Мередит Дьюран - Леди-обольстительница
Алекс взял свой стакан с содовой водой и плеснул половину в бокал с вином Эльмы.
— Это парижский обычай, — пояснил он и повернулся, чтобы вылить вторую половину в бокал Гвен.
Итальянец бросил на него умоляющий взгляд. Алекс печально улыбнулся.
— Скупить все цветы в Париже, — неслось из уст увлеченной Гвен, — и украсить ими один-единственный отель! Вот будет потеха! Думаю, что все постояльцы сразу же слягут с чудовищным насморком! Но вы, я уверена, не станете чихать. Судя по внешнему виду, вы мужественный человек, такие никогда не чихают.
«Боже, неужели Гвен к своим двадцати трем годам так и не научилась флиртовать?» — подумал Алекс.
— О, содовая вода, — жарко шепнула Эльма, приблизив губы к уху Алекса, — как это правильно! Гвен пьет уже третий бокал вина, а до этого заказывала вино к себе в номер. Мне нужно было остановить ее, я и пыталась остановить ее, но Гвен сказала, что в стаканчике вина перед ужином нет ничего страшного. В сущности, она права! Говорят, от вина кровь становится гуще. А вы как считаете? После любовных неурядиц всегда хочется встряхнуться. — На лице Эльмы вдруг отразилось беспокойство. — Я хочу только одного: чтобы Гвен весело провела время. Как знать, удастся ли ей после замужества повеселиться в Париже.
И она залпом выпила свой бокал. Вздохнув, Алекс подумал о том, что не только Гвен, но и Эльма приехала в Париж расслабиться. Видно, после долгих лет, проведенных рядом с мистером Бичемом, ей тоже хотелось встряхнуться.
Алекс напомнил себе о том, что не нанимался в няньки к этим дамам. Он не обещал Ричарду следить за поведением его сестры или брать на себя роль ее опекуна, особенно в ситуации, когда спутница Гвен, зрелая дама, вдруг начала ностальгировать по своей юности. Если сестры надеялись, что их телеграмма заставит его взяться за воспитание Гвен, то они просчитались. У Алекса не было ни сил, ни времени на это. Ему хотелось одного — наконец-то выспаться.
Алекс сам не понимал, почему согласился поужинать вместе с Гвен и Эльмой в ресторане отеля. Ему следовало извиниться и отправиться в более приличное заведение. А после ужина выпить сильнодействующее успокоительное. Вообще-то Алекс избегал принимать лекарства, хотя в юности его пичкали ими. Однако со временем становилось все более очевидным, что ему все же придется прибегнуть к медицинским средствам.
Из-под чьей-то вилки вдруг взлетел в воздух кусочек редиски и, описав дугу, упал в бокал Эльмы. Это вызвало за столом всеобщее оживление. Со всех сторон раздались возгласы.
Вспыхнув, Эльма подняла бокал, как будто собиралась произнести тост. Лысеющий джентльмен, сидевший по правую руку от нее, предложил ей обменяться бокалами. Эльма переключила все внимание на этого галантного кавалера.
Алекс взглянул на Гвен и увидел, что она смеется, ее темные глаза лучились весельем.
— Мне нравится, когда летает редиска, — заявила она. Ее щеки раскраснелись от вина. В тусклом освещении зала волосы Гвен приняли оттенок осенней листвы. Она манила к себе, как костер, горящий посреди холодной зимы. — Полет капусты я, конечно, вряд ли одобрила бы, но редиска — это другое дело.
Алекс прочистил горло.
— Что же вам мешает бросить ее? — спросил он. — Вы же стремитесь быть дикой и необузданной.
— Может быть, я действительно начну кидаться редиской, — с упрямым выражением лица сказала Гвен. — По-моему, вчера я доказала, что способна на это.
Алекса так и тянуло прикоснуться к ней — к ее шее, лбу, губам… Он и раньше замечал, как его влечет к Гвен, — это и было причиной, по которой он старался держаться от нее подальше.
— Вчера вы доказали, что умеете выпутаться из затруднительного положения с помощью денег. Только не переусердствуйте: не стоит платить слишком много за свои шалости.
— О… — промолвила Гвен и приподняла изящным пальчиком его лицо за подбородок.
От неожиданности у Алекса перехватило дыхание. Он почувствовал, как напряглось его тело.
— Я умею флиртовать, — промолвила Гвен заплетающимся языком. — Итальянец научил меня.
Алекс отвел ее руку от своего лица. Если он сейчас встанет, то окружающие заметят, что он мало чем отличается от не в меру возбужденного четырнадцатилетнего подростка.
— Вы пьяны. Вам нравится такое состояние?
Гвен мягко рассмеялась. Ее карие глаза излучали тепло, они были цвета вспаханного поля, готового к севу.
— Пока не определилась, — промолвила Гвен:
Алекс все еще продолжал сжимать ее руку, и его большой палец непроизвольно стал поглаживать ее ладонь, мягкую, горячую и слегка влажную. Запах ее пота был приятнее аромата духов.
— Когда определитесь, дайте мне знать, — хрипловатым голосом произнес Алекс, и ему показалось, будто сам он тоже пьян.
Зрачки ее глаз расширились. Алекс продолжал поглаживать ладонь Гвен, наблюдая за ее реакцией. Все в ней будоражило его, будило фантазию, горячило кровь. И это вызывало у Алекса досаду.
«Я умею флиртовать», — сказала она. Возможно, это было предостережение.
— Это не флирт, — внезапно произнес он и отпустил ее руку.
Алекс отвел глаза в сторону, надеясь, что сможет сосредоточиться на ком-нибудь другом. Однако Гвен вдруг потянула его за рукав.
— В чем дело? — резко спросил он.
— Что я сделала не так?
Алекс взглянул на нее и с изумлением увидел, что Гвен усмехается.
— Вы сказали, это не флирт, — продолжала она, — и я хочу знать, что было не так. Вам показалось, будто меня к вам не тянет? Или я была недостаточно приветлива?
— Это был не флирт, — резким тоном сказал он. — У меня возникло ощущение, что если я сейчас брошу на стол монету, вы немедленно задерете юбки.
Произнеся эти слова, Алекс сразу же пожалел о них. Они были порождены злостью на самого себя: его самолюбие уязвило то, что в душе Гвен была равнодушна к нему. Алекс не мог не признать это.
Гвен побледнела.
— Простите, Гвен, — поспешно извинился Алекс. — Это были слишком злые слова.
— Да, — еле слышно выдохнула она, и ее нижняя губа задрожала.
— И неумные. Вы прекрасно флиртуете.
Гвен попыталась улыбнуться, но у нее ничего не получилось.
— Не относитесь ко мне покровительственно, Алекс. Не все женщины с рождения наделены талантом обольстительницы. Некоторым приходится этому учиться. — Гвен говорила, уставившись в свою тарелку. — Я не собираюсь никого соблазнять. Просто мне хочется немного повеселиться.
«Повеселиться!» Будь Гвен хитрее и искушеннее, она могла бы влезть Алексу в душу. Если бы ему было сейчас двадцать, он, пожалуй, стал бы игрушкой в ее руках. А если бы был человеком без совести и чести, то воспользовался бы ее неискушенностью, завлек бы в свои сети и выудил у нее три миллиона фунтов в качестве оплаты за свои труды.
