Жюльетта Бенцони - Констанция. Книга четвертая
А король Витторио, не находя себе места, метался из одного зала в другой. Констанция закрылась в своей спальне.
Король несколько раз подходил к двери, дергал за ручку:
— Констанция, открой, я тебя прошу, я тебе приказываю! Но в ответ была тишина, и король, раздосадованный и злой, отходил от двери.
Констанция понимала, что война, которую объявил Пьемонт — результат не трезвого расчета, а мгновенной вспышки, результат злобы и желание Витторио доказать ей свою власть. Она злилась насаму себя, злилась на Витторио и в то же время прекрасно осознавала, что изменить решение короля она не в силах.
Наконец, Витторио не выдержал. Отойдя на несколько шагов от двери, он разбежался и ударил в нее плечом. Замок хрустнул, и король вошел в спальню.
Констанция обернулась, но ничего не сказала.
— Я здесь, — сказал Витторио.
— Я вижу, но неужели для этого надо было ломать дверь?
— Если бы ты не закрывалась, я бы ее не ломал.
— Но это вынужденный поступок.
— И кто же тебя вынудил?
— Ты, — бросила Констанция.
Она подошла к зеркалу и, открыв шкатулку, вынула из нее свой фамильный медальон с огромной жемчужиной и гербом графов Аламбер. Она щелкнула замочком, затем открыла его и, надев медальон себе на шею, залюбовалась на свое отражение.
Король Витторио рухнул на постель, оперся на подушку и следил за каждым движением своей возлюбленной. Он нервно покусывал губы, сжимал ладонями виски, по его бледному и угрюмому лицунетрудно было догадаться, какие мысли обуревают короля.
Он сбросил парик и, вскочив с постели, подошел к Констанции. Она следила за ним, глядя в большое зеркало. Король подошел к Констанции и прикоснулся пальцем к огромной жемчужине. Констанция вздрогнула.
Король сжал ее плечи и резко развернул к себе лицом.
— Ты думаешь о нем? — глядя на медальон, на сверкающую жемчужину, произнес король.
— Какая разница, о чем я думаю? — холодно ответила Констанция, пытаясь сбросить руки короля и высвободиться от его цепких пальцев.
Но король еще сильнее сжал плечи Констанции.
— Почему, Констанция, ты хочешь, чтобы я тебя ненавидел? Почему?
— А как ты думаешь? — наконец-то высвободившись из объятий и повернувшись к зеркалу, произнесла Констанция, поглаживая медальон и трогая подушечками пальцев сверкающую жемчужину.
— Боже мой, — закричал король, — твой муж, этот граф де Бодуэн, пошел обыкновенным солдатом. Констанция зло сверкнула глазами.
— Он хотел сражаться, и ты это прекрасно знаешь, — зеркалу ответила Констанция.
— Ты можешь поговорить с ним? — вдруг немного успокоившись, попросил король.
— А зачем? — отрезала Констанция.
— Его могут убить.
Констанция ничего не ответила, надменно улыбнувшись. Король несколько раз прошелся из угла в угол, затем схватил подушку и с силой швырнул ее в стену.
— Успокойся, не надо нервничать, — произнесла Констанция, но эти ее слова были как масло, пролитое в огонь.
Губы короля дернулись, он сжал кулаки и подбежав к Констанции, вновь схватил ее за плечи, развернул к себе и, глядя в глаза, прошептал:
— Ну почему? Почему ты меня так ненавидишь?
— Ты сам знаешь ответ.
Тебе не нравится, когда я прихожу к тебе днем? — король попытался провести ладонью по волнистым каштановым волосам Констанции, но она отклонила его руку.
— Ты думаешь, мне нравится, когда это происходит ночью? — Констанция отошла от короля, направляясь в дальний угол спальни. — Ты хочешь, чтобы я умолял тебя, валялся перед тобой на коленях, просил? Тогда ты получаешь от этого удовольствие? — король Витторио подбежал к Констанции, которая спешила к двери, схватил ее за руку и попытался увлечь к постели.
Констанция иступленно вырывалась, не говоря ни слова. А король, прижав ее к себе, поднял на руки и опустил не на постель, а прямо на пол, на большой ярко-красный ковер.
Констанция продолжала вырываться, понимая, что силы не равны. Король поймал ее за запястье и прижал к ковру, сам навалясь телом на Констанцию. Она вертела головой, дергалась, но освободиться не могла. Король Витторио тяжело дышал.
— И что дальше? — прошептала Констанция, прекратив попытки освободиться.
Король медленно наклонился к ней, взял ее голову в свои ладони и поцеловал в твердые неподатливые губы.
— Открой глаза! — крикнул прямо в ухо Констанции король.
Та покорно открыла глаза, оставаясь бесчувственной. Она смотрела в потолок на огромную хрустальную люстру, поблескивающую сотнями сверкающих огней.
— Что еще я могу для тебя сделать? — абсолютно спокойно спросила Констанция, когда король, оторвавшись от ее губ, заглянул в глаза.
Витторио заскрежетал зубами и поднялся с пола. Констанция уже думала, что все закончено, но ошиблась.
Король резко сорвал сюртук, стащил рубаху и оставшись полуобнаженным, вновь бросился на Констанцию, жадно целуя ее в шею. А затем ощутив, что ему мешает медальон, король Витториохотел его снять. Констанция вскрикнула:
— Оставь! Оставь, это часть меня!
— Мне не нравится эта часть, — жарко прошептал король в ухо, пытаясь расстегнуть застежку.
Констанция изо всей силы царапнула грудь короля. Витторио вскрикнул и оттолкнул женщину.
Они сидели на коленях друг перед другом, глядя в глаза. И мужчина и женщина смотрели друг на друга с нескрываемой ненавистью. На подбородке Констанции была кровь, а царапина на груди короля тоже сочилась.
— Кровь высохнет, не надо об этом беспокоиться.
— Ты сука, — прошептал король.
— Да, да, ты прав, я королевская шлюха!
— Но ты этого хотела.
— Все вы этого хотели! — нервно вскрикнула Констанция.
Король размахнулся и ударил Констанцию по лицу. Голова женщины запрокинулась, король схватил ее за плечи и принялся трясти.
— Сука! Сука! Ненавижу!
— Ты врешь! Врешь и сам это знаешь! Я королевская шлюха, твоя шлюха, можешь делать со мной все, что хочешь. Можешь приходить ко мне днем, вечером, ночью, утром. Можешь сидеть на мне, лежать, стоять, можешь растерзать меня на части. Можешь излить на меня всю свою злость и ненависть, но я не изменюсь, ябуду шлюхой. Но ты никогда не добьешься моей любви! Это была схватка двух сильных характеров, не желающих уступать друг другу. Констанция яростно сопротивлялась.
— Нет, ты будешь моей! — кричал король. — Моей и только моей, ты будешь меня любить!
— Никогда, — шептала Констанция.
— Замолчи, я не хочу слышать!
— Как прикажете, ваше величество, я могу молчать, ведь я ваша шлюха.
— Замолчи! — кричал король Витторио и хлестал Констанцию по щекам.
Но женщина не плакала, ее глаза оставались сухими, а на разбитых в кровь губах появлялась презрительная улыбка.
— Я знаю, все изменится, — король начинал гладить Констанцию по волосам, как маленького ребенка, — я тебя люблю, я хочу, чтобы ты родила мне сына.
— А я не хочу. И если я не хочу, то этого и не будет.
— Будет, будет, ты ошибаешься, Констанция, ты родишь мне сына, я сделаю его принцем, и он будет наследником короны, он станет королем Пьемонта.
— Никогда! Никогда мой ребенок не станет королем Пьемонта, я этого не хочу.
— Будет по-моему! — кричал король Витторио понимая, что уговорить Констанцию не сможет, он знал, что силой ничего не добьется, но чувствовал, что не добьется и лаской.
Констанция была холодна и непримирима. Король поднялся и нервно прошел по спальне.
— Ах, так! Тогда я уезжаю из Риволи, а ты живи здесь, как хочешь, делай, что хочешь, моя нога больше не ступит в этот дворец никогда!
— Воля ваша, — отвечала Констанция, поправляя разорванное платье.
— Ты сгинешь здесь! Я прикажу выслать тебя в деревню, и ты будешь жить там!
— Как хотите, как вам будет угодно. Но даже там я не полюблю тебя.
— А вот это мы посмотрим! Ты как и тогда прибежишь ко мне, прибежишь и будешь счастлива, отдаваясь мне.
— Никогда! — коротко сказала Констанция, кутаясь в шаль.
— Я уезжаю, через час меня здесь не будет! — король подбежал к двери и громко закричал. — Карету мне, карету, я уезжаю в Турин! Он даже не знал, услышал ли его кто — нибудь из слуг, а затем вновь подбежал к Констанции и, схватив за плечи, развернул к себе лицом.
— Посмотри мне в глаза, посмотри, я тебя люблю и хочу, чтобы ты это знала!
— А я не хочу даже об этом слышать, — Констанция смотрела в сторону мимо короля.
— Смотри мне в глаза, — король схватил Констанцию и, держа ее голову в ладонях, попытался заглянуть ей в зеленоватые глаза, но встретил такой злой взгляд, что тут же отпрянул, будто прикоснулся к раскаленному металлу. — До чего же ты зла! И почему ты меня так ненавидишь?
— А потому, что ты лишил меня всего. С твоего молчаливого согласия все желали моего падения.
— Но почему же ты тогда не противилась?
— Я уже не могла, все меня предали, все толкали на этот поступок.
