Пленница Риверсайса (СИ) - Болдырева Алиса
— Но я не хочу, - возразила Тами, смотря ему прямо в глаза; её собственные сейчас горели странным блеском.
— Поверьте, так будет лучше.
— Лучше? – изумилась она. – Позвольте узнать, для кого это лучше?
— Для всех, и для вас, - сказал Мариус. – Здесь холодно...
Расстояние между ними сократилось всего до нескольких сантиметров, но, казалось, ни Мариуса, ни Тами это не волновало. Они словно забыли о том, что кроме них здесь есть ещё и он, Рован.
— Миледи, позвольте, я вас провожу, - вмешался в их перебранку Рован, и на него изумлённо уставилось сразу две пары глаз. – А ты, Мариус, возвращайся в зал. Не учтиво оставлять свою невесту, проделавшую такой долгий путь к тебе.
Мариус дёрнулся, словно ему влепили пощёчину, и Рован предположил, что его так встревожило слово «невеста». Неужто Солана пришлась ему не по нраву? Любопытно, весьма любопытно.
— Я сам отведу леди Тами, - сказал не терпящим возражения тоном Мариус.
— Как скажешь, лорд Вэлдон, - тихо произнёс Рован, наблюдая за тем, как они медленно отдалялись от него в сторону замка; их руки почти соприкасались.
Не оставалось никаких сомнений, Мариуса тяготила предстоящая свадьба с леди Соланой, и, кажется, Рован догадывался в чём, а точнее в ком, было дело.
Кейла
Её разбудили глубокой ночью, когда на небосклоне ещё виднелся серебристый диск луны. Послышались тяжёлые гулкие удары, и всё ещё пребывая во власти сна, Кейла не сразу сообразила, что стучат в двери; этот настойчивый стук не замолкал ни на секунду.
«Боги, случилось что-то непоправимое!» - думала она, накидывая на плечи тонкий халат и торопливо шагая к двери.
Тревожное предчувствие не покидало её пока она отворяла тяжёлую дубовую дверь, а стоило ей увидеть побледневшее лицо сира Мирлза, назначенного кастеляном на время болезни сира Терлона, тревога усилилась во сто крат.
— Простите, миледи, я не посмел бы вас побеспокоил в такой час, но у меня срочное дело, которое не терпит отлагательств, - бубнил сир Мирлз себе под нос, пока Кейла во все глаза глядела на него. Он тяжело дышал, а одежда небрежно сидела на нём, словно он собирался в спешке.
— Сир Мирлз, что случилось?
— Миледи, лорд Вэлдон…
Кейла встрепенулась, вмиг онемевшими пальцами схватившись за пояс халата.
— Что с Мариусом?
«Боги, неужели эта гадкая девчонка всё же сумела навредить моему сыну? Что она с ним сделала?» - пронеслось в её голове, пока сир Мирлз со скорбным выражением лица взирал на неё.
— Да что вы молчите? – Кейла схватила его за шиворот камзола, накинутого наспех, и принялась трясти; страх совершенно лишил её рассудка. – Что с моим сыном? Отвечайте!
— Миледи, у лорда Мариуса лихорадка, - сумел выдавить из себя сир Мирлз, и Кейла, наконец, разжала пальцы. Кастелян отступил от неё на шаг, поправив ворот камзола.
— Лихорадка? - в растерянности произнесла она. - Лекарь Илистер уже был у него? Что он сказал?
— Да, миледи, он сейчас как раз у лорда Мариуса, - проблеял сир Мирлз, - но вам лучше самой сходить туда. Дело в том...
Кейла не стала больше слушать его лепет, и, не раздумывая, направилась в сторону покоев сына.
«От сира Мирлза совершенно нет проку! Зря Мариус назначил его, – сердилась всю дорогу Кейла. – Скорее бы сир Терлон вернулся к своим обязанностям».
Она прошла по длинному коридору, и, отворив двери покоев Мариуса, прошла внутрь. В комнате было сумрачно, лишь у кровати горели свечи, вырывая из лап темноты две сгорбленные фигуры, одна из которых принадлежала лекарю Илистеру. Другим же человеком оказался ведон Юстас; в тусклом свете свечей, словно огненный всполох, мелькнули его красные одежды, и отчего-то Кейле на миг почудилось страшное.
«Ведон? – насторожилась она. – Зачем он здесь?»
Тем временем ведон зажигал благовония, и комната быстро наполнилась знакомым запахом роз, имбиря и жасмина, но сейчас этот запах казался Кейле едким и удушливым.
«Так должно быть пахнет смерть», - подумала Кейла и ужаснулась от собственных мыслей.
— Что здесь происходит? – похолодевшими губами спросила она. На звуки её голоса обернулся лекарь, ведон же продолжил и дальше заниматься своими делами.
— Миледи, хорошо, что вы пришли, - прошамкал старый лекарь, подходя к Кейле. Она смотрела на его сморщенное лицо с парой блеклых глаз, и ждала, что он скажет дальше. – Лорд Вэлдон…
— Да, у него лихорадка, я уже знаю, - оборвала его Кейла, всё ещё не понимая, что здесь делает ведон Юстас. Служителей вектума звали в особых случаях, когда болезнь приводила к смерти, но у её сына обычная лихорадка, именно так сказал ей сир Мирлз. Боги, она лишь надеялась, что он ничего не напутал.
— Леди Кейла, - мягким голосом произнёс лекарь Илистер, положив свою сухую и шершавую ладонь на её руку, - дело в том, что лорд Мариус подхватил тизийскую лихорадку, поэтому…
Дальше Кейла уже не слышала ни слова из того, о чём он говорил. В её голове всё застучало и зазвенело, мысли путались и неслись, словно обезумевшие. Кейла смотрела на свечи, что горели у кровати и отрывисто дышала. Это всё неправда. Это всё ей снится. Сейчас она проснётся и ничего этого не будет: ни тёмной комнаты, ни тяжёлого аромата роз, ни ведона Юстаса.
«А ведь ведон неспроста оказался здесь, - внезапно осознала Кейла, - они готовятся к его кончине». От этой мысли ей подурнело, а перед глазами замельтешили чёрные точки.
В комнате раздалось тихое заунывное пение ведона Юстаса, когда он кадил комнату, и это пение заставило Кейлу вздрогнуть.
— Нет, - прошептала она, а старый лекарь бросил на неё сочувствующий взгляд. Кейда с силой зажмурила глаза, пытаясь вытравить из головы этот взгляд. Боги, должно быть, смеются над ней. Сначала они отняли у неё Грая, а теперь пришли за Мариусом.
Она отстранилась от лекаря, и на негнущихся ногах подошла к кровати, на которой лежал её сын. Её бедный мальчик. Его лицо казалось таким же бледным, как и смятые под ним простыни, синеватые тени залегли под глазами, а сами глаза будто впали в глазницы, пот мелкими бисеринками выступал на лбу. Вечером он был полон сил и здоров, и ничто не предвещало болезни, сейчас же... Кейла со смесью страха и отчаяния глядела на него. Всего за несколько часов болезнь изменила его до неузнаваемости, она, словно яд разъедала его изнутри.
— Миледи, я дал лорду Мариусу всё необходимое, чтобы облегчить его боль и страдания, - откуда-то из-за спины послышался голос лекаря, - но вы же помните, как быстро в пламени этой лихорадки сгорел его дед сир Лестер.
— О да, я прекрасно это помню, - произнесла Кейла. Она осознавала, к чему клонит лекарь. Он не верил, что Мариус поправится, и злость охватила её. - Если вы не чем ему больше не можете помочь, то прошу вас, оставьте меня наедине с сыном, - сказал Кейла, и поджала губы.
— Я приду утром, миледи, - услышала она голос лекаря Илистера, - проверю милорда.
Безусловно, он хотел ещё добавить «если милорд к тому времени будет жив», но благоразумно промолчал. Кейла даже не обернулась, усаживаясь на стул у кровати Мариуса. Его голова вертелась из стороны в сторону, а тёмные, слипшиеся от пота волосы, рассыпались по подушке. Кейла приложила ладонь ко лбу, почувствовав, как кожа под пальцами просто пылает. У Мариуса был жар. В тот момент голос ведона Юстаса сделался громче, и она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Слёзы ничем не помогут её сыну, не стоит их проливать напрасно.
Когда ведон Юстас закончил свою песню-молитву, он помазал лоб Мариусу, а затем и Кейле.
— Я буду молиться за нашего лорда, - услышала она сухой голос ведона.
— Благодарю вас, - отозвалась Кейла, и ведон Юстас покинул комнату, оставив их с сыном вдвоём.
Ночь тянулась бесконечно долго и всё не хотела отступать, заглядывая в окна. Кейла не сводила с Мариуса глаз, отвлекаясь лишь на то, чтобы заменить сгоревшую свечу в подсвечнике на новую. Он спал беспокойно, лихорадка мучила и изводила его; иногда с губ его слетали тихие болезненные стоны. В такие минуты Кейла брала сына за руку, и взывала к богам. Они не могли, не смели забрать у неё Мариуса.
