить его собственное неизбежное старение.
Весьма прискорбно, что Уильям оставил белое пятно в ее образовании по этой части. Будь все иначе, она была бы подготовлена к тому, чтобы противостоять этому типу, этому Морнингхоллу.
И вдруг совершенно неожиданно ей вспомнилось нескрываемое сострадание в глазах Морнингхолла после того, как на нее напали караульные, и то, как бережно прижимал он ее к груди, когда выносил из их каюты.
Впрочем, наверняка она все это вообразила себе. Люди, подобные Морнингхоллу, не в состоянии сострадать другим.
Ее размышления прервал голос Рианнон:
— Хочешь знать, что думаю я?
— Что же ты думаешь?
— Я думаю, что тебе следует разыскать Черного Волка и объединить с ним свои усилия в борьбе против Морнингхолла.
Лицо Гвинет покрылось густым румянцем.
— Ну, право же, Рианнон!
— Гвин, а ведь ты покраснела!
Надвинув поля шляпы на глаза, Гвинет вновь сосредоточилась на прополке.
— Зря я тебе рассказала о том, что столкнулась с этим приятелем на пирсе.
— Ну да. Существует множество вещей, которые ты не должна мне рассказывать. Например, что ты почувствовала, когда очнулась на кровати лорда Морнингхолла.
— Перестань, Рианнон.
— Или что ты чувствовала, когда он поцеловал тебя.
— Рианнон, предупреждаю…
Сестра как ни в чем не бывало продолжала:.
— Или почему…
— Леди Симмз, — прервал разговор сестер неуверенный голос Софи. Горничная стояла в дверях, которые выходили в сад. Лицо у нее побледнело, глаза сделались огромными. Она растерянно крутила в руках тряпку для вытирания пыли.
— Что случилось, Софи?
— Там… один джентльмен хочет вас видеть. — Девушка метнула испуганный взгляд назад и добавила: — Он говорит, что его зовут л-лорд М-морнингхолл.
Гвинет оцепенела. Вырванный сорняк выпал из ее руки. Несколько мгновений она молча смотрела на горничную, чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног. Морнингхолл! Гвинет была отнюдь не в том настроении, чтобы снова лицезреть его, тем более что она одета как простая крестьянка. К тому же ее до сих пор трясло при воспоминании о произошедшем. И еще здесь находится ее младшая сестра, которую он может избрать следующей жертвой. В любом случае трудно будет скрыть от нее правду о вчерашних событиях.
Сверкнув глазами, Рианнон с лукавой улыбкой повернула голову к горничной.
— Ах, Софи, пусть маркиз войдет. И перестань вести себя словно глупая крольчиха. Он всего лишь мужчина…
— О нет, мэм, он настоящий Люцифер. У него глаза холоднее январского мороза, они пронзают насквозь. Простите, мэм, только я думаю, что его нельзя впускать в дом! Это дьявол!
— Довольно, Софи! — сурово сказала Гвинет. Горничная с побелевшим лицом и вытаращенными глазами уставилась на Гвинет.
— Так что мне сказать, миледи?
Заметив ироническую усмешку сестры, Гвинет сумела взять себя в руки и вонзила лопату в землю. И вдруг ей захотелось, чтобы эта сырая земля оказалась сердцем Морнингхолла.
— Миледи?
— Проводи его, Софи. Невежливо заставлять гостя ждать. Тебе понятно?
Глава 9
Он не знал, зачем пришел.
Деймон стоял на каменных ступеньках перед дверью опрятного кирпичного дома, скрестив руки на груди, в позе скучающего аристократа, угрюмо глядя перед собой. Но только он один знал, как в эти минуты бешено колотится его сердце, как тайный голос нашептывает ему: беги, прежде чем она не унизила тебя отказом принять в своем доме. Он то мрачно разглядывал кадки с розовыми и красными цветами, стоящие по краям ступенек, то переводил взгляд на свою шляпу, которую галантно снял, когда на его стук в дверь выглянула перепуганная горничная. Затем его внимание привлек спускающийся по шелковой нити паук под цветочным горшком у ближайшего окна. Морнингхолл посмотрел на часы, посмотрел на…
Дверь открылась.
На пороге вновь появилась горничная.
— Леди Симмз готова вас п-принять, м-милорд, — проговорила она ни жива ни мертва от ужаса, боясь выпустить из рук дверную ручку.
У него екнуло сердце. Он не ожидал, что она его пригласит в дом, что она его примет. Он не был к этому готов. Он не знал, что скажет, как объяснит цель визита.
Господи, надо оставить этот проклятый блокнот — и делу конец.
Горничная держала дверь широко распахнутой, словно видя в ней щит, за которым может спрятаться. Несмотря на отчаянное сердцебиение, лицо у Деймона оставалось непроницаемым. Он шагнул в дом, держа в руках шляпу. Ему понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полусвету после яркого солнечного дня, после чего он увидел, что оказался в небольшой элегантной гостиной, стены которой окрашены в теплые персиковые тона и увешаны акварелями с изображением певчих птиц и полевых цветов. Очень мило. В китайском шкафу находилась коллекция фарфоровых птиц, на столике стояла ваза с лилово-белой сиренью, из-под нее выглядывала аккуратная полотняная салфеточка. По дому гулял легкий ветерок, разнося пьянящий запах сирени и шевеля прозрачные белые торы на окнах.
Чертовски мило. Внезапно его охватило острое чувство иночества, ему показалось, что он стоит на краю освещенного круга, весь мир собрался вокруг огня, а он должен дрожать от холода, подобно одинокому и голодному волку.
