Дженет Робертс - Озорная леди
Ее дыхание стеснилось, и она почувствовала частое биение своего сердца.
Они одновременно услышали стук лошадиных копыт и посмотрели вперед, на изгиб дороги. Из-за поворота по направлению к ним выехал экипаж, запряженный двумя великолепными лошадьми.
— Эван Бэссет, — сказал Стивен бесцветным тоном, — это хорошо, нам не придется идти пешком.
Мэри почувствовала облегчение и в то же время острое разочарование. Она ничего не имела против того, чтобы немного пройтись; ей даже хотелось идти вместе со Стивеном долго-долго. Теперь здесь будет третий человек, и приятное шаловливое подтрунивание друг над другом закончится. Вернется официальность, и эта ночь будет забыта Стивеном. Она знала, что сама никогда ее не забудет. Эван Бэссет остановился рядом с ними, привязал поводья к столбу, слез и сразу начал их расспрашивать:
— Где вы были? Что случилось? Когда мне сказали сегодня утром, что лошади вернулись, я был в ужасе. Эта буря прошлой ночью… она вас застигла?
— Ну, ну, Эван, не так быстро, — спокойно сказал Стивен, — давай отвезем Мэри домой. Для нее это было тяжелым испытанием, и, кроме того, она повредила себе руку. — Он подсадил Мэри в экипаж, затем вспрыгнул сам и сел рядом с ней. Эван подождал, пока они уселись, занял место рядом со Стивеном и взял в руки вожжи.
— Так что же все-таки случилось? — снова спросил он. — Когда я услышал, что Звезда и Гром вернулись домой, причем экипаж весь ободран, я очень волновался. Какой-нибудь несчастный случай?
Стивен почти не колебался с ответом, и Мэри едва уловила паузу.
— Да, конечно. Гроза испугала лошадей. От сильного раската грома они рванулись, оборвали поводья и понесли. Я заставил Мэри выпрыгнуть, потом выпрыгнул сам и вернулся к ней. Увидел, что она повредила себе запястье и ее всю трясет. Я вспомнил об охотничьем домике, и мы под дождем добежали до него.
— Вы, должно быть, насквозь промокли! — воскликнул Эван, — Удивительно, как вы еще не простудились.
— Мы быстро согрелись и обсохли, — сказал Стивен без всякого выражения. — Мы разожгли огонь, и там были одеяла.
— Прекрасно. А пища? Или чай?
— Чай, но еды мало. Надо бы пополнить запасы, Бэссет.
— Хорошо. Я прослежу за этим.
Пока мужчины разговаривали, Мэри думала. Она ведь действительно почувствовала запах табачного дыма этой ночью. И в камине незадолго до их прихода горел огонь.
И еще одна деталь беспокоила ее.
— Я удивлена, что лошади вернулись только сегодня утром. Судя по их прыти, — невинным голосом объяснила она, — я думала, что они вернутся в конюшни гораздо быстрее — за полчаса, пожалуй.
Последовала короткая пауза. Мэри не видела лица Бэссета. Она поглядела на Стивена, он же пристально вглядывался вперед, как будто его интересовал только вид, открывавшийся вдали.
— Ах, лошади, — протянул Эван. — Да, конюхи в конце концов сказали мне, что они вернулись ночью. Можете быть уверены, я сделал им выговор за то, что они мне не сразу сообщили об этом. Вообще-то я сам приехал за полночь. Я был с Фрезерами, хозяевами, вы должны помнить их.
— Да-да, помню, как они там?
— Неважно. Я обо всем вам попозже расскажу. Но о лошадях мне сообщили только сегодня утром, когда я пошел в конюшни. Увидев, в каком состоянии экипаж, а потом узнав, что вы оба не вернулись, я был чуть ли не в шоке. Этот нерадивый дворецкий должен был послать конюхов на поиски.
— Я поговорю с Уэнриком, — невыразительным тоном сказал Стивен.
— В последнее время он стал довольно небрежно относиться к своим обязанностям, — нерешительно сказал Бэссет. — Я заметил, что он тяжеловат на подъем и невнимателен кое в каких делах. Я сам могу с ним поговорить, если хотите, милорд.
— Не нужно, этим займусь я, Бэссет, — сказал Стивен, — у тебя и так достаточно дел, ты не обязан отвечать за каждую мелочь. Моя благодарность к тебе может лечь на меня тяжким грузом, — сказал он и слегка улыбнулся.
Мэри молчала. Она откинулась назад, защищенная рукой Стивена, обвивавшей ее, и предоставила мужчинам говорить о делах. Сама же погрузилась в раздумья.
Лошади вернулись в конюшни ночью, но никто не послал на поиски пропавших пассажиров поломанного экипажа. А ведь Уэнрик никогда не был небрежен, а внимателен и добросовестен.
Эван Бэссет сказал сначала, что лошади вернулись утром. Затем он стал утверждать, что его не уведомили, что они вернулись ночью. Где же правда? Может быть, он защищал кого-то?
Стивен сказал Бэссету, что гроза напугала лошадей. Она их действительно напугала, но не молния и гром, а белая фигура, похожая на привидение, заставила лошадей очертя голову броситься домой, не обращая внимания на наезженную колею. Почему он не упомянул об этом? Он не видел ее? Или решил не говорить Бэссету о ней?
И этот табачный дым в домике, и огонь, который горел, а затем был погашен. А отсутствие еды в шкафу? Кто-то был там до них, был долго, возможно, несколько часов.
Он ждал? Ждал их?
Легкий холодок страха и подозрения пробежал по ее прямой шотландской спине.
Кто-то намеревался убить их, и это почти удалось. Если бы она была одна или если бы Стивен не принял решения так быстро, лошади могли бы разбить экипаж вместе с ними. Их могло бы выбросить из экипажа, и они бы погибли.
Погибли.
Глава 11
Мэри вновь посмотрела на лицо Стивена. Он был чем-то обеспокоен. Это не игра воображения, подумала она, сидя напротив него за длинным сверкающим столом. Ей было знакомо это серьезное, озабоченное выражение его лица, эта тень, набегавшая в подобные моменты на карие глаза.
Гости ничего не замечали. Эван Бэссет обволакивал очарованием Георгиану, которая, выйдя замуж, обрела больше уверенности в себе, отвечала с необычным блеском и остроумием. Кристофер лениво наблюдал за ними и слегка улыбался, слушая, как они подшучивали друг над другом. Леди Хелен болтала со своей любимой подругой миссис Демерест. Сквайр Демерест смотрел то на свою Георгиану, то на очаровательное личико другой гостьи — подруги его дочери из Лондона.
В течение последних нескольких дней жизнь протекала на удивление тихо и мирно. Запястье Мэри заживало медленно, и, хотя ее плечо болело сильнее, чем она предполагала, все-таки понемногу заживало и оно. Иными словами, единственное серьезное последствие того происшествия заключалось в беспокойстве Мэри об их со Стивеном безопасности.
Знал ли Стивен или хотя бы догадывался, что кто-то пытался убить их? Она не говорила с ним об этом; несколько раз пыталась сделать это, но колокольчик тревоги звонил в ее душе и останавливал. Стивен стал двуликим: пылкий любовник — и странный, задумчивый, нахмуренный человек, отдававший отрывистые приказания. Она так и не могла понять, какой же он на самом деле.
