Барбара Картленд - Тень греха
— Но я старый друг вашего брата.
— Да, но не родственник, — стояла на своем Селеста, — и, следовательно, я вынуждена отказаться.
Лорд Кроуторн повернулся к Джайлсу:
— Помоги же мне. Скажи своей сестре, что это всего лишь знак признания ее красоты.
Селеста оглянулась на брата, и в какой-то момент ей показалось, что он постарается повлиять на нее.
Некоторое время Джайлс смотрел на гостя с каким-то странным выражением, словно взвешивал что-то или подсчитывал, потом медленно, будто подбирая слова, сказал:
— Моя сестра права, милорд. Молодая леди ее положения не может принимать такие дорогие подарки, независимо от того, по какой причине они предлагаются.
Последние слова он подчеркнул особенно, и Селеста заметила, как удивленно посмотрел на него гость.
Но прежде чем он успел облечь свое удивление в слова, Нана объявила, что ланч подан.
Лорд Кроуторн съел голубя, оказавшегося весьма нежным и умело приготовленным.
У Селесты сложилось впечатление, что разборчивостью в еде их гость не отличается.
Джайлс занимал место во главе стола, лорд Кроуторн сидел по правую руку от хозяина, а Селеста — по левую. На протяжении всего ланча она ощущала на себе его неотступный взгляд.
Трудно держаться непринужденно и естественно, когда знаешь, что за тобой наблюдают, и когда каждый твой нерв натянут до предела.
Селеста была очень наивна, но опыт общения с лордом Кроуторном как в его доме, так и на балу у графа Мелтама позволял улавливать исходящие от лорда волны плотского желания, которые действовали на нее подобно яду.
Джайлс, беспрестанно вливавший в себя бокал за бокалом, пользовался возможностью излить свое недовольство и раздражение против графа Мелтама, нечестно, на его взгляд, завладевшего имением.
— Какое дело такому, как он, до того, что в этих стенах лежит история всего нашего рода? Богачи просто топчут бедных и слабых, давят простых людей, а когда доходит до войны, ждут, что драться станут другие, а они будут спасать свою шкуру.
Сам Джайлс в армии не служил и ни с кем никогда не дрался, а потому Селесте такие речи казались несправедливыми.
Она, однако, знала, что, когда Джайлс впадает в раж, любое сказанное поперек слово вызывает у него вспышку ярости и голос рассудка куда-то пропадает.
Поэтому Селеста молчала, как, впрочем, и лорд Кроуторн, которого, похоже, не интересовал ни сам Джайлс, ни его красноречие.
Приготовленный Наной пирог с персиками лорд Кроуторн съел также без каких-либо комментариев. Джайлс от десерта отказался.
Закончив, Селеста первой поднялась из-за стола.
— Боюсь, милорд, портвейна у нас нет, но, может быть, вы хотели бы выпить того кларета, что сами же и привезли? Если так, то я оставлю вас с братом.
— Вам не нужно никуда уходить, — торопливо сказал лорд Кроуторн.
— Извините, но правила есть правила, и мне не позволено нарушать их, — с улыбкой возразила Селеста.
— В таком случае я выпью кларета в гостиной, с вами.
Селеста беспокойно посмотрела на брата.
— Ты ведь пойдешь с нами? — спросила она.
— Разумеется.
Джайлс тоже встал и последовал за сестрой в гостиную.
— Думаю, мой дорогой друг, — вмешался лорд Кроуторн, — ты понимаешь, что я хотел бы остаться с твоей сестрой наедине?
— Нет! Нет! — воскликнула Селеста.
— Моя сестра не может оставаться наедине с мужчиной, — твердо заявил вдруг Джайлс. — Уверен, будь наш отец жив, он не оставил бы ее одну ни с вами, ни с кем-либо еще.
Ошеломленная таким ответом, Селеста лишь молча посмотрела на брата.
В гостиной он долго устраивался в кресле, словно давая понять гостю, что никакие уговоры на него не подействуют.
Наблюдая за Кроуторном, Селеста не без удовольствия отметила, как вспыхнули злобой его глаза, и, прежде чем он успел что-то сказать, поспешила вмешаться:
— Вам, милорд, наверняка есть что обсудить с моим братом, а потому позвольте пожелать вам всего наилучшего.
Поспешно исполнив реверанс, она выскользнула из комнаты, закрыла за собой дверь и прошла на кухню, где Нана мыла посуду.
— Уехал? — первым делом спросила служанка.
— К несчастью, нет, — ответила Селеста. — Ты не поверишь, но его светлость хотел побыть со мной наедине! Правда, Джайлс не дал ему такой возможности и сказал, что папа никогда бы такого не позволил.
Нана отложила вытертую тарелку и довольно кивнула:
— Ну вот, что-то хорошее в нем все-таки осталось. Это лондонские дружки сбили его с пути.
— А я уже и не помню, когда Джайлс в последний раз что-то такое делал. Как думаешь, может, он все-таки хоть немного обо мне заботится?
— Конечно заботится! — уверенно заявила Нана. — И давайте будем надеяться, что эти приятели скоро его позабудут да и оставят в покое. Это ж надо, столько бутылок привезти! Вот уж чего мастеру Джайлсу совсем не требуется. — Он уже полбутылки выпил, — пожаловалась Селеста. — Как бы нам спрятать их куда-нибудь?
Обе женщины вздохнули, прекрасно понимая, что никогда не решатся отнять у своего любимца то, что так для него важно.
Селеста помогла служанке с посудой, после чего поднялась к себе в комнату.
Денек выдался солнечный, и она с удовольствием прогулялась бы, но опасалась, что лорд Кроуторн увидит ее одну и увяжется следом.
Внезапно страх, мучивший ее с самого момента появления лорда в коттедже, рассеялся, а на душе стало легче и веселее. Если Джайлс и дальше будет вести себя по отношению к ней так, как положено старшему брату, то, может быть, и все прочее начнет меняться к лучшему.
Граф сказал, что ей нельзя оставаться одной, и он оказался прав.
Она представила, что могло бы случиться, если бы лорд Кроуторн застал в коттедже только ее и Нану.
Разве сумели бы они защититься от такого человека?
И даже теперь Селеста не чувствовала себя в полной безопасности. Что-то подсказывало ей, что лорд Кроуторн не сдастся так легко.
Накануне вечером он хотел поцеловать ее. Едва подумав об этом, она как будто ощутила прикосновение его губ.
— Ненавижу! — прошептала Селеста. — Ненавижу!
Она вспомнила, как, вырвавшись из беседки, бежала по дорожке и как, наткнувшись на графа и попав в его объятия, вдруг почувствовала, что страх ушел.
Там, на дорожке, при свете китайского фонарика, он казался таким большим и сильным…
В его присутствии она ничего и никого не боялась. Даже лорда Кроуторна.
Но сейчас граф был в Лондоне, а лорд сидел в гостиной с ее братом, нашептывал ему что-то, отравлял его мысли, раздувал ненависть к тому, кто вызволил его из долговой тюрьмы.
