Джейн Фэйзер - Безжалостное обольщение
Услышав отчетливые шаги и шепот перебранки за дверью, Доминик нахмурился, поднял голову от карты и подошел к двери. Масперо знал, что капер никогда не принимал у себя в конторе незваных гостей, и, похоже, пытался предотвратить нежелательное вторжение. Доминик распахнул дверь. Легкая фигурка в ярком миткалевом платье, тюрбане на голове и туфлях без задников яростно, хоть и шепотом спорила с аукционистом.
— Я хотела посмотреть, сработает ли мой маскарад, — весело сказала Женевьева, с живым интересом разглядывая комнату. — Похоже, сработал. Месье Масперо явно не желал, чтобы квартеронка осквернила его верхние этажи, — не удержалась она от язвительного замечания.
— Откуда ты знала, что я здесь? — удивился Доминик, пропуская мимо ушей как ее попытку слукавить, так и замечание в адрес Масперо.
— А я и не знала. Но догадывалась, а если бы тебя здесь не оказалось — не беда. Я бы все равно доказала, что избрала правильную тактику. — И, медленно подойдя к столу, Женевьева склонилась над картой. — Ищешь удобную стоянку?
— Да, в некотором роде, — подтвердил Доминик, несколько озадаченный ее визитом, хотя и понимал, что удивляться нечему, ведь он уже знал, что Женевьева никогда не появляется обычным способом и тогда, когда ее ждешь. — Ты без служанки?
— Как можно? — Она рассмеялась. — Не могу же я прийти на тайное свидание в дом на Рэмпарт-стрит в этом маскарадном костюме и в сопровождении служанки? Это был пробный побег, если хочешь. И он удался мне без всякого труда.
— Нисколько не сомневался, что так и будет, — сухо заметил он. — Где, скажи на милость, ты раздобыла эти жуткие тряпки?
— Амелия их для меня достала, — сообщила Женевьева с безмятежной улыбкой. — Ты, наверное, ее не помнишь, но…
— Отлично помню, — перебил Доминик. — Сними тюрбан, хотя бы пока ты в кабинете. И раз уж ты здесь, помоги мне. Где находится бухта, о которой ты говорила? — Доминик встал рядом и склонился над картой, но тут же медленно распрямился: тонкий свежий аромат юной нежной кожи и шелковистых волос был неотразимо притягателен. — Хотя с этим можно и подождать немного. — Он намотал на палец ее локон. — Я целовал тебя сегодня утром?
— По-настоящему — нет, — ответила Женевьева чуть дрогнувшим голосом.
Она тонула в этом бирюзовом взоре, ее глаза сосредоточились на его губах, а ее собственные подрагивали в ожидании уже знакомого ощущения — ласково-требовательного прикосновения.
— Да, наверное, не целовал, я бы запомнил. Думаю, надо освежить память, ты согласна?
Женевьева лишь кивнула, при этом тень ее длинных густых рыжеватых ресниц упала на щеки, а руки уже сомкнулись вокруг его шеи и она поднялась на цыпочки.
Доминик жадно вкусил сладость ее поцелуя и почувствовал, как тело ее послушно прильнуло к его. Он крепко прижал ее к своей восставшей плоти. Женевьева ответила со всей страстью, которую обнаружила прошлой ночью, рот ее приоткрылся, и тело стало чувственно, волнообразно касаться его тела, доводя Доминика до сладостного изнеможения. Тяжело дыша, он наконец прервал поцелуй:
— О да, ты можешь заставить мужчину забыть обо всем на свете, фея! И когда-нибудь сделаешь это, или я сильно ошибаюсь.
"Только не тебя», — подумала Женевьева, стараясь унять бешеное биение сердца.
Пульс стучал у нее в висках, словно пойманная птичка в ладони. Доминика Делакруа ни одна самая страстная женщина не заставит забыть обо всем на свете. Она попыталась изобразить легкую кокетливую улыбку и отбросила волосы с плеча.
— Как лестно, месье. Я не знаю, куда девать глаза.
— Не кокетничай, Женевьева. Тебе это не идет. — Делакруа даже нахмурился. — Твоя сила в естественности. Тебе не нужно играть. Ты ведь не Элиза.
Выговор был сделан тоном, каким учитель наставляет нерадивого ученика, и Женевьева от неловкости закусила губу. Что было особенно неприятно, так это то, что он прав. Она делалась смешной, жеманничая, как Элиза. В глубине души Женевьева считала, что в своем кокетстве Элиза была просто смешна, и удивилась, как это ей самой вздумалось подражать сестре. Женевьева сочла, что лучше переменить тему:
— Так ты хочешь, чтобы я показала тебе бухту?
— Да. — К ее радости, Доминик решил, что предыдущая тема исчерпана и вернулся к изучению карты. — Вот место, которое я выбрал сначала. — Острым наконечником компаса он указал точку на карте. — Теперь покажи мне твое.
Женевьева ткнула пальцем в бледное голубое пятнышко, расположенное в нескольких милях от берега. Судя по всему, это действительно было очень уединенное место, отдаленное от всех населенных районов плантации. Доминик наморщил лоб:
— Насколько там глубоко?
Женевьева неопределенно пожала плечами:
— Точно не знаю, не мерила, но, думаю, фрегат там сможет стать на якорь. И пройти через канал тоже. Канал кажется узким, но фрегат пройдет.
Он удивленно посмотрел на нее:
— Откуда ты это знаешь?
— Один из рабов, который еще при дедушке работал на верфи, рассказывал мне. Сейчас он уже не работает, но любит болтаться на озере и в бухтах. В детстве я обожала сбегать к нему, и старый Сэм иногда катал меня в лодке. — Она чуть виновато улыбнулась. — Вообще-то он и сейчас иногда катает меня, но Элен так боится того, что папа об этом узнает, поэтому теперь я редко езжу с ним. Как глупо: если у тебя длинные волосы и ты носишь длинные юбки, то не можешь делать того, что тебе хочется.
Доминик от души рассмеялся:
— Не похоже, чтобы вы подчинялись подобным ограничениям, мадемуазель Женевьева. Да и вообще каким бы то ни было ограничениям. По этому каналу и в ту бухту когда-нибудь ходили фрегаты?
— Сэм говорил, что много лет назад, когда американцы пытались спасти от испанцев свои суда, плавающие по Миссисипи, некоторые каперы заходили в озеро Борн и ночью исчезали. Если верить Сэму, они прятались в бухте, пока испанцы не отчаивались их найти, а потом возвращались тем же путем.
Доминик кивнул понимающе. История казалась правдоподобной, и если это так, то, похоже, укрытие действительно будет надежным.
— Когда мы отправимся на разведку? — спросила Женевьева, поднимая голову от карты. — Я уже сказала Элен, что хочу немного пожить у урсулинок. — И смущенно засмеялась. — Элен изо всех сил старалась не показать, как она этому рада, но ей и вправду гораздо спокойнее, когда меня нет в доме.
— М-м-да, вполне могу ее понять, — рассеянно согласился Доминик, и Женевьева состроила гримасу, однако он, кажется, вовсе не дразнил ее. — Чем скорее, тем лучше, — продолжил он решительно. — Я возьму только «Танцовщицу» в этот разведывательный рейд и, если все будет в порядке, немедленно велю перегнать остальные фрегаты. Когда ты придешь сегодня днем на Рэмпарт-стрит, я уже все подготовлю и точно скажу тебе, что делать.
