Сьюзен Джонсон - Когда вы кого-то любите
Его комната располагалась в самом конце лестницы, старинная дверь была рассчитана на людей меньшего роста.
— Только лет через десять я научился входить, — с ухмылкой заметил он, наклонив голову, чтобы не задеть косяк. — Посмотри только на сад Мег. — Он махнул рукой в сторону окошек, устроенных прямо под самым карнизом. — Да и вид открывается отличный. Вон, видишь шпиль церкви в Халстоне в пяти милях отсюда? — Рухнув на просторную четырехспальную деревенскую постель, он удовлетворенно вздохнул. — Пожалуй, Бетси оказала нам услугу.
— Действительно очень уютная сельская гостиница, — согласилась Элспет, направляясь к окошку.
Роскошный цветной ковер раскинулся перед ее глазами. Буйство цветов, усеявших поле насколько доставал взгляд, словно сама природа распланировала это.
— Это же просто роскошно! И какой прелестный вид. — Она чуть обернулась. — Теперь я вижу, почему ты приезжаешь сюда.
— Я люблю покой и умиротворенность. Когда я слишком надолго застреваю в Лондоне, то мечтаю о тихом убежище.
— И ты ловишь рыбу?
— А также ем и сплю.
— Когда похождения и любовные подвиги совсем изматывают тебя?
— Что ты знаешь о моих похождениях?
— О тебе частенько пишут в желтых листках и журналах вроде «Татлера» и «Хорошего тона». Любому в Англии известно о твоих развлечениях.
Он улыбнулся:
— Даже в Йоркшире?
— Хоть что-то должно же нарушать провинциальную тишь.
— Так дочь викария встречала меня прежде в газетных сплетнях?
— Но живьем ты возбуждаешь гораздо сильнее.
— Неужели? — Казалось, его это развлекало.
— Я глаз не сомкнула этой ночью, Дарли. — Она бросила взгляд на постель. — И вот сейчас ты здесь, только мой.
— В уединенной комнате.
— Чтобы получить удовольствие.
— Одним словом, моя бессонная ночь оказалась не напрасной.
— Но у нас так мало времени, милорд, — прошептала она. — И так много предстоит…
— Ты хочешь сказать, так много удовольствий? — хрипло уточнил Дарли.
— Если ты не против…
Он не шелохнулся, за исключением одной определенной части его тела, которая вела себя абсолютно неуправляемо.
— Значит, нам не стоит дожидаться рейнвейна?
— Боюсь, что я не смогу.
Ее голос был хриплым, ее близость возбуждала и завораживала.
— Я предупрежу Беккета. — Скатившись с постели, он шагнул к двери, открыл ее и крикнул: — Прямо сейчас вина не надо! — Захлопнув дверь, Дарли повернул ключ в замке. — На всякий случай, — пробормотал он, швырнув ключ на письменный стол. — А теперь иди сюда, дорогая, — зашептал он, — и я дам тебе все, что только пожелаешь.
Маленькая комнатка, удаленное местечко, полное уединение — одним словом, идеальные условия, чтобы буйно предаваться самым запретным удовольствиям, купаться, плавать окунаться в безмятежное блаженство плотских наслаждений. Обещание Дарли «дать все», похоже, подкинуло сухих щепок в пылающий костер ее страсти.
— Мы совсем одни. — Дернув ленту, удерживавшую тяжелые косы, Элспет высвободила локоны, мягкой волной упавшие ей на плечи.
— Абсолютно одни. — Он развязал галстук.
— И никто не помешает нам. — Она сбросила туфли, сначала одну, затем другую.
— Никто. — Привычный к подобным ситуациям, он уже избавился от куртки и стаскивал рубашку.
Его могучий обнаженный торс ослепил ее, она окончательно, безвозвратно пропала.
— Ты не против? Если мы чуть поспешим? — прошептала она.
Дарли ухмыльнулся:
— Можешь не снимать платье, если не хочется.
— Я не могу. Платье помнется, а он потом… — В полном замешательстве и смущении, вся, дрожа, она заколебалась — сомнения, и страх вдруг охватили ее.
Он мог бы заметить, что муслин уже измят, тонкий материал легко мялся.
— Позволь помочь тебе, — сказал он вместо этого, подходя к ней. — Повернись, я расстегну крючки, мы постараемся не помять твое платье.
Элспет послушно повернулась. Дарли умело расстегнул крючки, стащил с нее желтый муслин и аккуратно повесил его на спинку кресла.
— Мег выгладит его тебе, если захочешь.
Она обвила его шею руками и, крепко прижав Дарли к себе, окончательно растаяла.
— Спасибо, спасибо тебе, спасибо за твой трезвый ум и здравое суждение, которых мне так не хватает. Особенно сейчас, когда я не могу думать ни о чем другом, кроме как поскорее обнять тебя, ощутить тебя рядом. Я могла бы отправиться хоть на край света, лишь бы там ты занялся со мной любовью.
Ее непритворная чистота и невинность произвели сокрушительный эффект на него. Это удивило его самого, человека, известного своей предельной выдержкой. Самообладание было его специфическим качеством, которое так обожали женщины, а сейчас он, словно зеленый юнец, готов был взорваться.
— Я не уверен, что мое суждение сейчас более здраво, чем твое, — сказал он, подталкивая ее спиной к постели. — Мне срочно требуется твоя помощь.
— Ну, значит, мы сейчас в полной гармонии и согласии. — Рухнув на матрас, она подобрала нижние юбки и прямо встретила его взгляд. — Я тебе говорила, до какой степени ты покорил меня, просто завладел мной?
— А теперь попробуй завладеть этим, прошептал он, лихорадочно расстегнув бриджи, и, отодвинув ее к краю постели, с грудным стоном глубоко вошел в нее.
Она ответила столь же блаженным вздохом и потребовала:
— Тогда дай мне еще больше.
Это было безумное, неуправляемое совокупление, вызванное вожделением и дикой похотью, зажигательное эгоистичное взаимное самоудовлетворение, когда оба партнера безоглядно, забыв обо всем на свете, отдавались друг другу.
Потом, когда они оба лежали и прерывисто дышали в унисон, Дарли сказал:
— Через минутку я раздену тебя до конца.
— Не беспокойся, — выдохнула она. — Я ни о чем другом не могла думать. Не говоря уж о том, что я двадцать шесть лет ждала… — она запнулась, — этого.
Его член восстал в мгновение ока, мысль о сдерживаемом в течение двадцати шести лет желании произвела чудодейственный эффект.
— Я раздену тебя позже, — прошептал он. Где-то, через час или около того, подумал он, не склонный преждевременно прерывать сладостный процесс. То, что он найдет столь спелую и жаждущую секса девственную мисс в сельской глуши, не могло служить причиной, чтобы хоть чуть-чуть замедлить бурное действо. Нет, он отнюдь не был склонен к размышлениям в разгар сладострастных игр.
Прелюбодеяние и блуд — всепоглощающий и зажигающий кровь — таков был его девиз.
Элспет, не обладавшая опытом Дарли, не могла больше откладывать удовлетворение своих страстей на перспективу, на светлое будущее. Она пылко жаждала его немедленно, безоглядно, страстно. Она лишь осознавала, что доставленное им наслаждение оказалось таким ошеломляюще прекрасным, что она ощутила себя на седьмом небе от счастья.
