Сидони-Габриель Колетт - Вторая
– Тогда… – вздохнула Фанни, – тогда… приступим.
Она подняла на Джейн растерянный и почти умоляющий взгляд. На её губах оставалась незакрашенной маленькая полоска в уголке рта странного бледно-сиреневого цвета, а из-за низкого декабрьского солнца, светившего сквозь ветви деревьев Марсова поля, глаза её часто-часто моргали.
То же солнце высветлило до нежно-зелёного, как у незрелой кукурузы, цвета волосы Джейн, которая быстрым движением уклонилась от луча.
– Приступим… – грустным голосом повторила Фанни. – Так вот. Моя бедная Джейн…
Сильно забившееся сердце и кровь, застучавшая в висках, внесли беспорядок в её мысли.
«Что это я сказала… моя бедная Джейн… Надо было совсем не так…»
Но она имела дело с соперницей, которая не желала согласиться на подчинённое положение и позволила ей произнести ещё лишь несколько слов:
– Так вот… Джейн… Я узнала, что вы… что Фару…
– Постойте! – перебила Джейн. – Постойте! Одну секунду…
Она серьёзно собралась с силами. Обычно невидимые розовые румяна на её внезапно побледневших щеках тут вдруг проявились, обнаружив свой овальный вытянутый контур.
– И что мы будем делать?
Это «мы» заставило Фанни покраснеть.
– Как – что мы будем делать?
– Да… Это Фару или это мы будем решать? Если вы позволите, я сяду. Стоя я себя не очень хорошо чувствую.
Сев, Джейн оказалась вынужденной поднять к Фанни лицо, которое поначалу казалось спокойным, оттенённым только обычным простодушием. Чтобы было удобнее бороться, она, казалось, сохранила лишь самую основную из своих черт, уже отмеченных приближением третьего десятка: изменчивую форму рта под немного длинноватым носом, очень красивые глаза ревнивицы. Она продолжила:
– Вы уже говорили с Фару?
– Нет. Иначе вы бы узнали об этом.
– Не обязательно… Я благодарю вас за то, что вы заговорили со мной об этом первой.
– Первой? Вы тоже собирались говорить со мной об этом?
Джейн решительным жестом отвергла эту мысль.
– Нет… О! Боже правый, нет… Что вы стали говорить об этом сначала со мной. Итак… что мы решим?
Такая невозмутимость, даже наигранная, застала Фанни врасплох. Она знала за собой способность к импровизации, но только под воздействием какого-то порыва. Не придумав ничего, она улыбнулась.
– Что мы решим?.. Решение здесь, мне кажется, само напрашивается, – сказала она.
– Да, я понимаю. Но только это исключительно ваше решение, Фанни, единоличное ваше решение…
Её полные мольбы серые глаза предупреждали Фанни, что она должна прислушиваться не к заносчивой тональности произнесённых слов, а к той подспудной, необъяснимой мысли, которая их подсказала. Однако побелевшие ноздри Фанни затрепетали, и она вся засветилась, готовая взорваться.
– Только не горячитесь, Фанни… Боже, как нам надо быть осторожными в словах… Вы не будете сообщать Фару… про нашу дискуссию? Он не узнает о нашей сегодняшней беседе?
– Как? Конечно, узнает! О чём вы говорите? Это невозможно!
– Вы всё обдумали, Фанни?
– Обдумала, естественно.
Она лгала. Она просто думала, что стоит ей воскликнуть: «Я знаю всё!», как всё тут же устроится или перевернётся вверх дном. Однако сейчас она видела перед собой рассудительную молодую женщину, естественно, взволнованную, которая уже спорила, которая готовилась, вероятно, пустить в ход и свои практические знания, и уклончивое смирение.
«Это потому, что она-то всё знает, – подумала Фанни. – Она уже спорила не с одной женщиной и не с одним мужчиной…»
– Я боюсь, – сказала Джейн, тряхнув головой, – что вы меньше думали над этим, чем я…
– Не столько времени, сколько вы, – это вполне вероятно.
– Если вы предпочитаете выразиться так.
Однако Фанни не нравилась ни эта её уступчивость, ни эта её непринуждённость. Она опустила голову, как лошадь, которая прижимает голову к груди, чтобы не дать надеть на себя узду, и у неё появился двойной подбородок.
– Что он предпримет? – уже тише спросила Джейн словно у себя самой.
Фанни улыбнулась, обнажив бледные полоски на краях красных губ.
– Вы боитесь?
– Боюсь? Нет… А может быть, и боюсь.
– Боитесь чего?
Печальные глаза Джейн встретилась с глазами Фанни.
– Да всего того, что может произойти, Фанни, всего того, что переменит нашу жизнь…
– Вы сможете по-прежнему видеться где-нибудь в другом месте, – сказала Фанни неестественным голосом.
– Видеться с кем?.. Ах да, с Фару… Но я думала не о Фару.
– Это похоже на неблагодарность, – произнёс тот же голос.
– Мне не за что благодарить Фару, – возразила Джейн, недоуменно подняв брови.
– Хорошо ещё, что вы не требуете вот здесь, при мне, чтобы он выражал вам свою благодарность.
От судорожного кашля у Фанни перехватило дыхание. Джейн обескураженно поставила локти на стол и подпёрла руками голову. Декабрьское солнце уже покинуло комнату, и сумеречный свет, зеленоватый и чистый, зеленил необыкновенные волосы Джейн, из-под которых выглядывала плоская и слишком широкая часть щеки между носом и маленьким ушком. По плоской этой щеке покатилась слеза, добралась до уголка рта, который вяло поглотил её.
– Три с половиной, четыре… Почти четыре года… – прикинула сама себе Джейн.
Прилив злости помог Фанни выйти из состояния оцепенения.
– Знаете, я освобождаю вас от необходимости делать подсчёты и перечислять детали! – крикнула она.
Профиль со следом скатившейся слезы исчез, и Джейн внимательно посмотрела на подругу.
– Что вы такое подумали, Фанни? Вы подумали, что вот уже четыре года я… Что Фару…
– Не бойтесь слов! А что касается времени… мы обе знаем, что срок не имеет никакого значения, разве не так?
– О! Дорогая, когда речь идёт о Фару, то имеет… – Она дёрнула плечами, словно её разбирал смех. – Фанни, ведь вы здесь имеете дело с очередным и довольно заурядным капризом Фару… с самым что ни на есть заурядным…
Покорность и горькая гримаса Джейн возмутили Фанни, как какой-нибудь низкопробный фарс.
– Это неправда! Имейте смелость не лгать! Разве я вам угрожаю? Разве я жалуюсь? Давайте закончим по крайней мере достойно… и удобно… то, что мы начали… Да, удобно…
Она срывала голос, оттого что говорила громко, и с каким-то непонятным удовольствием позволяла своему гневу увлекать себя всё дальше и дальше. При этом она, однако, дважды повторила слово «удобно», надеясь на его сдерживающую силу. Она с удивлением увидела, что Джейн, вскочив на ноги, в упор приблизила к ней своё отчаянное лицо.
– Как? Как так – это неправда? Кем тогда я, по-вашему, сейчас являюсь? Может быть, женщиной, которую Фару любит? Вы думаете, я притворяюсь маленькой девочкой, чтобы вас разжалобить? Бедная моя Фанни! Вы освободили меня от необходимости делать подсчёты, а то бы я не стала от вас скрывать, по сколько недель Фару не удостаивает меня иного обращения, кроме как…
